Как мы знаем, в июне 1973 г. АПН заказал Н. А. Решетовской книгу воспоминаний о ее муже. Наталья Алексеевна подчеркивала, что в данном случае инициатива исходила от нее и книгу она писала совершенно самостоятельно. Однако есть одна деталь, которая позволяет усомниться в этом. Обычно после представления рукописи в издательство она передается редактору. Здесь же все было не так. Редактор — им стал Константин Игоревич Семенов — был назначен сразу же после заключения договора и к исполнению своих обязанностей приступил уже летом 1973 г. (15) Это значит, что Наталья Алексеевна с самого начала готовила воспоминания под контролем АПН. К намечнному сроку книга, по всей видимости, была представлена в издательство и к весне следующего года подготовлена к печати. Об этом свидетельствует записка Правления АПН, которую оно направило 17 апреля 1974 г. в ЦК КПСС. В ней говорилось:
«Агенство печати Новости вносит предложение об издании через зарубежные издательства на коммерческой основе рукописи Н. Решетовской „В споре со временем“ (объем — до 15 печатных листов). Написанная в форме воспоминаний, книга бывшей жены Солженицына содержит письма, дневники, заявления бывших друзей и другие документы, свидетельствующие о том, что в „Архипелаге ГУЛаг“ использованы лагерные легенды и домыслы. Кроме того, приводится ряд фактов неблаговидного, аморального поведения Солженицына. В рукописи Н. Решетовской можно проследить эволюцию взглядов Солженицына от троцкизма до монархизма… Крупные буржуазные издательства „Нью-Йорк таймс“, „Пресс де ля Сиде“ (Франция), „Аллен Даво“ (Швейцария) обратились в АПН с просьбой предоставить им права на издание воспоминаний Н. Решетовской. Рукопись воспоминаний Н. Решетовской подготовлена к печати издательством АПН совместно с КГБ при СМ СССР» (16).
В 1974 г. воспоминания Натальи Алексеевны были опубликованы за рубежом (18), а в 1975 г. — в СССР (19). Однако до сих пор их не удалось обнаружить ни в одной отечественной библиотеке, так как тираж был полностью предназначен для заграницы (17).
Воспоминания Натальи Алексеевны еще готовились к печати, когда в Париже на русском языке увидел свет второй том «Архипелага», из которого читатели могли узнать, как в 1945 г. на Калужской заставе А. И. Солженицына вербовали в осведомители. Казалось бы, что еще надо — взять эти страницы да перепечатать, да приложить к ним воспоминания надзирателя «Сенина» (а «Сенин» мог вспомнить все что нужно), да сопроводить все это необходимыми комментариями, да пустить в обращение: за границей — в печать, в нашей стране — в самиздат. Не сомневаюсь, число сторонников А. И. Солженицына заметно бы поредело.
Однако на удивление КГБ ограничился только тем, что организовал киноинтервью у бывшего меньшевика М. П. Якубовича, жившего тогда в Караганде, под названием «Постскрипутм к „Архипелагу“». По имеющимся сведениям, М. П. Якубович поставил под сомнение возможность для человека, согласившегося быть агентом органов госбезопасности, отказаться от сотрудничества. Однако, как признает сам Александр Исаевич, это интервью широко не демонстрировалось (20).
Едва только А. И. Солженицын обосновался в Цюрихе, как к нему обратился с просьбой о встрече уже упоминавшийся эмигрант Василий Васильевич Орехов (1896–1990) (21). Уроженец Орловской губернии, он участвовал в белом движении, эмигрировал в чине капитана, жил в Болгарии. Франции, Бельгии. Был близок к генералам Врангелю и Кутепову. В 1929 г. основал журнал «Часовой». Создал и возглавил «Российское Национальное Объединение». В 1936 г. участвовал в гражданской войне в Испании на стороне Франко, затем сотрудничал с гитлеровцами, а в послевоенный период — с НТС (22).
А. И. Солженицын согласился на эту встречу не сразу. А когда встреча состоялась, В. В. Орехов, по словам Александра Исаевича преподнес ему подарок: «…показал мне… два-три письма моих! моим безусловно почерком, замечательно подделанные, и с моими выражениями (из других реальных писем), да не ленились лишний раз Бога призвать и с большой буквы — а никогда мною неписанные! Подивился я работе кагебитского отдела». И далее: «А плели они эту переписку с 1972 года. Сперва я будто запрашивал у Орехова материалы по Первой мировой войне, и он мне слал их — куда же? а в Москву, на указанный адрес заказными письмами и с обратным уведомлением — и уведомления возвращались в нему аккуратно с „моей“ подписью. Изумление? Да столько ли чекисты дурили! Затем, видимо, для правдоподобности „я“ предложил ему сменить адрес — писать через Прагу, через какого-то профессора Несвадбу. Тот подтверждал получение писем Орехова. А в конце 1973, когда уже завертели полную „конспирацию“, передали Орехову приглашение от „меня“ встретиться нам в Праге, уже не для исторических материалов, а для выработки общего понимания и тактики… да тут меня выслали». «Тут, — завершает своей рассказ А. И. Солженицын, — как раз брал интервью „Тайм“, я дал им и эту публикацию, факсимиле „моего“ почерка, поймал КГБ на подделке… И урок: не надо такие случаи пропускать: эта публикация еще сослужит защитную службу в будущем» (23).
В своем обращении в журнал «Тайм» Александр Исаевич писал: «В 1972 г. Госбезопасность затеяла переписку с руководителем „Русского национального объединения“ Василием Ореховым, редактором журнала Часовой (Брюссель), — переписку от моего имени, т. е. сочиняла письма к нему, подделывая мой почерк. Сперва с невинными просьбами прислать материалы и воспоминания о 1-й мировой войне, потом и с приглашением приехать самому или прислать представителя „для связи“ в Прагу. Поначалу эти фальшивые письма пересылалисьиз Праги с обратным адресом известного писателя и психиатора Иозефа Несвадбы, затем — на конвертах появилось подставное лицо Отакар Горский с „домашним“ адресом на учреждение (Прага, улица Революции, 1, где помещаются Чехословацкие аэролинии и туристические конторы), а телефон — из того района (улица Подкаштани и Маяковского), где расположены советское посольство и чешское ГБ. Как далеко зашла бы эта провокация, если бы меня не выслали, — не знаю. Вероятно, хотели арестовать в Праге приехавшего русского эмигранта и затем вокруг него сплести для уголовного суда мои „связи“ с эмигрантскими организациями» (24).
Откликнулся на эту историю и В. В. Орехов, который прежде всего поделился своими сведениями об этой истории на страницах «Русской мысли»:
«Незадолго до высылки А. И. Солженицына, — писал он, — я, действительно, получил от него два письма. Зная его почерк, я не имел никаких оснований сомневаться, что письма эти написаны им. В них не было ничего политического, вопрос шел о сообщении ему ряда данных по истории войны 1914–1917 гг. В письмах этих меня удивило предложение снестись с его друзьями в Праге, причем указывалось два адреса. От этих же лиц, чехов, я получил также четыре письма на эту же тему. Не скрою, что меня удивило это приглашение в Прагу, куда, я конечно, никогда бы не поехал, но все же мог так или иначе попасться на удочку. Как выяснилось после приезда А. И. Солженицына в свободный мир, письма эти он не писал, но сам признал, что подделан его почерк мастерски. Совершенно ясно, что КГБ надеялось завлечь меня или в Прагу или в пограничную с Чеховловакией страну и создать новую историю „Треста“. В „Часовом“ я более подробно освещу эту гнусную провокацию, еще раз показывающую, что тактика и приемы чекистов не изменились» (25).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
