Граф де Море видел, как всадник отделился от крепостной стены и поскакал в сторону схватки; он догадывался о цели, заставлявшей нарочного мчаться во весь опор, но не мог ему помешать.
Это лишь усилило его желание овладеть равелином, закрывавшим путь в Сузу, куда после взятия заграждений должен был вступить Людовик XIII.
И тогда граф де Море, как уже было сказано, атаковал защитников равелина с горсткой солдат.
Бой был недолгим. Пьемонтцы и валезанцы, опытные воины, были захвачены врасплох: они не ожидали нападения и вдобавок не подозревали, какова численность неприятеля; защитники равелина стали отступать с криками: «Тревога!»; одни из них бежали в поле, а другие — в город.
Захватив равелин, граф де Море собрал там всех своих воинов, приказал развернуть четыре пушки на случай, если придется из них стрелять, и бросился вперед с отрядом из четырехсот пятидесяти человек, чтобы, как было заранее решено, атаковать ретраншементы с тыла.
Вскоре послышался грохот пушек, и показались облака дыма, клубившиеся вокруг Монтабонского хребта.
Следовательно, обе армии уже начали сражение.
Граф де Море приказал солдатам ускорить шаг, но примерно в миле от ретраншементов французы увидели, как от рядов пьемонтцев отделилось довольно многочисленное войско и направилось им навстречу.
Эта часть по своей численности приблизительно равнялась отряду графа де Море. Впереди верхом ехал возглавлявший ее полковник.
Латиль подошел к графу и сказал:
— Я узнал офицера, командующего отрядом. Этого храброго воина зовут полковник Белон.
— Что же из этого следует? — спросил граф.
— Я хотел бы, чтобы ваша светлость позволили мне взять полковника в плен.
— Ты просишь у меня разрешения… Клянусь чревом Господним, мне большего и не надо. Но как ты собираешься это сделать?
— Нет ничего проще, ваша светлость: как только вы увидите, что Белон упал вместе с лошадью, стремительно атакуйте — солдаты подумают, что их командир убит, и начнут разбегаться. Ударьте по правому флангу и захватите знамя, а я тем временем возьму в плен полковника; после этого, если захотите, вы будете стеречь Белона, а я стану держать знамя. Вот только Белону придется заплатить выкуп в триста-четыреста пистолей, в то время как знамя прибавит нам славы, только и всего.
— Значит, мне достанется знамя, а тебе — полковник, — произнес граф де Море.
— А теперь… прикажите бить в барабаны и трубить в трубы!
Граф де Море поднял свою шпагу — тотчас же забили барабаны, и трубы заиграли сигнал к атаке.
Латиль подозвал четырех солдат, дал каждому из них по мушкету и приготовил запасные мушкеты на случай, когда будут сделаны первые, вторые и даже третьи выстрелы.
Услышав грохот барабанов и звуки французских труб, войско герцога Савойского пришло в движение.
Оба отряда находились всего лишь в пятидесяти шагах друг от друга.
Солдаты неприятеля остановились, собираясь открыть огонь.
— Пора, — сказал Латиль, — берегитесь, ваша светлость! Переждем огонь и нанесем ответный удар; постарайтесь захватить знамя.
Не успел Этьенн закончить фразу, как на французов, подобно урагану, обрушился град пуль, но большинство из них пролетели над головами неподвижно стоявших солдат.
— Стреляйте ниже! — закричал Латиль.
Он прицелился в лошадь полковника, подавая другим пример, и выстрелил в тот самый миг, когда полковник отпустил поводья, собираясь ринуться вперед.
Пуля попала не в Белона, а в коня, и тот, уже взяв разбег, рухнул вместе со своим всадником в двадцати шагах от французов.
— Я беру полковника, а вы — знамя, ваша светлость, — повторил Латиль и бросился на противника с поднятой шпагой.
Наши солдаты открыли огонь, стреляя низко, как советовал Латиль, — таким образом, все выстрелы попали в цель.
Граф воспользовался суматохой и устремился в гущу пьемонтцев.
Латиль подскочил к полковнику Белону, который по-прежнему лежал под своей лошадью и все еще не пришел в себя после падения. Капитан приставил шпагу к его горлу и спросил:
— Вы сдаетесь?
Белон потянулся было к седельной кобуре.
— Одно движение, полковник, и вы — покойник, — сказал Латиль.
— Я сдаюсь, — ответил тот, протягивал ему шпагу.
— Вы признаете себя побежденным или нет?
— Как вам угодно.
— В таком случае, полковник, оставьте шпагу при себе; у такого храброго офицера, как вы, не отбирают оружие. Мы увидимся после сражения; если меня убьют, вы будете свободны.
С этими словами капитан помог Белону выбраться из-под лошади и бросился навстречу пьемонтцам.
Все разворачивалось так, как предсказывал Латиль.
Увидев, как упал полковник, солдаты Карла Эммануила, не знавшие, погиб ли их командир или убита его лошадь, растерялись.
Латиль устремился в самую гущу схватки, восклицая громовым голосом: «Море! Море! На помощь! Покажите им, на что способен сын Генриха Четвертого!»
Бой уже близился к концу; граф схватил савойское знамя левой рукой, сразив знаменосца ударом шпаги. Он поднял штандарт над головами и провозгласил: «Победа — за Францией! Да здравствует король Людовик Тринадцатый!»
Этот возглас был подхвачен нашими солдатами, в то время как савойцы беспорядочно отступали. Небольшое войско, посланное против графа де Море, удирало со всех ног, потеряв треть своего состава.
— Время не ждет, ваша светлость, — сказал Латиль графу, — давайте откроем огонь вслед савойцам; даже если мы никого не убьем, в ретраншементах должны услышать наши выстрелы.
В самом деле, в ретраншементах услышали выстрелы, и это вызвало в стане неприятеля панику.
Герцог Савойский и его сын, атакованные с фронта Монморанси, Бассомпьером, Креки и с тыла — графом де Море и Латилем, испугались, что их могут окружить и взять в плен; они спустились в конюшни и, приказав графу де Веррю держать оборону до последнего, сели в седло и покинули ретраншементы.
Вскоре Карл Эммануил с принцем оказались среди беспорядочно отступавшего войска полковника Белона, а также французов, преследовавших беглецов и стрелявших им вдогонку.
Двое всадников, направлявшихся к горе, привлекли внимание Латиля; узнав в них важных персон, он устремился вперед, чтобы преградить им путь; однако в тот миг, когда капитан уже собирался схватить лошадь герцога за узду, его ослепил блеск стали, и он почувствовал боль в левом плече.
Испанский офицер, состоявший на службе герцога Савойского, увидел, что его господина сейчас возьмут в плен, и, поспешив ему на помощь, пронзил своей длинной шпагой плечо нашего храбреца.
