ему семь стругов и по талеру, а гетман по золотому, на 4000
запорожцев, и оба приказали собрать сечевиков и плыть в низовья на
войну. За ними вслед поплыли и военачальники, оставивши у ост-
* Ныне село Екатеринославского уезда на р. Днепре близ Кодацкого
порога.
493
рова Томаковки весь тяжелый обоз и орудия и приказавши войску
взять с собою только самые необходимые запасы.
Гетман, сидя на одном судне с боярином князем Долгоруким, плыл вниз, а за ними следовала тем же путе*м великорусская и
малорусская ратная сила. 26 июля они пристали к берегу у
опустелого городка Кизикерменя: там уже их дожидался поплывший
вперед кошевой Яковенко с запорожцами. Он известил
военачальников, что татар уже нет: опасаясь, что русские идут против них
в многолюдстве, они ушли из Ислам-Керменя.
Русские занялись поправкою судов, которые, будучи
сработаны наскоро, из сырого дерева, стали течь, а между тем
военачальники сообразили, что гораздо лучше поместить гарнизон в
Таванске, вместо Шингирея, потому что Шингирей стоял на две
версты выше Таванска и не мог служить защитою последнему.
Поручили по плану инженеров строить укрепления в Таванске, стены Шингирея решили взорвать и сохранить Кизикермень, который был расположен на берегу прямо против Таванска и мог
быть небесполезен для русских во время неприятельского
нашествия; туда положили высылать из Таванска людей попеременно.
Когда занялись возведением укреплений на Таванском острове, неприятелей нигде не было видно, а 29 июля они вдруг начали
появляться с крымской стороны по направлению к реке Конской Воде, сначала небольшими кучками; на другой день они становились все
гуще и, наконец, 31 июля явился сам хан крымский с ордой и
турецкие паши с янычарами и пушками. Они прежде всего напали
на Шингирей, из которого еще не были выведены великороссияне.
Военачальники отправили к ним подмогу: великороссияне вошли в
Шингирей, а малороссияне окопались шанцами на берегу Конской
Воды и отстреливались от неприятеля. Так прошло до 2 августа. В
этот день утром крымская орда ударила на Таванскую крепость, а
с кизикерменской стороны появилась внезапно другая орда - бе-
логородская. С этой поры с двух сторон, с крымской (левой
Днепра) и с противоположной - кизикерменской, происходили
беспрестанные нападения на Таванскую крепость. Русские отбивались, но продолжали в то же время постройку укреплений на Таванском
острове. Тогда между козаками поднялся ропот. <При прежних
гетманах, - кричали они, - мы знали одно воинское дело, а теперь, при каждогодных походах, нас заставляют рвы копать, шанцы
насыпать, возить и таскать известь и глину. Дело это не козацкое!>
Но гетман, исполняя царский указ, определил для крепостной
строительной работы быть всегда полуторе тысяч Козаков и часто
посылал сменять одних другими, так что все войско разом и отбивалось
от неприятеля и работало над постройкою крепости. Заменить ко-
заков мужиками, как им хотелось, нельзя было в ненаселенном
крае. До 7 августа были насыпаны шанцы и выкопаны рвы. 10 ав-
494
густа русские узнали, что пришли новые турецкие суда с моря и
вступили в Днепр, а с двух берегов увеличиваются татарские силы, и русские, казалось, могли быть скоро обняты со всех сторон
неприятелями; бусурманы затевали перегородить им путь вверх по
Днепру. 12 августа татары попытались склонить запорожцев к
измене и подослали татарина убеждать их оставить москалей, которые думают взять всех Козаков в неволю; но запорожцы не
поддались на обольщение и отвечали, что они с гетманом будут стоять за
крест святой и за православного монарха. Верность запорожцев не
спасла дела. В войске было мало хлебных запасов, потому что во
время прохода судов через пороги невозможно было взять много на
подводах сухим путем. Мало было и пороху, который взят был
только на время плавного похода; наконец, и пушки были покинуты на
Томаковке1 близ Сечи. Надеялись найти в Таванске хлебные и
боевые запасы, но их там оказалось немного. Невозможно, казалось, оставаться долго с голодным войском при опасности быть
окруженными неприятелем, а перебежчики сообщали, что бусурманы, зная
положение русских, нарочно хотят затянуть войну до осени, чтобы
русских до конца заморить голодом; у них же самих запасов было
довольно, и в случае нужды им легка была поставка из Крыма
морем. Гетман с боярином, посоветовавшись, рассудили, что лучше
будет уйти заранее для избежания опасности быть отрезанными от
отечества и доведенными до голодной смерти. Они оставили в
Таванске гарнизон из 5000 человек: одна часть его состояла из
великорусских ратных людей, другая - из малороссийских Козаков. В
Кизикермене боярин поместил 500 ратных людей, а гетман -
Чернигов цев.
20 августа двинулись боярин и гетман с своими силами вверх
по Днепру в обратный путь. Кошевой провожал их, плывя за ними
позади с своими запорожцами и оберегая, чтобы неприятельские
суда не погнались за ними. Много труда приняли русские в своем
обратном плавании по причине противного ветра и оскудения
хлебных запасов: приходилось им питаться овощами и плодами, какие
могли встретить на берегу, дикими грушами, яблоками и терном.
Только через шесть дней достигли они Томаковки. Гетман послал в
Таванск на подмогу осажденным 760 лубенцев, а боярин - 300
ратных царских людей. 3 сентября добралось войско до берегов
Орели, где считалась тогда граница Гетманщины. Войско
малороссийское было сильно изнурено и истомлено 16-недельным трудным
походом, и многие стали уходить. <Уже такое у городовых Козаков
моего регименту худое обыкновение, - писал гетман, - как только
региментарь ворочается из похода, так они, несмотря на
запрещение от старшин и не дождавшись указа о роспуске, самовольно бе-
1 Остров на Днепре выше Никополя Екатеринославского уезда.
495
гут в свои домы>. Дошедши до Ворсклы, гетман отправил в Таванск
1500 полтавцев и 300 лубенцев под командою полтавского полкового
судьи Буцкого и приказал, дошедши до Сечи, побросать лошадей, сесть в оставленные там суда и плыть до Таванска. 24 сентября
съехался гетман с боярином Я. Ф. Долгоруким в Опошне1 на Вор-
скле. Там состоялся военный совет и решено послать на выручку
осажденных в Таванске войско тысяч в двадцать и даже более. С’
великороссийской стороны снаряжены были туда князь Лука Фет
дорович Долгорукий и генерал Патрик Гордон, а гетман назначил
туда наказным полтавского полковника Искру со всем Полтавским
полком, из которого значительная часть была уже прежде
отправлена; к полтавцам присоединено несколько сотен полков
Нежинского, Гадяцкого и Лубенского да пехотный полк сердюков. Гетман по
прежним образцам приказывал им сесть на суда в Сече и плыть по
Днепру до Таванска, а тем, которые не могли поместиться в судах, идти берегом. Отправивши Искру, гетман 8 октября прибыл в
Батурин.
По отходе гетмана и князя Долгорукого от Таванска бусурман-
ские силы увеличились прибытием сераскира-паши2 с десятью
тысячами. Но и к осажденным прибыли на помощь ночью 4 сентября
посланные боярином и гетманом люди; проводил их запорожский
кошевой атаман, уже не Яковенко, которого сменили, а другой.
Русские, частью плывя на челнах по протоку KodMaxe и частью идя
пешим строем по берегу и отстреливаясь от турок и татар, добрались сначала до Кизикерменя, вошли туда, а на другой день в
обеденную пору вступили в Таванск при восклицаниях и выстрелах в
знак радости осажденного войска. С тех пор в продолжение двух
недель <денно и нощно> неприятели беспокоили осажденных
пальбою с берега и из 36 фуркатов, которые рекою Конскою вошли в
Днепр и стали выше Таванска. Осажденные в Таванске сделали
себе внутри города другой вал для защиты от пушечных выстрелов; за двумя валами сидевших нельзя было видеть неприятеля; многие
турецкие гранаты и ядра переносило через город, а попадавшие в
середину города падали в нарочно выкопанные ямы и там
разрывались. Бусурманы сделали подкопы под четырьмя раскатами, или
башнями, но прежде взрыва послали к кошевому, стоявшему на
одном из раскатов с запорожцами, приглашение сдаться.
Запорожцы убили посыльного. Тогда неприятели произвели взрыв, но
