Я никогда не боялся Щёлокова. А что его бояться? Мы с ним были одной номенклатуры, он утверждался ЦК КПСС и я — тоже, он был избран в состав ЦК, и я был избран, только ЦК КПСС и мог нас рассудить. Но то, что, разговаривая с ним, я всегда называл вещи своими именами и не скрывал от него положения дел в стране, он воспринимал, конечно, без особой радости. Каждое своё предложение я всегда оформлял в виде докладной записки лично министру, либо в адрес коллегии; похоронить эти документы было трудно. И если я видел, что Щёлоков упрямится из-за чего-то личного, я мог в любое время подъехать в отдел административных органов ЦК и доложить свою точку зрения. Вот с этим Щёлоков уже был вынужден считаться. У него не было попыток спихнуть меня, он заранее знал, что эти попытки ни к чему бы хорошему не привели, но какой-то элемент зависти, может, что-то и другое у него всё-таки на мой счёт было.
Конечно, он ревновал меня к Леониду Ильичу. И главная причина тому — возрастная разница. А мои недоброжелатели в аппарате министерства этим умело пользовались, потихонечку разжигали его ревность. Ссорили нас мелко, гадко, исподтишка; я догадывался об этом только когда Щёлоков вдруг задавал мне вопросы о каких-то моих действиях, казавшихся ему неверными, о каких-то моих решениях, с которыми он не соглашался. Мы так устроены, что интриги у нас есть в любом аппарате, независимо от его назначения и структуры. Наши чиновники не чураются «аппаратной возни». Бороться с этим почти невозможно. Что же касается ревности Щёлокова, то её ещё больше усугубляли мои работоспособность, мобильность, частые поездки в командировки, желание всё увидеть своими глазами, личные контакты с руководителями на местах. Кроме того, по долгу службы я имел достаточно хорошие отношения с руководителями служб национальной безопасности социалистических стран. С их стороны шли в общем-то неплохие отзывы о наших отношениях, и это ещё больше задевало больное самолюбие министра. Никто за мной не шпионил, конечно, но если сказать… приглядывали ли, — то да. Приглядывали. Это было.
Конечно, Щёлокову полагалось бы взять да и объясниться со мной. Тем более он знал, что я всегда был сторонником открытого и честного диалога. Знал, но не делал этого, молчал. А когда за твоей спиной идёт вся эта возня, «терки», как говорят у нас в колонии, что в переводе на русский язык означает — болтовня, то и у меня появлялось к нему какое-то своё недоверие. Всё-таки он министр. У него большой опыт работы. Я не отрицаю, что у меня могли быть ошибки, не возвожу себя в какой-то «идеал» — так тем более, казалось, надо бы нам с ним искать и находить общий язык, но это стремление, увы, было односторонним.
Жалею ли я Щёлокова? Трудный вопрос. Жестоко с ним поступила судьба? Впрочем, к кому из нас она оказалась милостива?..
Это всё взгляд сверху. А что думают о бывшем министре люди попроще, снизу? Многие считают, что история его оправдает. Такого мнения придерживается и Н. Исайкин, бывший портной ателье Литфонда Союза писателей СССР. Он «обшивал» многих влиятельных советских персон — не только писателей. Его считали своим личным портным Юрий Гагарин, сын маршала Будённого, секретари генсека Брежнева, семья министра Щёлокова. Николай Анисимович часто брал его с собой на охоту.
Н. Исайкин (в 1999 г. сторожил раздевалку ЦСКА):
— Со Щёлоковым я десять лет сидел за одним столом на охоте. Хороший мужик был — думаю, история ещё своё слово про него скажет. Мы в одной гостинице тогда жили, правда, у него как у министра был люкс, а у меня — номер попроще. Как-то он приехал и просит: «Коля, помоги разгрузиться». Открывает багажник, а там чего только нет: виноград, дыни, арбузы!.. Это ему из Молдавии привезли — он же там работал. Я спросил, куда отнести, а он отрезал: «Коля, за общий стол — на охоте все равны!» Вот такой он был человек. А после охоты за ужином выпивал два напёрстка коньячку и потом всю ночь с начальником охотничьего хозяйства играл в шахматы.
Глава 10
В кресле номер два
В Ставрополе мне говорили: когда Горбачёва перевели в Москву, многие вздохнули спокойно, надеясь, что в столичных коридорах он потеряется, растворится среди серого сукна цековских пиджаков. Однако этого не произошло. Его покровитель серьёзно нацелился на власть и сквозь толстые стёкла затемнённых очков пристально изучал кратчайшие пути к трону.
Ан. Громыко:
— После смерти Андропова в Политбюро сложилась непростая обстановка. Его членами к началу 1985 года были: Генеральный секретарь ЦК КПСС К.У. Черненко, 72 года; первый заместитель Предсовмина Г.А. Алиев, 61 год; секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачёв, 54 года; первый секретарь МГК КПСС В.В. Гришин, 69 лет; министр иностранных дел А.А. Громыко, 75 лет; первый секретарь ЦК Компартии Казахстана Д.А. Кунаев, 71 год; секретарь ЦК КПСС Г.В. Романов, 61 год; председатель Совмина СССР Н.А. Тихонов, 79 лет; министр обороны СССР Д.Ф. Устинов, 79 лет; первый секретарь ЦК Компартии Украины В.В. Щербицкий, 66 лет.
Посмотрите на этот список и спросите себя, кого из членов Политбюро Черненко мог поставить на сложный, требовавший большой отдачи физических сил идеологический и организационный участок работы? Только Горбачёва или Романова. Первый занимался сельским хозяйством, второй — военной промышленностью. «Пожертвовали» сельским хозяйством.
Кому вести Секретариат
В. Болдин:
— Вопрос об избрании Черненко генсеком был предрешён и происходило это совсем не на Пленуме ЦК. Пленумам по таким вопросам всегда отводилась роль оформителя тех или иных решений, принятых «руководящей группой» Политбюро ЦК. Говорю «руководящей», ибо не все из состава партийных патриархов обладали одинаковым авторитетом и реальной властью, влиянием, не все могли предложить имя нового генсека. Многие лишь участвовали в обсуждении выдвинутой кандидатуры при избрании лидера.
Генсек Л.И. Брежнев на своём юбилее.
Два самых могущественных человека в стране. Середина 70-х годов.
Вручение К.У. Черненко второй Золотой Звезды Героя Социалистического Труда.
Последний год жизни Л.И. Брежнева. С главным кремлёвским врачом Е.И. Чазовым в Крыму.
Ю.В. Андропов до болезни.
Министр внутренних дел СССР Н.А. Щёлоков и председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов встречают в аэропорту венгерского коллегу. 1977 год.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
