переоделся и заглянул к Аю.
– Вейриш едет по делу, – сказала она утвердительно.
– Не по своему. Итиш пришел, ползает на коленях, плачет – проводи к ведьме, один идти боюсь, – усмехнулся я. – Забыл, как ругался с ней на весь базар!
– Эйшу ведь не сложно это сделать.
– Конечно. Тем более Фергия наверняка не теряла времени, вдруг узнала что-нибудь?
– А Эйшу нужен повод, чтобы отправиться к ней в гости, – довольно улыбнулась Аю. Я только вздохнул: она видела меня насквозь в прямом и переносном смысле.
– Ты не хочешь поехать со мной?
– Аю не хочет, – покачала она головой, и рисунок на ее лице снова изменился. – Нет, не так. Аю хочет, но ей не нужно там быть. Это не ее дело.
– Не понимаю…
Она встала и подошла ко мне. Аю была небольшого росточка, едва доставала макушкой мне до плеча, но умела смотреть так, что мне казалось – это я карлик по сравнению с ней. Сейчас вышло не так, сейчас мы будто бы оказались вровень.
– Это дело Эйша, – сказала она, глядя мне в глаза. – И Фергии. Не надо спорить. Аю может только предостеречь. Ей незачем ехать с Эйшем. Она не узнает ничего нового, когда окажется в доме Фергии. Всё, что Аю может увидеть, она видит здесь.
– Но…
– Аю может помешать. Ашшу не должна быть там, где творится настоящее, потому что одно ее присутствие способно всё изменить, – перебила она с таким суровым видом, что я счел за лучшее промолчать. – Так делать нельзя. Ашшу не кочуют с остальными, они живут в стойбище, Аю говорила Эйшу. Неужели Эйш забыл?
– Не забыл, но не думал, что это настолько серьезно, – признался я.
– Это серьезно, – кивнула Аю. – Ашшу нельзя вмешиваться. Даже если очень хочется, все равно нельзя, потому что тогда может стать намного хуже.
– А если – лучше?
– Нет. Никогда. Людям кажется, будто сделалось хорошо. Но это ненадолго, Эйш. Скоро станет еще хуже, чем было бы, не вмешайся ашшу. Это наша плата.
– Плата за что?
– За способность видеть, – удивленно ответила она. – У всех так. Чем Эйш платит за способность жить долго и летать далеко?
Я хотел сказать, что всё это досталось мне по праву рождения, а потому не подлежит оплате, но вовремя прикусил язык.
Конечно же, мы, те драконы, что решили жить среди людей, расплачивались сполна: наш век в разы дольше человеческого, а видеть, как те, кого ты знал ребенком, становятся стариками и умирают… Я так и не смог к этому привыкнуть. Старался пропускать такое знание мимо себя, но одно дело слуги и посторонние люди, и совсем другое – любимая жена, которая уже скоро, очень скоро, по нашим меркам, покинет меня! Мне останется только память – даже детей не дало нам это Бескрайнее Небо, будь оно неладно! – и незаживающая рана на сердце. Конечно, со временем и она перестанет причинять страдания, но сколько пройдет лет, прежде чем я смогу вспомнить Аю без боли?
И почему я, чтоб меня шакалы сожрали, столько лет потратил впустую, предаваясь праздной лени, вместо того, чтобы быть с Аю, может, отправиться в ее родные края, отыскать ее родных и других ашшу, чтобы помогли ей развить дар?.. Удобно списать всё на проклятие! Но дело было не только в нем, нет. Я сам виноват. Я еще достаточно молод и никак не могу сопоставить свой срок жизни с человеческим. Может быть, потому, что это первый настоящий опыт… Кто знает, будут ли другие? Я лишь могу сказать, что этого я не забуду никогда…
И маги расплачиваются так же. И Фергия, и Флоссия переживут Лауриня, если с ними обеими не случится ничего непредвиденного. Да что там, даже старый Фергус Нарен протянет еще добрую сотню лет, а вот обычный человек состарится и умрет, может быть, чуть позже своих ровесников, но…
– Пускай Эйш едет и не думает о том, что Аю скучает, – негромко сказала она и взяла меня за руки. – Аю скучает, конечно, но она знает – иначе нельзя. Только пусть Эйш непременно возвращается. Аю будет ждать. Всегда.
– Я вернусь, – шепнул я, прижавшись лбом к ее лбу. Для этого мне пришлось сильно нагнуться, но мне не было дела до того, как мы выглядим со стороны. Да и кому на нас смотреть-то? – Чего бы мне это ни стоило, я вернусь к тебе. Клянусь, я…
– Пусть Эйш не говорит так. – Она приложила пальцы к моим губам. – Может случиться что-то, из-за чего Эйш не сможет прилететь к Аю. Такое дело, которое окажется важнее.
«Что может быть важнее?» – хотел я спросить, но осекся. Встань передо мной выбор: спасать людей от какого-нибудь пустынного дикого джанная, от наводнения, извержения вулкана, еще какой-нибудь напасти или же лететь со всех крыльев домой, что бы я выбрал? Даже зная, что Аю совсем состарилась и может не дождаться меня, и промедление действительно подобно смерти? Разве она простила бы меня, брось я тех, кого мог уберечь?..
– Эйш понимает, – негромко произнесла Аю. – Не хочет думать об этом, но понимает. Так?
Я кивнул.
Это было невыносимо странное, болезненное ощущение: словно с меня содрали чешую и я всей тонкой нежной кожей ощущаю происходящее кругом…
Больше всего было боли.
И если ашшу именно так чувствуют окружающий мир, то…
– Эйш, не души! – едва слышно пискнула Аю, и я разжал руки. – Почувствовал, да?
– Еще как… Это ты?.. Глупый вопрос, кто же еще! Не знал, что ты так умеешь.
– Это не Аю, – сказала она. – Эйш сам умеет. Просто не хочет. И не знает, как это делать. Почему родители не научили?
– Чему?
– Чувствовать всё вокруг. – Аю повела рукой, и мне показалось, будто легкий ветерок с моря запутался в ее пальцах. – Крылатые сильнее людей. Они были нашими – ашшу – предками. Почему теперь совсем разучились слушать, как звучит мир? Как смотреть вперед?
– Не знаю…
– И дядя не знает, Аю спрашивала, – вздохнула она. – Наверно, вы так давно живете, что всё позабыли. Странно. Люди живут меньше, а память у них длиннее.
– Не представляю, почему так. Я…
– Эйшу нужно идти, – перебила она и, привстав на цыпочки, потерлась носом о мой нос. – Аю не может наворожить попутный ветер, зато скажет, когда грозит беда… Сейчас всё тихо, Эйш, но Аю не знает, надолго ли. Пускай Эйш не торопится.
– Не стану, – заверил я. – И я обязательно вернусь. Ты только жди!
Аю улыбнулась в ответ, и я выпустил ее. Нужно было ехать в Проклятый оазис, искать следы Ирдаля-отступника, думать о проклятии и пророчестве…
За последние полвека мне
