Близкое знакомство Микулина с русской промышленностью подавало для «многой печали» немалые знания…
«Промышленное развитие России, начавшееся со времен Петра I, имело непреложным своим следствием возникновение у нас, как и во всех других странах рабочего вопроса, сущность которого лежит в несогласованности во многих случаях интересов предпринимателей и рабочих…». С этих простых слов начинался серьезный исследовательский труд А.А. Микулина, который выдержал два издания — в 1906 и в 1907 годах и стал классикой литературы в этом жанре.
Самыми показательными среди статистических выкладок этой книги были, пожалуй, страницы, посвященные труду малолетних на фабриках, — процентное соотношение малолетних к общему числу рабочих доходило в России, к примеру, на хлопчатобумажных фабриках, до 26,3 %. В большинстве своем дети работали столько же, сколько и взрослые, а иногда даже и больше, оставаясь после ухода старших для уборки мастерских. Средняя продолжительность рабочего дня подростка составляла 12 с половиной часов в день, а на некоторых производствах и 14 часов; нередко превышался и этот предел: дети и подростки работали даже по 16–18 часов в сутки.
В своей работе Микулин шаг за шагом строго, методично и спокойно показывал, кто и как был заинтересован в России в разрешении рабочего вопроса, а кто "перекрывал кислород". Монаршая власть, по всей видимости, ясно понимала необходимость фабричной инспекции, ограждающей права рабочих от произвола хозяев, но почему-то торможение бюрократического клана, среди которого тон задавали крупные владельцы предприятий и из дворян и из купечества, оказывалось много сильнее, чем решимость самодержцев. Чего стоило отвоевать для малолетних рабочих хотя бы еще один праздничный день в году…
Фабричные инспекторы, преодолевавшие в год тысячи километров пути в своих объездах фабрик, — а это была поистине тяжелая работа, — сообщали о том, что положение рабочих совершенно бесправно, расплата с ними нерегулярна и потому семьи рабочих становятся заложниками ростовщиков, выработка очень низкая, к тому же ее истощают штрафы, жилье ужасное — нечистоплотное, крайне тесное, — те самые перенаселенные бараки, в которых нет никакой вентиляции, медицинская помощь на фабриках есть полная фикция…
Конечно, братья Микулины занимались очень непохожими родами деятельности и интересы их лежали в разных сферах. Хотя и для того и для другого на первом месте безусловно стояли судьбы и благо Отечества. Иосиф Александрович не мог сомневаться в своей верности монархии. Но разве Александр Александрович был не верен? В 1916 году он был Высочайшим указом удостоен высокого придворного чина камергера, что соответствовало армейскому званию генерал-майора. Братья сравнялись в чинах. Если младший брат восходил к нему по военной лестнице, будучи всегда в поле зрения Государя в зоне высших блестящих чинов, то старший брат заслужил в глазах Царя это звание не только своим опытом, знаниями, но и исключительной с нравственной точки зрения гражданской честностью на таком не выгодном для карьеры поприще, как защита интересов рабочих. И это о многом говорит: как и о самом А.А. Микулине, так и о Самодержце. А так же о тех, кто тормозил здоровое развитие России…
* * *
В 1910 году Киев нежданно широко и ярко праздновал двадцатипятилетие деятельности А.А. Микулина. Было огромное количество адресов и поздравлений — и по сей день пусть обветшалые, а где и по краям обгрызенные мышами, наверное, ореховскими, в те сокрытые от всего мира зимы в когдатошние годы — до войны или после, когда зимовали там мои полуголодные бабушки, эти адреса хранятся теперь у меня. Из крокодиловых кож, из сафьяна, с серебряными монограммами "АМ" на обложках и с белыми муарами на подкладках, хоть и подгрызенными, бабушки сохранили их в память о своем замечательном отце. Как и рукой прадеда — теперь могу сказать, — дорогого и любимого моего прадеда, — написанный текст благодарственной его речи на тех торжествах…
Тогда часто чествовали, любили эти собрания, речи, тосты, но прадедушка был не из тех пород. Он что думал, то и говорил, если говорил, что чувствовало его сердце, и что утверждала его совесть, что было для него святой правдой. Говорил, как перед Богом. Вот почему верить можно было каждому его слову, почему и для меня он всегда оставался образчиком подлинной чести, честности и совестливости, а не каким-то мелким политиком — либералом, что заподозрил в нем когда-то его родной брат. А ведь у либералов не бывает христианских сердец.
Не даром так любила его и моя прабабушка-голубка Вера Егоровна (голубкой и голубочкой он звал ее всю жизнь во всех письмах), не даром и он ее так любил — эти две души еще на той, давнишней Пасхальной службе, узнали и поверили друг другу навсегда, потому что это был Богом благословленный брак.
Верю и я вам, родимые, ни на секунду не сомневаясь в честности и правде Ваших любящих — и не только самых близких людей, но и дальних, — христианских сердец.
…Вот напоследок, к эпитафии прадеда несколько строк из собственного благодарственного слова Александра Александровича Микулина как юбиляра:
«Такие торжества как настоящие и все на них выслушиваемое переносят мысль юбиляра на весь пройденный им жизненный путь и обращаясь к началу моей деятельности я могу сказать лишь одно, что со времени окончания четверть века назад курса, я отдал все свое время и силы нуждам трудящихся, учащихся и рабочих, вступив в состав фабричной инспекции, которая, оберегая интересы рабочего класса, как я и убедился, представляет одну из немногих отраслей службы, в которых можно получить, хотя бы частичное нравственное удовлетворение. Часы моего досуга я отдавал также таким общественным организациям, в основе которых лежало умение принести пользу неимущим трудящимся… Некоторые мои начинания погибли, не встретив сочувствия общества и не найдя соответствующих деятелей, и потому очень многое из прослушенного я не могу отнести к себе и должен по праву передать своим сотрудникам, с которыми я имел честь и удовлетворение работать…»
Материалы, письма и фотографии из семейного архива публикуются впервые.
На фото из семейного архива — Александр Александрович Микулин, глава Нижегородского округа фабричной инспекции, камергер Двора Его Императорского Величества Государя Императора Николая II в 1916 году в своем кабинете в Нижнем Новгороде.
Публикуется впервые.
Глубокое погружение в историю двух братьев Микулиных, в историю их трагического разрыва и надмирного примирения, стремление услышать в позиции каждого его «правду», размышления, в которые то и дело врывались штормовые порывы сегодняшних ветров и отзвуки уже не тех, а нынешних противостояний, отбрасывающих нас вновь и вновь ко временам русской катастрофы и ее апофеоза на полях Гражданской войны, — все это не прошло для меня бесследно. А ведь сколько раз я слышала раньше об этой семейной драме от родных, перечитывала письма, но сердце мое как-то не отвечало на них, было глухо, сухо, и холодно, словно мне представляли некие факты, ко мне отношения не имеющие…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
