Начался ужасающе трудный подъем: иногда по склону горы, но чаще по извилистой дороге, без сомнения, прорубленной в скалах еще древними обитателями Кора. По словам амахаггеров, однажды в году они перегоняют часть скота на пастбища по ту сторону горы; можно только предположить, что их скот необычайно силен и вынослив. Паланкинами, само собой, здесь нельзя было пользоваться, мы шли пешком.
К полудню мы достигли большой плоской вершины этой колоссальной каменной стены; оттуда открывался великолепный вид: и на равнину Кора, в центре которой мы ясно различали столбы разрушенного Храма Истины, и на безграничное унылое болото. Сама каменная стена, очевидно, замыкала древний кратер: она была в полторы мили толщиной и все еще покрыта застывшей лавой. Здесь не росли ни трава, ни деревья; пейзаж оживляли лишь разбросанные кое-где лужи (недавно прошел дождь). Мы перешли плоский верх этого могучего вала, воздвигнутого самой Природой, и начали спуск, хотя и не такой тяжелый, как подъем, но достаточно опасный, ибо в любой момент можно было свернуть себе шею; длился спуск до захода солнца. На ночлег мы остановились на пологом склоне, у самого подножья, дальше уже тянулись болота.
На следующее утро, около одиннадцати часов мы начали утомительный переход через бескрайнее море болот, которое я уже описывал.
Три полных дня носильщики тащили нас по зловонной трясине, над которой, казалось, так и носились флюиды лихорадки, пока наконец не выбрались на открытую волнистую местность, где не было ни пашен, ни деревьев, но изобиловала всевозможная дичь; здесь кончались пустынные и без проводников практически непроходимые топи. На следующее утро не без печали мы простились со старым Биллали, который торжественно благословил нас, поглаживая свою седую бороду.
— Прощай, мой сын, мой Бабуин, — сказал он, — прощай и ты, Лев. Больше я ничем не могу вам помочь. Но если вам все же удастся достигнуть своей страны, будьте благоразумнее и не отправляйтесь в неведомые страны, где вы можете сложить свои кости; это будет последнее ваше странствие. Еще раз прощайте; я часто буду о вас вспоминать, и ты не забывай меня, мой Бабуин, ибо у тебя верное сердце, хотя лицо и безобразное. — Он повернулся и пошел, а за ним потянулись высокие и мрачные носильщики, последние амахаггеры, которых мы видели. Со своими пустыми паланкинами они напоминали траурную процессию, несущую убитых воинов с поля битвы; мы провожали их взглядом, пока они не скрылись среди болотных испарений; оставшись вдвоем в этой пустыне, мы осмотрелись и повернулись лицом друг к другу.
Около трех недель назад мы вчетвером углубились в болота Кора; двое из этих четверых мертвы, оставшиеся двое прошли через тяжкие испытания, пережили странные приключения, более ужасные, чем сама Смерть. Три недели — всего три недели! Время, бесспорно, следует измерять событиями, а не количеством протекших часов. Казалось, прошло целых тридцать лет с того дня, когда мы покинули вельбот.
— Мы должны попробовать выйти к Замбези, Лео, — сказал я, — но один Бог ведает, удастся ли нам ее достигнуть.
Лео кивнул; в последнее время он был очень молчалив; мы тронулись в путь, не имея при себе ничего, кроме одежды, компаса, револьверов, ружей и около пары сотен патронов. Так мы навсегда простились с древними руинами некогда могучего имперского Кора.
По зрелом размышлении я решил не описывать последующих странных и разнообразных приключений. На этих страницах я только попытался коротко и ясно рассказать о событиях совершенно исключительных; и сделал я это не с целью немедленной публикации, а только для того, чтобы — пока они свежи в моей памяти — запечатлеть подробности и результат нашего путешествия, представляющий большой, как я полагаю, интерес для всего мира, если, конечно, мы решим напечатать эти мои записки. Пока, во всяком случае, у нас нет такого намерения.
Помимо всего, наше последнее путешествие проходило довольно обычно, напоминая все испытанное другими путешественниками по Центральной Африке. Достаточно сказать, что, претерпев невероятные трудности и лишения, мы все же добрались до Замбези, пройдя около ста семидесяти миль к югу от того места, где Биллали оставил нас. В течение шести месяцев мы были в плену у дикого племени, которое приняло нас за сверхъестественных существ, особенно Лео с его молодым лицом и белоснежными волосами. В конце концов нам удалось бежать, мы пересекли Замбези и направились к югу; мы были уже на грани голодной смерти, когда на свое счастье встретились с полукровным охотником-португальцем, который преследовал стадо слонов и забрел в глубь материка, где он никогда еще не бывал. Этот человек принял нас очень гостеприимно, и в конце концов, после бесчисленных мук и приключений, мы достигли залива Делагоа, по истечении восемнадцати месяцев с того дня, когда мы вышли из болот Кора; и в тот же самый день сели на один из пароходов, курсирующих между Африкой и Англией мимо мыса Доброй Надежды. Плавание прошло благополучно, и ровно через два года после того, как мы начали свои безрассудные поиски, мы сошли на берег в Саутхемптоне; я дописываю эти последние слова в своей прежней комнате в колледже, той самой, куда двадцать два года назад с железным сундучком приходил мой бедный друг Винси накануне своей смерти; над моим плечом склоняется Лео, наблюдающий, как я пишу.
На этом кончается мое повествование, по крайней мере в той его части, которая может интересовать науку и мир. Чем это все обернется для меня и Лео, я даже не берусь предугадывать. Но мы оба уверены, что у этой истории должно быть продолжение, ибо то, что началось более двух тысяч лет назад, должно окончиться лишь в отдаленном туманном будущем.
Действительно ли Лео — воплощение древнего Калликрата, о котором говорится в надписи на черепке? Или Айша обманулась странным наследственным сходством? Читатель вправе составить себе собственное мнение, как по этому поводу, так и по другим. Мое мнение — что тут не было никакой ошибки.
Часто по ночам я сижу один, мысленным оком вглядываясь в черный мрак еще не наступившего времени и размышляя, какую форму может принять дальнейшее развитие и эпилог великой драмы и с какой сцены начнется следующий акт. И когда наконец начнется заключительное действие, — а оно непременно начнется в соответствии с неуклонной волей судьбы, и предназначениями, которых не изменить, — какова будет роль прекрасной египтянки Аменартас, принцессы из династии фараонов, ради которой жрец Калликрат нарушил свой обет Исиде и, преследуемый разгневанной богиней, чье возмездие неотвратимо, бежал на ливийское побережье, чтобы там, в Коре, свершилось предначертанное Роком.
