Ночью, пока занимались работой, туман сильно поредел, и мы увидели, что на всем пространстве к югу и западу от нас, между ЮВ и ЗСЗ (по компасу), простирается земля. Это была, по-видимому, цепь больших и малых островов, разделенных проливами. Большую часть из них покрывали ледники и лишь кое-где торчали крутые черные скалы[340]. Что за радость была увидеть вдруг такую большую землю!
Но все-таки – где мы? На это, кажется, еще труднее ответить, чем прежде. Быть может, в конце концов мы попали к восточным берегам Земли Франца-Иосифа? Это довольно правдоподобно. Но в таком случае мы сильно уклонились к востоку, и предстоит еще утомительное путешествие на запад, прежде чем мы достигнем мыса Флигели на Земле кронпринца Рудольфа. Мы еще усерднее продолжали свою работу, спеша закончить ее. Когда туман рассеивался и земля выступала яснее, я тотчас же карабкался на ближайший торос, чтобы посмотреть на землю получше и подумать над ее не разгаданными еще загадками. Только в половине седьмого утра 12 августа залезли, мы наконец в свой мешок.
Вторник, 13 августа. Проспав несколько часов, встали вчера после полудня; течение успело измениться, открылась большая полынья. Теперь сидим каждый в своем каяке, и дело идет быстро. Но полынья через какую-нибудь милю кончилась. Мы рассудили, что разумнее будет подождать, не вскроется ли полынья опять после того, как течение еще раз изменится. Если этого придется ждать слишком долго, приделаем деревянные оглобли к нашим укороченным нартам и потащим их по льду к проливу, который я видел примерно на СЗС и который, судя по карте Пайера, является проливом Роулинсона.
Полынья, однако, не вскрылась, и нам пришлось волочить нарты по льду».
«Среда, 14 августа. Перешли по нескольким льдинам, переправились через несколько полыней и наконец опять достигли открытой воды, простирающейся на запад; вскоре лед сплотило, и мы остановились. Этой ночью к нам довольно близко подобрались чайки, они стащили кусок сала, лежавшего около палатки».
В течение следующих дней мы с трудом пробирались вперед, то проплывая небольшие расстояния на веслах по полыньям, то пешком, волоча и подталкивая нарты по более или менее крупным льдинам, которые кружило друг возле друга сильным течением. С нашими куцыми нартами нелегко было преодолевать препятствия, встречавшиеся на льду, а чистой воды, по которой можно было спокойно идти на веслах, становилось все меньше и меньше.
Не раз останавливались перед замерзшими полыньями в надежде, что лед с переменой течения вскроется, но так и не могли этого дождаться. 15 августа утром, оставив всякую надежду, двинулись дальше по береговому припаю, решив всерьез держать курс на запад, к проливу, достичь которого стремились уже в течение нескольких дней.
Поверхность льда была довольно ровной, и путь хорош. На этом пути встретили вмерзший в лед айсберг, самый высокий из виденных нами в этих краях. Думаю, что высота его 15–18 метров[341]. Мне хотелось взобраться на его вершину и хорошенько осмотреть окрестности, но он был слишком крут, и нам удалось подняться по одному из его склонов не выше, чем на треть высоты.
«Вечером наконец добрались до островов, к которым стремились в эти последние дни, и в первый раз за два года ступили на твердую землю. Невозможно выразить чувство, какое овладело нами, когда мы получили возможность перепрыгнуть с одной гранитной[342] глыбы на другую и затем обнаружили в небольшом укромном местечке, среди морен, мох и цветы, большой красивый мак (Papaver nudicaule), камнеломку (Saxifraga nivalis) и одну Stellaria.
Над этой первой встреченной нами свободной от снега землей немедленно взвился норвежский флаг! Потом наступило время стряпать праздничное угощение. Керосин несколько дней тому назад кончился, и пришлось готовить на лампе, в которой горела ворвань. Дымящийся горячий лабскоус, сваренный из пеммикана и последних остатков картошки, от которого так и валил пар, показался превосходным тем более, что сидя в палатке мы чувствовали под собой сухой крупный гравий.
Становится, однако, все более и более непонятным: где, собственно, мы находимся? По-видимому, к западу от нас идет широкий пролив, но что это за пролив?.. Остров, на котором мы высадились[343] и где чудесно спали эту ночь (запись сделана 16-го утром), спали на совершенно сухом пригорке без всяких луж от растаявшего льда и снега, – этот остров представляет собой нагромождение, образованное мореной ледника, простирающейся приблизительно с С на Ю (по компасу).
Он состоит почти исключительно из громадных глыб камня, между которыми высятся, насколько я могу судить, несколько прочно стоящих скал. Глыбы частью скруглены, но ледниковых шрамов я не нашел. Они лишь немного возвышаются над снежным пространством, которое постепенно спускается к окружающему морскому льду. К западу от нас лежит другой, тоже свободный от льда остров, но повыше нашего. Мы уже в течение нескольких дней видели его резко очерченную береговую террасу. К северу расположены еще два маленьких острова[344] и небольшая луда [345].
Как сказано выше (в записи от 13 августа), я предполагал сначала, что пролив, находящийся перед нами, – это пролив Роулинсона. Но, по-видимому, я ошибся, так как ледника Дове, образующего восточный берег пролива, не видно. Если бы мы теперь находились у пролива Роулинсона, то должны были бы предварительно пересечь этот ледник и Землю Вильчека. Мы ведь двигались на запад, и по всей вероятности, на полградуса южнее мыса Будапешт.
Поэтому возможность оказаться близ пролива Роулинсона приходилось отвергнуть. Вероятно, мы просто попали на какую-нибудь новую землю в западной части архипелага Земли Франца-Иосифа и сильно уклонились к западу, из-за чего совсем не обнаружили островов, открытых Пайером. Но неужели все-таки мы так далеко ушли к западу, что не видели даже Земли короля Оскара, которая должна находиться под 82° северной широты и 52° восточной долготы[346]. Это непонятно. И где искать всему этому объяснение?»
«Суббота, 17 августа. Вчера выдался хороший день. Двигались вперед по открытой воде вдоль западного берега Земли Франца-Иосифа – насколько я могу судить – и снова могли надеяться попасть домой в этом году. Вчера около полудня перебрались по льду с нашего моренного островка на более высокий остров, расположенный западнее. Я справился со своими обязанностями раньше Иохансена и пошел вперед, чтобы осмотреть остров. Иохансен, следуя за мной, спустя некоторое время заметил с подветренной стороны от себя на гладком льду медведя, который лавируя против ветра шел прямо на него. Иохансен уже приготовился стрелять, но медведь, подойдя поближе, остановился, поразмыслил немного и вдруг круто повернул назад и припустился медвежьим галопом. Скоро он исчез из виду.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
