сделав несколько шагов. Затем обхватил руками живот Дасти, прижался грудью к ее спине, упершись подбородком ей в макушку, когда она снова повернула голову вперед.
— Что тебя гложет? — шепотом спросил он.
— Как ты думаешь, Ронда послушается тебя? — спросила она в ответ тоже шепотом.
Он подробно изложил ей суть разговора с Рондой.
— Думаю, она слышала Фина, затем Кирби, потом меня, что закрепило все то, что говорили вы. Так что, да. Думаю, сегодня вечером, несмотря на то, что все выглядело дерьмово, но кое-что было улажено, потому что парни высказали свою точку зрения.
Она кивнула и перенесла часть своего веса на него.
Он прижал ее сильнее к себе.
— Это все? — спросил он, потому что она больше ничего не сказала, не двигаясь, просто смотрела на ферму.
— Нет, — ответила она.
— Выкладывай, — приказал он, сжимая ее в своих объятиях.
Она поколебалась, затем тихо сказала:
— Ты решишь, что я сумасшедшая.
— Как насчет того, чтобы я сам буду судить об этом.
Он почувствовал, как у нее перехватило дыхание.
Затем она прошептала:
— Что-то приближается, Майк.
Его тело стало твердым.
Она изогнула шею, и ее голова скользнула по его груди, когда она откинула ее назад, чтобы посмотреть на него, он сделал то же самое, смотря на нее сверху вниз.
— Я чувствую это. Холод пробирает меня до костей. В глубине души. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Но не могу отрицать, что чувствую что-то. Что-то приближается. Что-то плохое.
Господи, бл*дь, Майк чувствовал то же самое, черт возьми.
Но он ей этого не сообщил.
Вместо этого сказал:
— С нами все будет хорошо.
— Я не беспокоюсь, Майк, и не волнуюсь. Я выше этого. Честно, мне страшно.
Господи, бл*дь.
— С нами все будет в порядке.
— Откуда ты знаешь? — спросила она.
— Потому что я сделать так, чтобы так и было.
Она уставилась на него, а потом он увидел в лунном свете, как ее лицо смягчилось.
Затем преподнесла ему драгоценный подарок. Лучше, чем ее рот, обхвативший его член. Лучше, чем песню, которую она пела вечером. Лучше, чем любая из ее улыбок.
— Я верю тебе.
Эти три слова прожгли вторую за этот день дыру в его сердце, но эта дыра сразу же заполнилась чем-то гораздо лучшим, чем ткани, бывшие там раньше.
И чтобы выразить свою признательность, Майк опустил голову и завладел ее губами. Она развернулась в его объятиях, затем обняла его за плечи. Он удержал поцелуй, пока наклонялся и поднимал ее на руки.
Потом отнес ее в свою постель.
Потом он заснул, окруженный Дасти.
21
Пеку торты
Утро среды…
Майк выключил душ, открыл дверь, схватил полотенце и увидел Дасти, стоящую у раковины, чистящую зубы.
Он вышел и начал вытираться, не сводя с нее глаз в зеркале, наблюдая, как она, не переставая следила глазами за его руками с полотенцем.
Он почувствовал, как его губы изогнулись.
— Дорогая, не прошло и двадцати минут, как ты изучила каждый дюйм моего тела своими губами, — напомнил он ей, и ее глаза метнулись к его улыбающимся глазам в зеркале.
Затем она ухмыльнулась с зубной пастой, затем выключила и вытащила электрическую щетку изо рта и сказала сквозь пену:
— Не каждый дюйм.
— Точно, — пробормотал он и увидел, как ее плечи затряслись, а глаза заблестели, когда она засунула щетку обратно в рот и снова включила ее.
Он обернул полотенце вокруг талии, закрепил его и подошел к раковине.
— Скажи еще раз, что у нас сегодня? — спросил он, доставая гель для бритья и бритву.
Она наклонилась, выплюнула, сполоснула рот, вытерла полотенцем, сполоснула щетку, затем ответила:
— Гончарные изделия, доброе утро. Хантер говорит, что сегодня днем он с тобой. Поэтому берет самоотвод. Я беру машину Ронды и с Джеррой, ее детьми едем в торговый центр за подарками на день рождения Ноу. Вернемся как раз вовремя, чтобы переодеться и пойти всем вместе куда-нибудь поужинать. Мы все встречаемся здесь.
— Хорошо, — пробормотал он, брызгая гелем на ладонь, а затем втирая его в лицо.
— Скажи мне правдиво, — начала она, — как, черт возьми, ты можешь выглядеть таким секси, втирая гель для бритья в лицо.
Его глаза скользнули в сторону, она прислонилась бедром к стойке, его губы снова изогнулись, и он ответил:
— Я нравлюсь Богу.
И это было правдой. Доказательство было на расстоянии вытянутой руки.
— Не-е-а, — пробормотала она, подходя к нему, вставая перед ним.
Он подвинулся, когда она прижалась к нему своим телом. Затем обняла его рукой, другая скользнула по его лопатке и вверх, в его мокрые волосы.
Она потянула его голову вниз, но он не заставил ее слишком усердствовать. Она привстала на цыпочки и прижалась губами к его губам, и здесь он не заставил ее слишком усердствовать. Он занялся ее языком, через некоторое время она захныкала ему в рот, и, Боже, его член дернулся, а ведь он кончил всего двадцать минут назад.
Он прервал поцелуй, приподнял голову на пару дюймов и увидел свою женщину с измазанным кремом для бритья по всему ее лицу.
Он придерживал ее, держа покрытую кремом руку подальше от ее ночной рубашки, чистой рукой начал нежно водить по ее лицу, бормоча:
— Без шуток, с тобой, мать твою, я опять готов. Чувствую себя так, словно мне семнадцать.
Она прижалась к нему еще сильнее и прошептала:
— Знаю. Разве это не потрясающе?
Она не ошибалась.
Он заглянул глубоко в ее глаза, проверяя, не проявилось ли какое-нибудь беспокойство, которое она испытывала прошлой ночью, он не увидел ничего.
Поэтому ухмыльнулся ей и прошептал:
— Да, милая.
Она наклонила голову, поцеловала его в грудь, ее руки соскользнули с него. Он отпустил ее, смотрел, как она взяла полотенце, вытерла остатки крема для бритья с лица и вышла из ванной комнаты.
Затем его взгляд вернулся к зеркалу, он продолжил намазывать лицо кремом.
* * *
Среда, вторая половина дня…
Его сотовый на столе зазвонил, Майк увидел от кого был исходящий звонок, и губы невольно сжались.
Но он взял телефон, нажал на кнопку и приложил к уху.
— У меня встреча через пятнадцать минут, так что почти нет времени, — вместо приветствия произнес он.
— Хорошо, — ответила Одри. —
