Внутри, у очага, стояла женщина, греющая ладони над углями гаснущего огня. Она была с головы до пят одета в чёрное и не носила ни золота, ни драгоценных каменьев, но было очевидно, что она знатного происхождения. Несмотря на морщинки в уголках рта и, особенно, вокруг глаз, женщина до сих пор оставалась стройной, статной и привлекательной. Её наполовину седые каштановые волосы были собраны на затылке во вдовий узел.
– Кто это? – спросила она. – Где юноша? Твой бастард отказался его отдать? Этот старик – его… о, боги, будьте милосердны, что это за запах? Это существо обмаралось?
– Он был с Рамси. Леди Барбри, позвольте представить вам законного правителя Железных Островов, Теона из рода Грейджоев.
«Нет, – подумал Вонючка, – не произносите это имя, Рамси услышит, он узнает, узнает, он сделает мне больно».
Она поджала губы.
– Не такого я ожидала.
– Он все, что у нас есть.
– Что твой бастард с ним сотворил?
– Содрал немного кожи, как я понимаю. Несколько небольших кусочков. Ничего существенного.
– Он безумен?
– Возможно. Это имеет значение?
Вонючка не мог больше этого слушать.
– Пожалуйста, м’лорд, м’леди, это какая-то ошибка.
Он упал на колени, дрожа как лист в зимнюю бурю, слёзы бежали по его впалым щекам.
– Я не он, я не Перевёртыш, он погиб в Винтерфелле. Меня зовут Вонючка.
Он должен помнить своё имя.
– Вонючка-белоручка.
Глава 33. Тирион
Только на седьмой день плаванья отправившейся из Волантиса «Селейсори Кхоран» Пенни наконец показалась из своей каюты. Она выползла на палубу – ни дать ни взять какая-нибудь робкая лесная зверушка, выбирающаяся после долгой зимней спячки.
Смеркалось, и красный жрец разжёг ночной огонь в большой железной жаровне посередине корабля, а команда собралась вокруг для молитвы. Голос Мокорро напоминал рокот барабана, доносившийся нараставшим гулом откуда-то из глубин его мощного тела.
– Благодарим тебя за солнце, что согревает нас, – молился он. – Благодарим тебя за звёзды, что охраняют нас в плавании через холодное черное море.
Жрец был огромным – выше сира Джораха и толще его в два раза, одетым в красные одежды, расшитые оранжевыми атласными языками пламени по краям рукавов, подолу и воротнику. Кожа жреца была чёрной как сажа, волосы – белыми как снег, а на щеках и на лбу вытатуированы жёлтые и оранжевые языки пламени. У него имелся железный посох, длиной не уступавший росту хозяина и увенчанный драконьей головой; когда жрец бил им о палубу, пасть дракона изрыгала потрескивающее зелёное пламя.
Его стражники – пять рабов-воинов Огненной Длани – пели ответные слова молитвы. Они возносили песнопения на языке Старого Волантиса, но Тирион слышал много молитв, чтобы уловить суть. «Зажги наш огонь и защити нас от тьмы… и снова пятое-десятое… озари наш путь и согрей нас, ночь темна и полна ужасов, убереги нас от всякой жути… и так далее в том же духе».
Впрочем, он не стал озвучивать эти свои мысли. Тирион Ланнистер вовсе не нуждался в богах, но на этом корабле разумнее было выказывать определенное почтение к красному Рглору. Как только корабль отошел достаточно далеко от берега, Джорах Мормонт снял с Тириона кандалы, и Бесу не хотелось давать рыцарю повод снова их на него нацепить.
«Селейсори Кхоран» представляла собой неуклюжую лохань водоизмещением пятьсот тонн с глубоким трюмом, высокими надстройками на носу и корме и одной-единственной мачтой между ними. На баковой надстройке торчала нелепейшая резная фигура – какой-то изъеденный червями деревянный сановник со свитком подмышкой, по виду страдающий запором. Тирион в жизни не видел более уродливого корабля.
Команда была ничуть не краше. Капитан – чёрствый сквернослов с брюшком и близко посаженными алчными глазами – прескверно играл в кайвассу и совсем не умел проигрывать. Ещё на корабле служили четыре его помощника – все вольноотпущенники, и пятьдесят приписанных к кораблю рабов – у каждого на щеке было вытатуировано грубое подобие носовой фигуры кога. Сколько ни твердил Тирион морякам, что его зовут Хугор Хилл, они предпочитали звать его Безносым.
Три помощника и добрых три четверти команды были рьяными почитателями Владыки Света. В отношении капитана Тирион был не совсем уверен – тот каждый раз выходил к вечерней молитве, но никакого участия в ней не принимал. Однако настоящим хозяином «Селейсори Кхоран» был Мокорро – по крайней мере, на время этого путешествия.
– Владыка Света, благослови раба твоего Мокорро и озари ему путь в тёмных краях этого мира, – гудел красный жрец. – Защити твоего благочестивого раба Бенерро. Даруй ему отвагу. Даруй ему мудрость. Наполни его сердце огнем.
В этот момент Тирион заметил Пенни – та наблюдала за представлением с крутой лестницы, ведущей под кормовую надстройку. Карлица стояла на нижней ступеньке, так что видна была только голова. Под капюшоном в свете жаровни ярко блестели её большие глаза. При ней была собака – тот самый большой серый пес, на котором она ездила во время потешных турниров.
– Миледи, – тихо позвал Тирион. Конечно, никакая она не леди, но он никак не мог заставить себя произнести эту её нелепую кличку и, тем более, не собирался называть ее «девушка» или «карлица».
Она отпрянула назад:
– Я... я вас не заметила.
– Немудрено, я же невелик.
– Мне... мне было нехорошо...
Пес гавкнул.
«Убита горем, ты хотела сказать».
– Если я могу чем-то помочь...
– Нет, – и она тут же скрылась внизу – в каюте, которую делила со своими псом и свиньёй. Тирион не мог её винить. Команда «Селейсори Кхоран» несказанно обрадовалась, стоило ему ступить на борт: в конце концов, карлик сулит удачу. Матросы терли ему голову на счастье так часто и рьяно, что Тирион чудом не лишился всей шевелюры. Но вот Пенни встретили куда более неоднозначно: она, конечно, тоже была карлицей, но при этом – женщиной, а женщина на судне – к беде. На каждого матроса, пытавшегося потереть ей голову на счастье, приходилось трое, бормочущих себе под нос проклятия при ее появлении.
«И мой вид только бередит её раны. Мерзавцы отрезали её брату голову в надежде, что это моя голова, и все же я сижу тут, словно какая-то проклятая горгулья, и твержу свои глупые утешения. На её месте единственным моим желанием было бы спихнуть меня в море».
Сам он не испытывал к девушке ничего, кроме жалости. Она не заслужила того кошмара, с которым столкнулась в Волантисе – и её брат тем более не заслуживал уготованной ему участи. Последний раз, когда Тирион видел карлицу – перед тем, как они покинули порт, её заплаканные глаза были похожи на две страшные ямы, красневшие на бледном изнуренном лице. К тому времени, как «Селейсори Кхоран» поднял паруса, Пенни закрылась в каюте со своими животными, но ночью оттуда доносились её рыдания. Только вчера Тирион слышал, как один из помощников капитана заявил, что не худо бы выкинуть карлицу за борт, пока она не утопила судно в слезах. Тирион был не вполне уверен, что он шутит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
