вниз страницу с исходником, поверх чистый лист и переводишь просвечивающее. Главное — чтоб рука не дрожала и бумага выглядела постаринней (чаем можно пропитать или кофе).
На самом деле ведь это миф, что поддельщики очень стараются и делают совершенно неотличимые фальшивки. Нет, очень часто это глаз на лапоть, очень легко бьется, если знать, куда смотреть. Не стараются они почти. Как и все у нас.
Друг мой очень расстроился и не хотел верить. Начал показывать свои почеркушки, доказывать, что они подлинные. Я прямо при нем снял с полки книгу Зощенко, раскрыл и сравнил с его свежекупленным автографом. Один в один, переводная картинка.
В итоге собирать бумагу он бросил. Покупает теперь бронзовые статуэтки. У меня. Иногда что-нибудь просит специальное ему отыскать. Я, конечно, нахожу. Всегда. Только не за неделю. И не за месяц, а действительно, как получится. Друг же он мне.
* * *
Нередко бывает так: приходят клиенты, приносят какие-то антикварные вещи, раскладывают на столе. И говорят мне:
— Такую же мы нашли в интернете, дайте нам за нее 250 долларов. Вот такую мы тоже нашли, дайте за нее 300. За эту тоже 300. А вот похожее на этот предмет нам яндекс не показал, так что берите за 50, так уж и быть.
И почему-то, если кому со стороны рассказать, то очень осуждают меня. Что в этот момент я не встану со стула стремительно, не выпрямлюсь в гордой позе и не скажу гулким басом:
— Уж нет! Никаких 50 долларов! Эта штука стоит как минимум 5 тысяч! Берите-берите, это ваши честные деньги!
Нет-нет, я промолчу. Дам им 50 долларов за это самое, которое не из яндекса. Остальное куплю тоже, чтобы не расстроились и не сбежали в процессе покупки.
А потом продам. За 5 тысяч, может быть, или за 10 тысяч. Потому что я их честно заработал. Своими знаниями об антиквариате, которые я накапливаю долгие годы.
При этом люди, которым досталось что-то в наследство, очень часто обольщаются. Они смотрят на свою картину и видят в ней не набор объективных критериев, а решение своей конкретной задачи. Квартиру новую купить, ну или там машину.
Увы, в лучшем случае на вашей стене висит просто «нормально съездить в отпуск всей семьей», и то если повезет.
Вот типичная история, как люди жутко переоценивают то, что у них имеется. Если у них есть картина, то сразу им мерещится, что это шедевр на миллионы. Один раз звонит знакомый нотариус, говорит: «Приезжай, оцени, тут брат с сестрой Айвазовского делят». Что за «айвазовского» я там увижу — знаю, но все равно еду: а вдруг?
Вхожу, совершенно обычная квартира, только атмосфера грозовая — стандартное дело, когда наследство делят. Показывают мне «айвазовского» — ну я вот лучше нарисую, честное слово. Подпись не похожа, а на подделках всегда есть подписи, а вот на подлинниках их часто не бывает. Живопись вялая, плохая.
Говорю наследникам, что это просто советская копия. «Но она же в нашем доме 50 лет провисела!» — говорят. Железный довод подлинности, ага. Предложил им провести экспертизу в Грабарях. «Только учтите, — говорю, — что за экспертизу вы заплатите больше, чем эта работа сама по себе стоит». И я уехал, а нотариус остался дальше на квартире работать. Впрочем, уже в более спокойной обстановке — это явно была главная цель того призвания демона в моем лице, которое он совершил.
Пишет однажды мне человек: «Здравствуйте! Мне от дедушки, который воевал, досталась картина, которую он привез из Кенигсберга. Я думаю, что это Рембрандт. Или Рубенс. Очень похоже!»
Я попытался представить себе картину, похожую одновременно и на Рембрандта, и на Рубенса сразу. Меня немножко стало укачивать. Но человеку ответил вежливо, попросил прислать фотографию. Чем черт не шутит? Вдруг действительно что-то ценное.
Смотрю фото. На снимке — здоровенная дура, полотно размером со стенку комнаты в хрущевке. Прямо жаль стало героического дедушку, который эту тяжесть через линию фронта таранил. Красочный слой растрескался по сгибам, потому что картина была сложена в квадрат, чтобы удобнее везти. Наверно, целый чемодан заняла.
На картине изображено несколько людей: одни за столом сидят, другие им кланяются. Спорить не буду, у всех воротники кружевные, юбки пышные, штанцы тоже пузырятся, именно как мушкетеры носили. Как раз в том XVII веке, когда Рубенсорембрандт творил.
Но вот со всем остальным — большая проблема. Позы — как у провинциальных актеров при изображении сердечных мук и любовных клятв. Кожа глянцевая и неживая — будто это не люди, а восковые фигуры. Мимика кукольная не только у дам, но и у кавалеров. В общем, сразу видно, что это XIX век и какой-то слабый живописец, находившийся под влиянием исторических полотен Энгра и «стиля трубадур».
Объясняю владельцу, что продать такое очень сложно: во‑первых, это никакой не шедевр и не кисть гения, а слабоватый поздний аноним. Во-вторых, то, что вещь трофейная, — сразу ей черная метка. Например, одному российскому владельцу трофейной картины из Потсдамского дворца, который объявил об этом публично, Германия шенген закрыла и ордер на арест выписала. В-третьих, картина в таком плохом состоянии из-за утрамбования в чемодан, что ее реставрация будет стоить несколько десятков тысяч евро, примерно столько же, сколько ей самой красная цена была бы в нормальном состоянии. В-четвертых, размер слишком огромный, на любителя, тема тоже странная, да и сама картина темная, некрасивая.
А человек мне отвечает: «Нет! Это настоящий Рембрандт! Мне за него уже миллион долларов предложили».
О да! Как же я буду кусать локти, когда эту картину выставят в Лувре Абу-Даби, в лучшем зале, рядом со «Спасителем мира» Леонардо да Винчи! Я вот прямо представляю этот момент! Когда в пятницу будет среда, когда вырастут розы повсюду, голубые, как яйца дрозда.
Пожелал я ему удачи, а также порекомендовал быть осторожным, когда ему миллион в конверте передавать будут. Пусть проверит, не фальшивые ли купюры.
* * *
Если говорить о фамильных легендах, то в нашей несчастной стране ужасная ситуация с семейной памятью. Она стирала у поколений не только плохое, но и хорошее — и тоже из инстинкта самосохранения. На всякий случай.
Что-то броское формата «это Айвазовский!» или «это Рубенс из Берлина!» они-то помнят, но только зря, обычно это придуманное. А вот настоящие факты, типа прабабушка была дворянкой из такой-то калужской фамилии, и оттуда у нас эта милая табакерка с гербом, — никогда. Потому что помнить о дворянских предках действительно было
