Кроме Друида Сэвиджа в эту квартиру никто позвонить не мог. Ни один приличный, сколь-нибудь стоящий человек на всем белом свете никогда в жизни не позвонил бы в квартиру Виноградовой-старшей и не осмелился бы спросить дочь.
— Еще не надоело валяться по чужим постелям? — упрекнула мать молодую графиню. — Почему ты заставляешь серьезного человека бегать за тобой как мальчишку? Он обидел тебя? Разве он по отношению к тебе допустил бестактность? Генри воспитанный, уважаемый и очень состоятельный человек. А главное, у него к тебе серьезное чувство, в отличие от тех бродяг, которыми ты себя окружила. Наконец-то Господь услышал мои молитвы и дал мне шанс устроить твою личную жизнь. Мира, тебе пора. Ты не юная девушка. Не каждый день тебе будут звонить мужчины такого положения и достатка. К тому же Генри не стар.
— Конечно, — огрызнулась Мира, — ему всего-то три тысячи лет, а может четыре тысячи, какие мелочи… Мама, он друид. Ты знаешь, кто такие друиды? Он язычник и колдун, чтобы тебе было понятнее!
— Не болтай глупости! — рассердилась мать. — Я обещала, что ты позвонишь и извинишься за свое поведение!
Мира положила трубку на стол, порылась в записной книжке и вспомнила, как вышвырнула визитку Генри в гостиничную урну, полагая, что это последнее звено, связывающее их, может быть разорвано таким примитивным способом. Чем настойчивее Сэвидж звонил матушке Клавдии, тем больше Мира убеждалась, что Жорж прав: встречи не избежать, ясность должна быть наведена, и точка поставлена. У графини были планы на будущее. Она не собиралась всю жизнь пугаться звонков и букетов. Она осмотрела сумочку, в надежде найти еще одну визитку…
— Ладно, диктуй… — сказала она матери, с отвращением записала цифры и швырнула трубку. — Он уехал из Москвы навсегда, — уверенно произнесла Мира и заставила себя поверить в сказанное. — Навсегда!!! — повторила она. — И больше никогда не появится. Он уехал, не оставив адреса. Уехал, уехал, уехал… — Вера пришла после многократного повторения заклинания. Графиня стремительно набрала номер.
— Мирослава… — услышала она в ответ. — Я ждал, я верил, что вы позвоните…
Мира назначила свидание Сэвиджу в ресторане на Новом Арбате, название которого за давностью лет вылетело у нее из головы. Графиня помнила кавказское слово: не то «Абхазия», не то «Аджария», не то «Арарат». В последний год из головы графини повылетало много полезных названий. Будучи студенткой, она частенько ходила мимо, от ГИТИСа до Щукинского училища, и застревала в этом ресторане. Во времена ее студенчества там среди бела дня в спокойной обстановке можно было съесть вполне приличный обед. Там же Мира пристрастилась к маслинам. Открыла для себя, что странную ягоду необязательно вылавливать из солянки и гневно швырять под стол, что ее вполне можно есть и получать удовольствие. Графиня познала в маслине скрытую мудрость, понятную древним философам, которая перестала быть доступной современному потребителю комплексного обеда, и человечество распалось для нее на две части: яростные поклонники маслин и непримиримые ненавистники. Последние их сиятельству были наиболее отвратительны.
Графиня Виноградова путано объяснила графу Сэвиджу, какое именно заведение она имеет в виду. Граф не задал ни одного уточняющего вопроса. Графиня явилась с опозданием, не увидела в условленном месте никакого ресторана с кавказским названием, и понадеялась на чудо, но чудо не случилось. Генри ждал ее и имел точные адреса, по меньшей мере, десятка работающих ресторанов на Новом Арбате.
Граф Сэвидж заказал для графини порцию отменных маслин. Графиня заказала вино и без умолку трещала за столом, вспоминая студенческие времена, пока не протрещала графу все уши. От такого удовольствия бесцветные глаза Генри остекленели. Графиня выпила. У нее сложилось впечатление, что пустые речи обтекают графа Сэвиджа, как стеклянную тару, воткнутую в песок поперек ручья. Графиня заказала еще бутылочку.
— Возьмите меня к себе на работу, Генри, — попросила она. — Я знаю компьютер, умею общаться с людьми и согласна на командировки в Европу, — графиня рассмеялась. — На долгие командировки. Нет, я, конечно, работаю в одной ученой конторе, но там я кто? Простой переводчик. Никакого карьерного роста.
— Вы не должны работать, Мирослава, — встрепенулся граф.
— Ну, вот еще! У меня полный гардероб модных тряпок! Кто их увидит, если я не буду ходить на работу?
— Вы потрясающая женщина!
— Кроме того, что я потрясающая женщина, я знаю компьютер, говорю на трех языках и еще два относительно понимаю… Упустите ценного сотрудника — будете с горя пить свои же таблетки! Вы не транквилизаторы продаете?
— Мои сотрудники знают по шесть языков, — ответил Генри. — Каждый из них владеет компьютером, водит машину и прекрасно справляется со своими обязанностями. Мирослава, в российском офисе у меня работает трое мужчин по двадцать часов в сутки. Такие женщины, как вы, не должны беспокоиться о работе. Для вас созданы прекрасные места на Земле…
— Салоны красоты? — догадалась Мира и подозрительно прищурилась. — Значит, ваш продукт — государственная тайна? Или вы принципиально не говорите с женщинами о работе? Ладно, не больно-то хотелось.
— Мирослава, — произнес граф, — если вы окажете мне честь сопровождать вас в поездках по Европе, куда вам будет угодно, я возьму на себя любые расходы…
— Ох, ерунда же получится, — огорчилась Мира и принялась за новую бутылку, — воображаю, что обо мне подумает мой жених. Вы только представьте: благоверная супруга разъезжает по свету в обществе состоятельного джентльмена, тратится на дорогие салоны… Что обо мне соседи скажут?
Прозрачные глаза Сэвиджа налились кровью.
— Вы помолвлены? — спросил он.
— Матушка не хотела вам говорить. Настаивала, чтобы я сообщила лично, — опустила глаза графиня. — А вы думаете, мне легко? Вы вообразили, что мне интересно слушать истории про таблетки? Да я бы пошла в аптеку полы мыть, лишь бы не сидеть дома. Если бы я работала в вашей фирме хотя бы секретарем, у меня было бы моральное право путешествовать с вами. Ну? Не соображаете? Это называется простым словом: «командировка». А теперь найдите десять отличий между развратом и поездкой с начальником по служебным делам.
— У вас есть жених?
— Так… друг детства. Долгая история. Видите, — Мира кивнула на одинокую фигуру Деева, мокнущую на проспекте. Фигура резко выделялась на фоне общего потока зонтов по Новому Арбату. Выделялась, прежде всего, отсутствием зонта и присутствием полнейшего идиотизма в стоянии посреди дороги. — Влюблен в меня с первого класса, — вздохнула графиня. — Сказал, что повесится… Я обещала, Генри. Для меня обещание — не пустое слово. — Граф Сэвидж выпучился в окно, как коршун. — Генри, — нежно окликнула его графиня, — Нам пора попрощаться. Простите, если навязывалась вам бестактно. Не подумайте обо мне скверно. Вы были моей последней надеждой спастись от семейной бытовухи, которая меня скоро прикатает со всех сторон. Наверно, мне следовало вас предупредить еще в Варне и не морочить голову.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
