— Выходи и отправляйся играть, Ирулан!
Он резко развернулся, услышав сзади какой-то шум.
Жена императора двигалась с нехарактерной для нее неловкостью, утратив из-за болезни плавность и быстроту движений, столь характерную для ведьм. Выглядела Анирул очень плохо.
Она взглянула на ребенка и тотчас узнала новорожденного сына Джессики. Потом она все поняла, сразу, в одно мгновение, увидев и разглядев смазанный макияж ментата, его слишком красные губы.
— Я тебя знаю.
Она распознала в нем убийцу по выражению глаз, в которых читалась вседозволенность.
В этот момент голоса Другой Памяти принялись громко предупреждать Анирул об опасности. Она поморщилась от боли и сжала ладонями виски.
Увидев, что женщина пошатнулась, ментат стремительно, как ядовитая змея, бросился на нее с кинжалом.
Хотя голоса затуманили сознание Матери Квисаца, она. увидев опасность, мгновенно пришла в себя и моментально переместилась в сторону, уклоняясь от удара. Кинжал не нашел цели. Грация Бене Гессерит вернулась к императрице. Скорость ее движений и умение драться удивили ментата. Он сам на мгновение потерял равновесие, отчего и промахнулся. Из рукава Анирул извлекла излюбленное оружие Общины Сестер и схватила де Фриза за жилистую шею. Ядовитое острие гом-джаббара уперлось ему в горло, серебристая игла поблескивала от нанесенного на нее яда.
— Ты знаешь, что это такое, ментат. Отдай мне ребенка или умри.
* * *
— Что делается для розыска моего сына? — Герцог Лето стоял перед канцлером Ридондо, рассматривая следы кровавого побоища в родильном зале.
Высокий лоб Ридондо блестел от пота.
— Естественно, будет проведено расследование. Будут опрошены все подозреваемые.
— Опрошены? Вы очень вежливо выражаетесь.
На полулежали две зарезанные медицинские Сестры. Ближе к двери лежал труп заколотого сардаукара. На кровати, с трудом двигаясь, находилась Джессика. Мерзавец мог убить и ее! Лето повысил голос:
— Я говорю о настоящем моменте, сэр. Оцеплен ли дворец? Жизнь моего сына в опасности.
— Я полагаю, что охрана дворца приняла все необходимые меры безопасности. — Ридондо старался выглядеть внушительно. — Я полагаю, что нам надо положиться на профессионалов.
— Вы полагаете? Кто распоряжается поисками?
— Императора сейчас нет во дворце, так как он в настоящее время командует экспедиционными силами сардаукаров, герцог Лето. Определенные нити руководства должны…
Лето выскочил в коридор и едва не сбил с ног какого-то левенбреха.
— Вы перекрыли выходы из дворца и блокировали близлежащие здания?
— Мы занимаемся этим делом, сэр. Не надо мешать нам.
— Мешать? — Серые глаза Лето вспыхнули неукротимым гневом. — Неизвестные напали на моего сына и его мать.
Он посмотрел на табличку на груди офицера.
— Левенбрех Стивс, на основании закона о власти в экстремальных обстоятельствах я беру на себя командование охраной дворца. Вы меня поняли?
— Нет, милорд, не понял. — С этими словами офицер взялся за парализующую дубинку, висевшую у него на поясе. — Вы не имеете права…
— Если вы поднимете на меня оружие, можете считать себя покойником, Стивс. Я герцог Ландсраада и кровный родственник императора Шаддама Коррино IV. Вы не имеет права не выполнять мои приказы, особенно в сложившейся обстановке и в связи с таким делом.
Лицо герцога стало жестким, он почувствовал, как по жилам с удвоенной силой запульсировала горячая кровь. Офицер заколебался и посмотрел на канцлера Ридондо.
— Похищение моего сына Пауля на территории императорского дворца — это нападение на Дом Атрейдесов, и я требую соблюдения моих прав, согласно Хартии Ландсраада. Это экстренная ситуация, требующая военного решения, и в отсутствие императора и его верховного башара мои полномочия превосходят полномочия кого бы то ни было другого.
Канцлер Ридондо размышлял всего одно мгновение.
— Герцог Атрейдес прав. Подчиняйтесь его приказам.
Гвардейцев впечатлили решительность и твердость герцога, его готовность взять на себя командование и ответственность. Стивс повторил в микрофон команды герцога:
— Оцепить дворец и перекрыть все выходы из него. Начать розыск человека, похитившего сына герцога Лето Атрейдеса. На время кризиса командование дворцовой гвардией передается герцогу. Подчиняйтесь его приказам.
Молниеносным движением Лето взял у офицера микрофон и прикрепил его к лацкану своего красного мундира.
— Возьмете себе другой, — сказал он левенбреху. Тяжело дыша, герцог указал ему на коридор. — Стивс, возьмите половину этих людей и прочешите северный сектор этого уровня. Остальные за мной.
Лето взял у левенбреха и парализующую дубинку, но положил руку на рукоятку украшенного драгоценными камнями кинжала, который много лет назад подарил ему император Шаддам. Если кто-то причинил вред его сыну, то одной дубинки будет явно недостаточно для расплаты.
* * *
Питер де Фриз боялся пошевелиться, чувствуя прижатый к шее кончик иглы гом-джаббара. Малейшая царапина и смертоносный яд мгновенно лишит его жизни. Из-за дрожи в пальцах Анирул тревога ментата многократно усиливалась.
— Я не могу ничего с вами сделать, — едва слышно прошептал он, стараясь не шевелить гортанью. Он ослабил хватку, почти отпустив одеяльце, в которое был завернут младенец. Этого достаточно, чтобы отвлечь ее внимание? Надо заставить ее поколебаться хотя бы одно мгновение.
В другой руке он по-прежнему держал окровавленный кинжал.
Анирул тем временем пыталась отделить свои мысли от гвалта голосов Другой Памяти. Четыре ее дочери были малы, чтобы понять это, но старшая — Ирулан — видела упадок душевного и телесного здоровья матери. Жаль, что девочка видит это, Анирул очень хотелось проводить с ней больше времени, чтобы воспитать из нее настоящую преподобную Мать Бене Гессерит.
Зная, что убийца свободно разгуливает по дворцу, Анирул пришла в игровую, чтобы обезопасить дочерей. Это был храбрый, импульсивный поступок матери.
Ментат дернулся, и Анирул плотнее прижала иглу к его шее, реагируя на каждое движение противника. На лбу Питера выступили капельки пота и покатились по напудренным вискам. Кажется, это маленькое представление грозило затянуться надолго.
В руке Питера зашевелился ребенок. Хотя это было и не то дитя, которого ожидал Орден Бене Гессерит во исполнение своего сложного и далеко идущего плана, но все же своими генетическими корнями этот ребенок был связан с сетью более разветвленной и сложной, чем могла себе представить даже сама Анирул. Как Мать Квисаца она отвечала за финальные стадии селекционной программы, по ходу которой было сначала запрограммировано рождение самой Джессики, а потом ее младенца.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
