готовый удариться в панику от известия, что Пискус, разгуливающий, надо полагать, в своем подлинном, неизвестном следствию обличье, на днях вооружился бутылкой нитробензола, совсем потерял голову. Прошлым вечером, в пятницу, Деймон лично посетил Гарду Тусар и выложил перед ней все карты. Гарда с улыбочкой сообщила ему, что ей часто и помногу звонят, но еще ни разу, насколько ей помнится, не звонил кто-то по фамилии Фиш; что Фрида постоянно путает чьи-то имена и фамилии; что ни буква закона, ни принципы морали не могут заставить ее объяснять кому бы то ни было, зачем она время от времени отпускает свою горничную пораньше; что она никогда не видела миссис Гарриет Пискус и даже не слышала о такой. Она вообще мало общается с соседями по дому.
Фоксу Деймон признался, что прямая атака стала грубой ошибкой. Несмотря на слежку, которую он велел устроить за Гардой, Фиш-Пискус может быть и наверняка будет предупрежден об опасности. Непрерывное бдение сотрудников в штатском внутри и снаружи «Болтон апартментс» пора сворачивать. Равно бесполезной оказалась и слежка за Беком, Помфретом, Зориллой, Гиллом и Кохом в исполненном надежд ожидании, что кто-нибудь из них приведет следствие к какой-то съемной квартире в одном из переулков, где и происходила трансформация в миссис Гарриет Пискус.
Откровения Деймона этим не завершились; нет, он не признал своего поражения, но назвал ситуацию по меньшей мере патовой. Все три дня, что полиция напряженно и безуспешно охотилась на Фиша-Пискус, другие ниточки не были заброшены. Они вытрясли все, что только было можно, из Коха насчет вазы, из Гебы Хит – насчет скрипки и бутылки с остатками виски, из Доры – насчет второй записки, то ли оставленной Яном Тусаром, то ли не оставленной… Они вытрясли все из всех, включая и миссис Помфрет, насчет личной жизни ее сына. Газетчики брызгали сарказмом, а комиссар полиции – слюной; в придачу ко всему на десять часов утра назавтра у Ирен Данэм-Помфрет была назначена встреча с мэром в присутствии окружного прокурора.
Прикуривая сигареты, Деймон почти сразу давил их в пепельнице, и это говорило о тупике в поисках куда больше, чем любое устное признание. Всего только раз Фоксу доводилось видеть, как инспектор это делает: тогда шло следствие по делу об убийстве Хетчера, и оно так и осталось нераскрытым.
В общем, по пути из центра города Фокс окончательно решил, что Диего – единственная надежда. Вариантов было всего два: предпринять еще одну попытку достучаться до Диего или и дальше выжидать, как он делал уже трое суток, пока полиция не схватит Фиша-Пискус, а это ему смертельно надоело.
Но попытку достучаться пришлось отложить. Подъехав к дому на Пятьдесят четвертой улице, Фокс преодолел два лестничных пролета, увидел на двери Диего новый замок, раз десять нажал на кнопку звонка, но ответа не дождался. Он провел еще час, сидя на верхней ступеньке, наконец сдался, вернулся к машине, направился домой и лег спать. Утром в субботу он проснулся в шесть часов, еще до семи уехал в город и ровно в восемь снова вдавил свой большой палец в кнопку звонка у двери квартиры Диего. Внутри послушно звякнуло, и очень скоро из-за двери донесся вопрос, не слишком приветливо заданный хриплым голосом:
– Кто там?
– Фокс.
После долгой паузы:
– Что тебе нужно?
– Мне нужно поговорить с тобой, и я поговорю.
Еще одна пауза, шаги – и дверь открылась.
Диего был в пижаме. Он только что вылез из-под одеяла и не выказал восторга, узнав о желании своего гостя пообщаться в такой ранний час, однако свою вежливость он впитал с молоком матери, а потому распахнул перед Фоксом дверь, пригласил его войти и указал на кресло, а сам вновь щелкнул замком.
– Жуткий беспорядок, – извиняясь, пророкотал он. – Вчера вернулся поздно. Пьяный в стельку. Здесь холодновато. – Диего закрыл окно и присел. – Я был груб с тобой, когда мы говорили по телефону. Прости, но мне придется грубить и дальше.
– Не возражаю, – усмехнулся Фокс. – Но надеюсь, что смогу убедить тебя сменить гнев на милость. Я знаю, кто убил Яна Тусара и Перри Данэма.
Ссутулившийся в кресле, Диего заморгал, пытаясь прогнать остатки сна. Выпрямился и поморгал еще немного.
– Черта с два знаешь!
– А вот и знаю. Но не смогу доказать.
– Мне ты не должен ничего доказывать…
Очевидно, Диего не собирался поддаваться натиску; он рассчитывал сохранить спокойствие и невозмутимость, но в этот момент безотчетно произнес одно-единственное имя.
– Кох, – едва слышно выдохнул Диего и тут же обозлился на себя за то, что это имя слетело с его губ; стиснув зубы, он хмуро уставился на Фокса.
– Ничего не скажу, – покачал головой Фокс. – Пока. Но уверяю тебя, что знаю имя убийцы. А также хочу заверить, что если ты и дальше будешь играть в рыцарство и благородство, то сделаешь только хуже.
– В рыцарство? – громко фыркнул Диего.
– Называй как хочешь. Мисс Тусар не похищала той вазы, даже если уверяла тебя в обратном. И это не она пыталась убить тебя, приготовив ту ловушку-сюрприз. Тем не менее никому не удастся вытащить ее из этой истории без последствий. Ни единого шанса. Я полностью откровенен с тобой, Диего. Полиция еще отстает от меня отчасти потому, что с ними я не был так откровенен…
– Можешь рассказать им все. Действуй. Разве я хоть раз просил…
– Нет. Ты был и остаешься испанским кавалером. Сама галантность. Я не подшучиваю над тобой, я даже не напоминаю, что леди этого не заслуживает… В любом случае тебе это известно не хуже, чем мне. Я просто сообщаю, что играть в рыцарство ни к чему и все будет гораздо проще даже для нее, если ты прямо сейчас все расскажешь и поручишь это дело мне. Не говоря уже о том, что тебя могут привлечь как сообщника… хотя, наверное, для тебя этот довод совершенно бесполезен. Куда опаснее то, что, если наделать ошибок, ее саму обвинят как сообщницу. Ты этого хочешь?
Диего гулко заворчал.
– Включи голову, Диего! – Фокс подался вперед. – Черт, да просто посмотри беспристрастно! Как тебе удалось завладеть этой вазой? Мисс Тусар вручила тебе ее на хранение?
– Я предупреждал, что буду вынужден опять нагрубить, – тихо заметил Диего.
– А я сказал, что уже знаю, кто убийца. И сейчас ты его покрываешь.
– Нет.
– А чем еще ты занят?
– Никакого убийцу я не покрываю. Я украл ту вазу у Помфрета, ты увидел ее в моем стенном шкафу, потом кто-то пришел и забрал ее. Вот и все. –
