находилось нор некоего большого роду черноватых мышей.
Я пробыл несколько минут у буретского зайсана Шантана, у коего мне провожатого взять было надобно, а притом я думал, что у него какого-нибудь шамана застану. Потом, отъезжая далее от Кудуна, ехал вдоль по реке Мунгут (Серебряная речка) и верст с десять от того места, где я чрез оную переправился и где Мунгут из двух речек соединенных происходит, прибыл я на ту гору, на которой Мунгутский рудник построен.
Имя Мунгут, где гора сия имеется, реке еще издревле принадлежало; я не сомневаюсь, что не в отдаленности от сих мест по горному оных разысканию можно будет доискаться мест самих плавилен. Первые рудные признаки попались в 1758 году на хоринцинского тайшу Еринца, почему следующего году на верху круглой горы, от буретов Майлою называемой, тут было и разработано. В том месте, где медная руда зеленью своею наружу выступала, пробили шахту, по коей нашли, что руда идет настоящим порядком, так, как у всех сибирских свинцовых и серебряных руд, и состояла сперва из меднистых и ярных кусков, после из твердых и суровых свинцовых камней, толщиною весь слой вершков шесть или восемь. На третьей сажени слой начинал кончаться, и руда в сером простом камне не иначе как разбитыми гнездами начала показываться на шестой сажени... выходит в том месте, где гора яром окончалась. И так понеже руда в преследовании шахтами от часу тоне и скуднее становилась и, на половине пятой сажени уже на полночь склонясь, лучшей по себе надежды не подавала, то остановили тут работу и по битым еще местах в шести, где признаки казались, шурфам ни одной порядочной жилы не отыскали. И как оный рудник один только на Уде находился, и который при помощи другого хорошую б еще мог обещать выплавку, но оного недоставало, то он и другие, не много обещающие, по Кудуну и по другим речкам, Тарбагантею и Куйтуну, вовсе оставлены. Добытое каменье лежит еще в куче и состоит отчасти из твердой чистой свинцовой руды, которая из одного пуда семи фунтов свинцу один золотник серебра дает и где-где колчеданные кусочки имеет; отчасти же из желтых с блейшпатом и ярью и другими небогатыми медными проростками охристых камней. Из первого сорту добыто руды до тридцати тысяч пуд, а последней меднистой — более двенадцати тысяч. Горы вообще состоят по Кудуну из твердого древесного камню и всегда обещают руды.
По горе нашел я изрядные остатки редкой травки (...), а в долинах посконная крапива расцветать начинала. На возвратной с рудника дороге захватило нас великое ненастье с градом, так что ужасною бурею в зимовье на Уде почти все окна и часть крыши сорвало.
Я 1 мая беспрестанно продолжал мой путь. От Лосьева зимовья, переезжая через верхний рукав оной реки (Джиргиле), считается 7 верст до Галсунского станца. Отселе — через сухую Джиргилу до Аншанской станции. Вверх по оной реке на левой стороне, верст с десять от устья в горе Билчир в сером песчаном камне находили признаки восточного хрусталя и темноцветного топасу; равным образом бурета показали таковой же на горе Урте по речке Кичинге, в одном месте Цаган-Куту называемой.
Из Ахчанги поехали мы чистыми и невысокими горами, коих положение было довольно неравно, и, кажется, они от часу выше и выше становились. Проехали речку Нахалу, по которой бурета черные, желтые, агатовидные кремешки собирают, Нарын-Горехон, Хорой-Марукту и Марукту, которые все вместе впадают в речку Поперешную, или Уегуту; наконец, переехав самую последнюю, остановились ночевать в буретских юртах, где и станок для перемены лошадей содержался.
Места здешнего округа чисты и возвышенны; не видно никакого вокруг лесу, кроме малых где инде перелесков из небольших лиственниц. Возрастающие отсюда от часу горы становятся сырее и холоднее, так что нигде не только цветов, но и травы не видно. Пониженные места оброщены были маленькими березничками, тальничками и другими кустарничками лупины, в лесах же мох и голубица росли в великом изобилии. Сегодня же выпал небольшой, снег, так что горы от того побелели.
Ближайшие реки, кои я следующего дня проехал, суть Хучирту и Хараху; сию последнюю русские называют Погромною. На ней находилось некогда только зимовье, но ныне засланные в Сибирь за небольшие преступления люди размножили оное в деревню, из 25 дворов состоящую. На каждый двор прежде располагали по четыре человека, но как оные переженились, то, разделив семьи, разделили по другим местам по Нерчинской дороге, дабы всю сию дорогу мало-помалу населить русскими деревнями и по ним расставить станции, чтоб содержавших доселе оные буретов освободить от сего.
К северу версты полторы от деревни по реке Погромной находится один минеральный ключ, из коего в безмерном количестве пьют воду от головной болезни. Она производит рвоту, и буреты, по совету их лам, пьют ее во всяком расслаблении и внутренних припадках с хорошим успехом; но русские, употребляя ее также в тяжких болезнях с неосторожностию и без меры, имели от того смертельные следствия. Я было туда поехал для рассмотрения сего источника, но мокрое место вкруг оного, наводненное от реки и почти еще замерзлое, принудило меня оставить исследование сей воды до возвратного моего пути. Вокруг ключа по кустам развешены были распещренные лоскутья, расписанные лопатки и тому подобное, кои бурета, пользуясь, водою, на том месте оставляют.
В восьми верстах от Погромной содержится станок буретами Шарацканского поколения. Сюда в юрты я велел позвать вблизости находящуюся шаранцинскую шаманку, Лабанцикса прозываемую, для посмотрения ее шаманства. Она приехала со своим мужем и еще двумя буретами, кои несли за нею по бубену. Она сказывала что сие не настоящее их число при таковом действии, но в торжественные приключения должно оных числом быть девять. Сама она несла в руках две клюки (сорби), кои обиты были, как рейтарские ножны, а наверху имели по лошадиной головке, изукрашены были резными штучками и на каждой было по колокольчику. Равным образом и платье было извешано такими разными пустыми фигурами... пучками расшитыми; с плеч до земли по спине висели с тридцать из разных белых и черных шубных лоскутков сшитые змеи (нутхал) и ремнями вместе сшитые шкурки из ласок и рыжих летних горностаев. Меж змей одна была на конце натрое вдоль разрезана, которую она именно Могоем называла, и без коей... шаманства никогда не начинают. Шапка у нее была наподобие шишака, железом крест-накрест выложенная, и на ней были треконечные рога, будто оленьи. В шаманстве она нимало не застенчивалась, хотя был и ясный день,
