Решение было очевидно. Цифровые демоны должны быть запечатаны вместе с их химическими и биологическими коллегами в Хранилище Пико, по возможности навсегда.
37 Операция «Дамокл»
Пул не общался с командой, создающей оружие, которое, как все надеялись, никогда не будет использовано. Операция, вполне предсказуемо, но точно названная «Дамокл», была настолько узкоспециализированной, что он не мог бы внести в нее ничего полезного; он видел достаточное количество рабочих групп, некоторые из которых вполне могли бы сойти за инопланетян. Одна из ключевых фигур проекта вне всякого сомнения находилась в сумасшедшем доме — Пул был крайне удивлен, что такие места все еще существовали, — а Председатель О'Коннор иногда предлагала, чтобы по крайней мере еще двое составили бы ему компанию.
— Вы когда-либо слышали о проекте «Энигма»? — обратилась она к Пулу после особенно расстраивающего совещания. Когда он покачал головой, она продолжила: — Я удивлена — это происходило всего за несколько десятилетий до вашего рождения: я натолкнулась на него, когда изучала материалы по «Дамоклу». Очень похожая проблема: во время одной из ваших войн в большой тайне была собрана вместе группа блестящих математиков, чтобы взломать вражеский код… кстати, чтобы выполнить эту работу, они построили один из самых первых реально действующих компьютеров.
Есть одна прекрасная история, надеюсь, истинная, которая напоминает мне о нашей собственной небольшой команде. Однажды премьер — министр нанес визит, чтобы проинспектировать ход работ, а потом он сказал руководителю «Энигмы»: «Когда я велел вам использовать все средства, чтобы заполучить нужных людей, то не ожидал, что вы поймете меня так буквально».
Возможно, все необходимые средства были направлены для проекта «Дамокл». Однако, поскольку никто не знал, осталось ли им работать до крайнего срока дни, недели или годы, вначале было трудно проникнуться ощущением крайней необходимости. Потребность сохнанять все в тайне также создавала проблемы; так как не было никакого смысла в распространении тревоги по всей Солнечной Системе, о проекте знали не более пятидесяти человек. Но это были люди, от которых зависело все, кто мог бы мобилизовать все необходимые силы, и только они могли бы разрешить открытие Хранилища Пико впервые через пять сотен лет.
Когда Хэлмен сообщил, что Монолит получает сообщения со все увеличивающейся частотой, не осталось никаких сомнений в том, что что — то должно произойти. Пул не был единственным, кто не мог заснуть в эти дни, даже с помощью программ антибессоницы Мыслителя. Прежде, чем ему наконец удавалось заставить себя уснуть, он часто задавал себе вопрос, проснется ли он снова. Но наконец все компоненты оружия были собраны — оружия невидимого, неосязаемого и невообразимого почти для всех когда-либо живших воинов.
Ничто не могло бы выглядеть более безопасным и невинным, чем совершенно стандартная терабайтная пластинка памяти, подобные которой использовались миллионами Мыслителей каждый день. Если не вдаваться в подробности, она представляла из себя массивный кристаллический блок, пересеченный металлическими полосками, говорящими о том, что это было кое — что весьма необычное. Пул принял его с отвращением; он размышлял над тем, испытывал ли те же самые чувства курьер, перед которым поставили внушающую благоговейный ужас задачу доставки атомной бомбы для Хиросимы на тихоокеанскую авиабазу, с которой она и была запущена. И все — таки, если все их опасения оправданы, его ответственность даже значительно больше.
К тому же он не мог быть уверен, что даже первая часть его миссии будет успешна. из-за того, что никакие системы связи не могли быть абсолютно безопасны, Хэлмена еще не информировали о «Проекте Дамокл»; Пул должен был сделать это по возвращении на Ганимед.
После чего оставалось только надеяться, что Хэлмен захочет сыграть роль Троянского коня, в результате чего сам, возможно, будет уничтожен.
38 Упреждающий удар
Было странно возвратиться в «Отель Граннимед» через столько лет, но самым странным казалось то, что он, несмотря на все происшедшее, совершенно не изменился. Пула все еще приветствовал знакомый образ Боумена, когда он вошел в комнату, названную его именем: и, как он и надеялся, его ожидал сам Боумен — Хэлмен, выглядевший даже менее материальным, чем древняя голограмма.
Прежде, чем они смогли обменяться приветствиями, возникла заминка, которой Пул был бы даже рад — в любое другое время. Комнатный видеофон издал три быстрых повышающихся ноты — те же самые, как и в его последнее посещение, и старый друг появился на экране.
— Френк! — закричал Теодор Кан, — почему вы не сообщили мне о своем прибытии! Когда мы сможем встретиться? Почему нет видео — вы не один? И кто все эти выглядящие так официально типы, которые приземлились вместе с вами?
— Рад видеть вас, Тэд! Да, я извиняюсь, но поверьте, тому есть очень веские причины, я объясню вам позднее. И у меня здесь находится кое — кто — я перезвоню вам сразу же, как только смогу. До свидания!
После того, как Пул несколько запоздало дал сообщение «Не беспокоить», он сказал извиняющимся тоном:
— Прошу прощения, вы, конечно, знаете, кто это был.
— Да, доктор Кан. Он часто пробовал войти со мной в контакт.
— Но вы ни разу не ответили. Можно узнать, почему?
Хотя и существовали гораздо более важные предметы для беспокойства, Пул не мог сопротивляться желанию задать этот вопрос.
— Наш с вами канал — единственный, который я желал бы держать открытым. К тому же, я часто отсутствовал. Иногда годы.
Что было самое удивительное — этого никак не могло быть. Пул очень хорошо знал, что Хэлмен был замечен во многих местах и много раз. И все же — «отсутствовал годы»? Он мог бы посетить несколько звездных систем — возможно, именно так он узнал о Новой Скорпиона всего лишь на расстоянии в сорок световых лет. Но как бы ни старался, он никогда не мог бы уйти к Узлу; путешествие туда и обратно заняло бы девятьсот лет.
— Как удачно, что вы оказались здесь именно тогда, когда так нужны нам!
Для Хэлмена было очень необычным тянуть с ответом. Возникла пауза, намного более длинная, чем неизбежная трехсекундная задержка, прежде, чем он медленно произнес:
— А вы уверены, что это было простой удачей?
— Что вы имеете в виду?
— Я не хотел бы об этом говорить, но дважды я существовал в светящейся силовой оболочке — гораздо более совершенной, чем Монолиты и, возможно, даже их создатели. У нас с вами может быть гораздо меньше свободы воли, чем мы воображаем.
Этот была действительно пугающая мысль; Пулу потребовалось некоторое усилие, чтобы отодвинуть ее в сторону и сконцентрироваться на непосредственной проблеме.
— Давайте надеяться, что у нас достаточно свободы воли, чтобы делать то, что необходимо. Возможно это дурацкий вопрос. Монолит знает о нашей встрече? Она не может вызвать подозрения?
— Он не способен к такой эмоции. У него есть многочисленные устройства для защиты от ошибок, в некоторых из которых я разобрался. Но это все.
— Он может подслушать нас сейчас?
— Я так не считаю.
Хотел бы я быть уверенным в том, что он такой наивный и бесхитростный супергений, думал Пул, отпирая портфель и доставая запечатанную коробку, содержащую пластинку. При такой низкой гравитации ее вес был совершенно незначительным; было невозможно поверить, что в ней заключена судьба Человечества.
— Не существует никакого способа убедиться в безопасности связи с вами, так что мы не можем сообщить подробности. Эта пластинка содержит программы, которые, как мы надеемся, предотвратят выполнение Монолитом любых приказов, угрожающих Человечеству. Здесь двадцать наиболее разрушительных вирусов, которые когда-либо были разработанны, для большинства из них нет никакого известного противоядия; в некоторых случаях полагают, что противоядие вообще невозможно. Имеются по пять копий каждого. Мы хотели бы, чтобы вы запустили их, когда — и если — вы решите, что это необходимо. Дэйв, ХЭЛ, ни на кого никогда не возлагалась такая ответственность. Но у нас нет другого выбора.
Казалось, на ответ с Европы опять потребовалось более трех секунд.
— Если мы это сделаем, все функции Монолита могут быть прекращены. Мы не уверены в том, что случится тогда с нами.
— Мы, конечно, это предусмотрели. Но как нам представляется, у вас под контролем должно быть много средств технического обслуживания, некоторые из которых, вероятно, вне нашего понимания. Я также посылаю вам петабайтную пластинку памяти. Десять в пятнадцатой степени байт более чем достаточно, чтобы сохранить все воспоминания и опыт многих жизненных сроков. Это даст вам один запасной выход: я подозреваю, что у вас есть и другие.
