Девушка присела в книксене, дрожащими руками придерживая складки платья.
– Милорд послал меня за вами, миледи. Валлийцы устроили набег на Хилфрич… подожгли дома. Там, во дворе, несколько человек из деревни. Кое-кто тяжело ранен. – Она нервно сглотнула.
Мод немедленно вскочила на ноги:
– Господи Иисусе! Неста, присмотри за Мабиль. – И указала на младшую дочь, которая сидела в углу сада, играла с кучкой цветочных лепестков и пела странным высоким голосом. – Кларисса, идем!
Обе женщины побежали из сада к донжону. Первым, кого увидела Мод, был Сион, староста Хилфрича. Рука его была замотана, и бинты стали коричневыми от засохшей крови. Возле ног старосты лежала девочка, примерно ровесница Мабиль. На голове несчастной зияла жуткая рана, а светлые косы были залиты алой кровью. Фульк нагнулся к малышке, не выпуская плеча мужчины, и на лице его отразились ярость и горе.
– Бедняжка мертва, – пояснил Сион, в оцепенении посмотрев на Мод. – Один из них сбил ее лошадью, удар копытом прямо по голове пришелся… – Он не договорил. Его взгляд был остекленевшим. Похоже, страшная сцена, свидетелем которой стал староста, до сих пор стояла у него перед глазами.
Сам Сион был валлийцем, а его жена – англичанкой. Но сейчас ее не было видно среди полубезумных от ужаса крестьян деревни.
– Что произошло? Кто это сделал? – спросила Мод у Сиона.
Кларисса нашла одеяло и бережно укутала мертвую девочку, прикрыв мягкой тканью зияющую рану.
– Заявились без предупреждения, – сказал Сион. – Прискакали верхом на лошадях, откуда ни возьмись. – Голос его был таким же пустым, как и глаза.
– Да кто прискакал? – Мод взяла его за перевязанную руку и стала осторожно разматывать бинты.
Вместо старосты ответил Фульк:
– Валлийцы. – Он выговорил это слово хрипло от гнева. – Хилфрич – пограничная деревня. Они утверждают, что якобы это их территория.
Мод пришла в ужас:
– Но зачем было жечь деревню дотла? Раньше они всегда забирали урожай и скот, но… никогда прежде ничего подобного не было.
Через всю кисть у старосты шла рана, настолько глубокая, что видно было кость. Мод вздрогнула: рану она зашьет, но рукой он, скорее всего, пользоваться больше не сможет.
Фульк покачал головой:
– Не знаю. Мы с Лливелином… У нас, конечно, случались разногласия, с тех пор как я заключил с королем мир и обновил клятву верности, но такое…
– С Лливелином? Ты думаешь, это его люди?
– А чьи же еще?
Фульк стал обходить жителей деревни, наклоняясь к каждому из них, чтобы утешить и пообещать, что он обязательно разберется с их обидчиками. Сын следовал за ним по пятам, побледневший, но решительный.
Мод занялась ранеными. Еще недавно Кларисса ее раздражала, но сейчас Мод могла лишь благословить небеса за то, что у нее есть такая помощница. Молодая женщина проворно сновала между крестьянами. Ее спокойные и умелые движения явно их успокаивали.
– Все рассказывают одно и то же, – позже говорил Фульк жене. Он приказал седлать лошадей и принялся мрачно облачаться в кольчугу. – Валлийцы напали без предупреждения – просто вдруг всадники хлынули в деревню, поджигая дома, угоняя скот, сбивая с ног всех, кто попадался на пути.
– Что ты собираешься делать?
Глядя, как Фульк надевает доспехи, Мод почувствовала, что ее мутит от страха. Целых шесть лет царил мир, и сейчас, снова видя мужа в кольчуге, она поняла, насколько хрупким оказался этот мир, какой беспечной она стала за эти годы и как беззащитны они теперь, когда беда застала их врасплох.
– Посмотрю, насколько велик ущерб, – угрюмо сказал он.
– А если валлийцы еще там?
– С чего бы им до сих пор там торчать? – Он бросил на жену взгляд, который Мод когда-то давным-давно окрестила волчьим. – А если даже и так, то я не беспомощный крестьянин, у которого ничего нет, кроме мотыги. Я им покажу, кто здесь хозяин! – Он хмыкнул, потуже затянув пояс с ножнами.
Мод нервно кусала нижнюю губу. От мысли, что Фульку, возможно, предстоит ввязаться в бой, по спине бежал холодок. Еще страшнее становилось от предположения, что это вряд ли случайная стычка, а, скорее, начало новой войны между англичанами и валлийцами.
– Как, по-твоему, зачем они это сделали? – спросила Мод.
И муж подтвердил ее опасения, мрачно сказав:
– Похоже, Лливелин посылает мне таким образом уведомление о начале большой приграничной войны. Генрих не разрешает мне укреплять замки, и Лливелину это наверняка известно, у него ведь есть шпионы. Хилфрич расположен лишь в четырех милях от Олбербери. Лливелин все лето враждовал с Пемброком и Честером.
– Ты не сможешь выстоять против Лливелина, – прошептала она. – В одиночку – не сможешь.
– Я и сам это прекрасно знаю, – холодно ответил Фульк. – Выход один: снова поеду к королю и попрошу, чтобы он все-таки позволил мне укрепить замки, ибо в противном случае валлийцы без труда проникнут через границу. – Он притянул Мод к себе и крепко поцеловал. – Надеюсь, я скоро вернусь.
Когда Фульк выходил из комнаты, к нему кинулся старший сын.
– Папа, возьми меня с собой, – попросил он. – Тебе ведь нужен оруженосец? А я знаю, что надо делать.
Фульк посмотрел на юношу. Вполне возможно, вскоре потребуется, чтобы за левым плечом его шел не просто оруженосец. Однако отец не собирался подвергать молодого человека опасности. Рано ему еще в бой, пусть сперва наберется опыта. Фульк положил руку на узкое плечо сына:
– Нет, не возьму. Надо, чтобы кто-то оставался здесь и присматривал за матерью и сестрами. – Увидев, как потемнело при этих его словах лицо юноши, Фульк крепче стиснул пальцы. – Знаю-знаю, ты сейчас скажешь в ответ, что давно уже не маленький, а я, мол, тебя из пеленок не выпускаю. Но позволь заметить, что оставаться здесь не менее опасно. Если придут валлийцы, ты будешь оборонять замок.
– Да, папа! – Молодой человек смотрел на него по-прежнему удрученно, но аргумент принял.
Фульк коротко кивнул сыну, как мужчина мужчине, и уже повернулся было, чтобы уйти, но тут путь ему преградила запыхавшаяся Кларисса.
– Ваши шпоры, милорд, – сказала она, продемонстрировав ему серебряные полумесяцы, и присела, чтобы прикрепить их к сапогам.
Фульк не противился. Сгибаться в хауберке неудобно, а дышать – трудно. Он опустил взгляд на склоненную голову приемной дочери. Поскольку она была еще не замужем, то не носила покрывала. Заплетенные в косы блестящие волосы делил надвое прямой пробор, поблескивающий белой кожей. На Фулька нахлынула нежность.
Кларисса встала и повернулась к нему. Ее лицо чуть раскраснелось.
– Храни вас Бог, милорд! – произнесла она, и Фульк заметил, как подозрительно блеснули ее глаза.
