Девушка развернулась и стремительно ушла, высоко подняв голову и держа спину безукоризненно прямо.
Фульк поспешил к собирающемуся во дворе отряду. Проходя мимо строящегося аббатства, он перекрестился.
– Ora pro nobis, – сказал он монаху-августинцу, одному из тех, кого прислали из Лиллесхоллского аббатства надзирать за строительством. – Молись за нас!
Деревушка Хилфрич стояла на уэльской границе, в четырех с небольшим милях от Олбербери. Это была небольшая сельская община: семь домишек с огородами, обнесенных частоколом, в которых обитало в общей сложности двадцать шесть человек. Сейчас от деревни остались лишь дымящиеся руины. Валлийцы подожгли факелами каждый дом, снесли абсолютно все заборы, опустошили все загоны для скота, а самих животных либо увели, либо забили. Фульк направил лошадь к развалинам. От висящего в воздухе дыма резало глаза, черным снегом оседали частички сажи. Запах стоял удушливый и едкий.
Среди тлеющих руин валялось несколько трупов. Старуха, которой не хватило сил убежать. Мужчина с рогатиной в руках. Этот, видимо, пытался защищаться. Фульк подумал об оставшейся в Олбербери маленькой девочке, которую сбила боевая лошадь. В душе его кипела ярость.
– Вот ублюдки! – пробормотал ехавший рядом Ричард, прикрыв рот плащом. Глаза у него покраснели и слезились. – Думаешь, это все натворил Лливелин?
– Не сам, конечно, – ответил Фульк, – но это явно его люди, причем из числа тех, кто воюет не только за звонкую монету, но и ради удовольствия убивать англичан. – Он поморщился, почувствовав во рту вкус пепла. – Я хорошо знаю Лливелина, но старая дружба мало что значит, когда речь заходит о его далекоидущих амбициях. Кроме того, я союзник Пемброка и Честера, и мои неукрепленные замки – самое слабое звено в этой цепочке. – Он с горечью посмотрел на дымящиеся останки некогда зажиточной деревни. – Думаю, это лишь предвестие грядущего пламени, и мы стоим на пути разгорающегося пожара.
До чего же радостно было поджигать дома и видеть, как люди с криками разбегаются. Смотреть, как дым поднимается вверх и висит облаками в чистом синем небе. Вытаптывать грядки, резать скот. Давненько Гвин Фицморис не улыбался, но сейчас ему было очень весело. У него имелся свой боевой отряд, и Лливелин лично разрешил им устраивать набеги вдоль границы: пора уже наконец свести старые счеты.
Глава 42
В конце ноября мужчины обычно сидят по домам, чинят утварь, рассказывают сказки, ухаживают за скотом, отправляя его пастись поближе к дому и разнообразя скудный зимний рацион животных луговым сеном, которое они предусмотрительно заготовили летом. Женщины прядут нити и ткут тесьму. Шьют одежду из домотканой материи, набивают в башмаки и сапоги из воловьей кожи баранью шерсть, слишком грубую, чтобы из нее прясть. Дети постарше следят за огнем и помогают родителям, малыши играют с цветными камешками и деревянными лошадками, сделанными из палочек и соломы.
Однако в этом году вдоль всей валлийской границы, помимо прочего, точили копья и ремонтировали щиты, долгое время пролежавшие под крышей, натягивали на луки вощеные жилы и делали стрелы из перьев гусей, крайне недовольных тем, что их ощипывают.
В Уиттингтоне и Олбербери крестьяне проходили обучение у сержантов лорда, а иногда и у него самого. Они учились разить защищенного щитом противника и прикрывать друг друга. Им объясняли, как сражаться, если твое единственное оружие – нож, которым зимой режут свиней.
– Ты же не думаешь, что они всерьез будут сопротивляться валлийцам? – спросила Мод, когда Фульк вернулся с очередного такого занятия и бросил на скамью меч из китового уса.
Какие-то деревенские мальчишки еще тренировались у мишеней для лука, и их голоса вплывали в комнату через окно.
– Нет, конечно, но, по крайней мере, эти люди смогут постоять за себя, если их загонят в угол.
Фульк ходил по комнате, как волк в клетке. Останавливался только для того, чтобы налить себе вина из кувшина, и жадно его глотал.
– Мне так легче: я чувствую себя менее беспомощным, – пояснил он. – Король или его советники по-прежнему не дают мне строить из камня. Клянусь ранами Христовыми, они меня переоценивают! Неужели я отличаюсь, по их мнению, такой доблестью, что, обладая одним-единственным каменным замком, смогу свергнуть короля? Или же они считают, что я вполне в состоянии сдерживать валлийцев, не имея такого замка?
Он подошел к окну и выглянул на улицу, сжав кулаки.
Мод вздохнула. Она не знала, что тут можно сказать, да Фульк, как она понимала, и не ждал от нее ответа. На прошлой неделе король в очередной раз отклонил просьбу Фицуорина разрешить ему, ввиду вероятного нападения валлийцев, укрепить свои замки. Правда, ему было даровано соизволение увести весь свой скот в королевский лес у Лита. Мод решила, что чрезмерная осторожность молодого Генриха была способом расквитаться с Фульком. Одному Богу ведомо, что покойный Иоанн наговорил сыну, рассказывая о мятежном семействе Фицуорин. Возможно, сын продолжал сводить старые счеты, а может быть, громкая слава, которую Фульк снискал в юности, сейчас сослужила ему дурную службу.
Мод встала рядом с мужем у окна, прислонив голову к стальным полоскам на рукаве его гамбезона.
– Ты в любом случае делаешь все, что можешь, – сказала она.
– Однако этого, скорее всего, окажется недостаточно. – Он обнял жену за талию. – Эти люди устраивают набеги на мои деревни и, как призраки, растворяются в Уэльсе. Я не могу их преследовать, и они это знают. И не могу заключить мир с Лливелином, поскольку тот помешан на войне с приграничными баронами, а они мои союзники.
Сколько раз Мод уже слышала все эти аргументы. Где же выход? Ей казалось, что их затягивает топкая трясина, из которой просто невозможно выбраться.
– Может быть, тебе стоит просто пустить сюда Лливелина? – предложила она. – Пусть захватит Уиттингтон. Тогда Генрих волей-неволей будет вынужден действовать.
– А как же моя честь? – фыркнул Фульк.
– Твоя честь не будет затронута. Ты же предупреждал Генриха, что не сможешь сдерживать валлийцев, если они будут наступать большими силами. – Мод сморщила нос. – Хотя гордость твоя, конечно, пострадает.
– Если я отдам Лливелину Уиттингтон, то подставлю под удар близлежащие селения. Все это будет разрастаться, как снежный ком. – Он взъерошил волосы и вздохнул. – Пойду одеваться и выставлять дозоры.
Мод поцеловала мужа. Внизу Кларисса и Мабиль наблюдали за стрельбой по мишеням. Молодой Фулькин вернулся к Ранульфу Честеру, а Иво служил оруженосцем в доме Солсбери. Хорошо хоть их сыновья в безопасности, по крайней мере на время.
