— Капитан, сэр, здесь человеческие останки! — один из десантников показался в расчищенном от завалов дверном проеме, весь в саже и копоти, словно черт из преисподней. — Здесь куча народа сгорела, сэр! Здесь десятки обгоревших черепов! И еще мы нашли вот это, — он показал оплавившиеся комочки металла. — Пули, сэр!
— А вокруг полно стреляных гильз, — заметил боец из тех, что взяли церковь в кольцо, страхуя своих товарищей. — В основном от АК, но есть винтовочные, тоже русского образца, они длиннее и у них есть закраина.
— Вот дьявол! — выругался капитан. — Капрал, связь с базой!
— Есть, сэр!
В штабе аэромобильного батальона, обеспечивавшего безопасность проложенного севернее нефтепровода, донесение от разведки ждали, и потому отозвались сразу, стоило только радисту произнести в эфир свои позывные.
— База, это Эхо-один, — назвался капитан, взявший из рук своего бойца рацию. — Мы обнаружили население деревни.
Десантники, уже все вместе, принялись разбирать завалы, находя под ними все новые останки — черепа, кости, похожие на обгоревшие палки, тонкие и хрупкие, противно хрустевшие, если кто-то наступал на них случайно. От мрачной работы командира роты вновь отвлекал рация.
— Лидер, это «Воздух-три», — прозвучал в наушниках голос, чуть искаженный помехами. — С юга по дороге к деревне движутся две русские бронемашины! Веду наблюдение!
— О, черт, у нас гости, — раздраженно произнес выслушавший сообщение капитан. — Капрал, вызывай вертолет, надо встретить их!
«Черный ястреб», тот самый, доставивший десант в поселок, появился через минуту. Вертолет никуда и не исчез, просто барражировал в отдалении, контролируя подступы к деревне. Оставив половину своих людей на руинах, командир роты в сопровождении остальных погрузился в вертолет, и винтокрылая машина снова оторвалась от земли, чтобы спустя пять минут приземлиться на пути русской колонны. Тем временем за много километров от уничтоженной деревни примчавшееся по волнам радиоэфира сообщение разведгруппы вызвало тихую панику.
Майор Гровер, выслушав донесение своего подчиненного, помрачнел еще больше, хотя и до этой минуты командир пехотного аэромобильного батальона Сто первой дивизии был чернее тучи.
— Эти долбанные чеченские ублюдки подставили моих парней, моих, черт возьми! — Уильям Гровер ударил кулаком по крышке пластикового складного столика. — За выходки гребанных чурок партизаны будут мстить моим солдатам! Кретины вырезали целую деревню, словно у себя в горах! А мне, — он еще повысил голос. — Мне придется готовить пластиковые мешки, чтобы отправлять обратно в Штаты своих бойцов! Здесь заварится такая каша, черт возьми! И русские власти тоже не будут смотреть на все это сквозь пальцы! Говард, это сделали ваши люди!
Гровер перевел дух и продолжил, прежде чем его собеседники смогли вставить хотя бы слово:
— В Ираке и Афганистане бывало всякое. Солдаты, не выдерживая постоянного напряжения, открывали огонь по толпе. Сложно оставаться нормальным, когда на твоих глазах каждый день гибнут товарищи, когда нападения ждешь каждую минуту, днем и ночью, когда врагом может оказаться любой — седой старик, женщина, ребенок, когда смерть приходит от пули снайпера или фугаса, присыпанного земле у обочины. Но это было в глуши, а здесь рядом — цивилизованная Европа. И тогда гибли единицы, а сейчас — сто человек сожжены, причем в церкви вместе со священником! Сожжены нашими людьми, с нашего молчаливого одобрения!
Рональд Говард безразлично пожал плечами:
— Это нужно доказать! А ведь на самом деле чеченцы здорово облегчили вам работу, майор! Теперь русские будут бояться помогать чертовым террористам! Это хороший урок для местных, а ведь им хочется жить, хочется иметь какую-то работу, а предложить им ее здесь можем сейчас только мы!
— Вы кретин, Говард!
Майор гневно сжал кулаки, но представитель нефтяной корпорации ничуть не смутился:
— Мы лишили противника поддержки со стороны нейтрального населения. Значит, им придется создавать здесь свои базы, тащить на себе все припасы вплоть до сухпайков. Это сделает их менее мобильными! А формально во всем случившемся можно обвинить самих террористов!
Менеджер «Юнайтед Петролеум» единственный, наверное, оставался совершенно спокойным, во всяком случае, внешне. Его, в отличие даже от привыкшего ко всему командира десантного батальона, ничуть не шокировало уничтожение целой деревни в такой близости от строящегося нефтепровода, работы на котором, несмотря на атаки террористов, близились к завершению. А вот все остальные не пытались скрыть своего волнения.
— Это мы сами лишились той ничтожной, призрачной поддержки со стороны русских, до этого дня державшихся в стороне от политики, — Гровер, не сдерживаясь, выругался. — Говард, вы кретин, причем даже не понимаете этого! Если раньше местные или просто не мешали, или даже были вам полезны, шли работать на вашу гребанную стройку, то теперь они встанут на сторону террористов! Если недавно против нас действовала горстка фанатиков, то теперь число желающих стать партизанами увеличитсяв разы, в десятки раз! И можете сколько угодно делать заявлений, обвиняя во всем самих русских, но вы никого не обманете!
— У чеченцев есть видео, где записано все, от начала и до конца, — устало заметил Джеймс Уоллес. — Ваши люди из Службы безопасности сообщили об этом! Какие еще могут быть вопросы? Мы ходим по лезвию ножа!
— Записи никто не увидит, — решительно отрезал Говард. — Никто не получит никаких доказательств! Ваши люди в поселке сделали свое дело, майор, теперь мы уверены, что чеченцы не оставили никаких улик. Так что можно говорить все, что угодно, и нам вынуждены будут поверить.
— Есть еще проблема, напомнил Уоллес. — В Россию прибывают наблюдатели от ООН. И инцидент в Некрасовке они своим вниманием не обойдут. Нужно быть готовыми к этому. Никаких улик, хотя бы косвенно связывающих со случившимся чеченцев!
Агент ЦРУ понимал, что сделанного не вернуть, и теперь все его мысли были направлены на то, чтобы ущерб от случившегося свести к минимуму. Конечно, ждать иного от чеченцев, не прекращавших войну почти десять лет, свихнувшихся в своих горах, превратившихся в бешеных зверей, было глупо. Найти в случившемся плюсы — задача непростая, но пусть хоть явные минусы будут не так видны. А в искусстве заметать следы у людей из Лэнгли был неплохой опыт, и сейчас Уоллесу предстояло использовать все свои умения ради общего дела.
— Я решу этот вопрос, — со все той же уверенностью произнес Рональд Говард. — Я вскоре вылетаю в Москву, встречу наблюдателей, поговорю с ними. Они тоже люди, в конце концов!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
