– Но вы его еще не построили, – сказал Грилье.
– Успеется, генерал-полковник. Как только я заявлю свои права на упомянутое место, у меня окажется все время в мире. Видите ли, я смогу выбирать, где окажется эта точка. Хела будет у меня в руках. Захочу – раскручу ее, словно глобус. И остановлю прикосновением пальца.
– А что с «Пресвятой Морвенной»? – спросил Грилье.
– Если собор перейдет через мост, значит под Халдорой стоять ему. Если нет, это ознаменует конец одной эпохи и начало другой.
– Настоятель приговорил собор, – прошептал Васко. – Он всегда знал, что «Пресвятая Морвенна» обречена.
Умная койка подала сигнал – поступил вызов.
Все инстинкты требовали убегать что есть духу, но Скорпион не поддался им. Сморщенная черно-фиолетовая сфера, образовавшаяся при близком взрыве мины-пузыря, метнулась к свинье, грозя поглотить и его, и часть моста, на которой он стоял.
Но Скорпион очень аккуратно расположил все три заряда. Из оставленной Ремонтуаром инструкции он знал, что действие мины-пузыря можно предсказать очень точно. По причине отсутствия воздуха на Хеле не могла образоваться взрывная волна, поэтому Скорпиону не составляло труда ограничить радиус ближайшего к нему взрыва. Небольшой допуск на неровность дорожного полотна – и в нескольких сотнях от места закладки взрывного устройства можно ничего не опасаться.
Длина моста составляла сорок километров. Эффект взаимного наложения сфер уничтожит тридцать четыре километра моста, оставив жалкие обрубки по обе стороны Пропасти. Взрывая мины, Скорпион стоял не менее чем в полутора километрах от начала моста.
Граница крайней сферы остановилась почти в километре от свиньи, но казалось, мина взорвалась прямо у него под носом. Сфера росла вширь и ввысь, на ее поверхности пролегали складки, вздувались и опадали пузыри. Ближняя к Скорпиону часть моста все так же упиралась в стену Пропасти; невозможно было представить, что арки больше нет. И тем не менее она исчезла: там, где возникли, а потом канули в небытие сферы, не могло остаться ничего материального.
Мост исчез. Сначала его середина обратилась в ничто, через мгновение исчезла и дальняя часть.
Скорпион двинулся к краю Пропасти. Дорожное полотно у него под ногами имело прежнюю прочность, но уже не доставало до той стороны Пропасти. Но чем дальше, тем осторожнее ступал свинья: атомная структура остатка конструкции могла быть изменена воздействием разнообразных квантов, сопровождавших взрыв мины-пузыря. Самое время разумному существу, даже если оно свинья, проявить осторожность.
Скорпион преодолел остаток пути, и у него закружилась голова. Край моста был абсолютно гладким. Хирургическая аккуратность среза и полное отсутствие обломков создавали иллюзию, будто мост еще только строится. Скорпион ощущал себя скорее зрителем, ожидающим завершения стройки, нежели вандалом, разрушителем.
Он оглянулся. Вдалеке, за приземистым силуэтом своего стоявшего корабля, он уже видел «Пресвятую Морвенну». С этого места казалось, будто она уже достигла края Пропасти. Скорпион знал, что это не так, но собору осталось пройти совсем немного.
Моста уже нет, и «Пресвятой Морвенне» остается только одно: прекратить движение. Рассуждения о том, насколько опасно пересекать Рифт по тонкому полотну, утратили смысл – теперь в Пропасть Искупления можно только упасть. Никаких споров, никакого выбора – об этом позаботился Скорпион. Впереди ждет не громкая слава, а верная смерть.
Если у обитателей собора осталась хоть крупица здравого смысла, они повернут назад.
Внутри его шлема вспыхнул розовый свет, синхронизированный с пронзительным писком. Скорпион замер, поначалу решив, что возникла неполадка в скафандре. Но розовое сияние означало, что рация принимает мощный модулированный сигнал на нестандартной волне. Скафандр спрашивал, нужно ли это сообщение расшифровать.
Скорпион снова взглянул на собор. Его наверняка вызывали с «Пресвятой Морвенны».
– Действуй, – велел он Скафандру.
Скафандр доложил, что радиограмма снова и снова повторяется: это аудиоголографическая запись.
– Показывай, – распорядился свинья, вдруг усомнившись, что сигнал имеет отношение к собору.
В десятке метров перед ним на льду появился силуэт. Скорпион никак не ожидал этой встречи, более того, он даже не узнал своего визави. Тот не носил скафандра и обладал весьма необычным, асимметричным строением тела, как будто всю жизнь прожил в условиях невесомости. Существо располагало вспомогательными пристегнутыми руками, его лицо походило на поверхность выдержавшей легкую ядерную бомбежку планеты. Это ультра, решил Скорпион, но после секундного размышления пришел к выводу, что, скорее всего, имеет дело с представителем менее общительных космических фракций человечества, а именно с угонщиком.
– Ты не мог оставить его в покое? – спросил незнакомец. – Не мог жить в одной вселенной с ним, не мог терпеть существование такой великой и загадочной красоты? Не мешало бы тебе узнать, что это. Мой любимый мост. Несравненное произведение искусства. Хрупкая драгоценность. Я построил его для тебя. Оставил в дар. Тебе же этого показалось мало, ты решил проверить его на прочность. Решил разрушить. Решил уничтожить, к чертям!
Скорпион шагнул навстречу силуэту.
– Простите, – проговорил он. – Так уж вышло.
– Это было подлинное чудо, – продолжал вещать урод. – Прекрасное творение! Чтоб ты сдох, проклятый вандал!
– Мост мешал мне, – сказал Скорпион.
Никто не видел донесения, поступившего на личный дисплей Куэйхи. Однако от Рашмики не укрылось, как шевелятся губы настоятеля, как он хмурится, как будто наконец допустил ошибку.
– Что-то случилось? – спросил Грилье.
– Мост, – ответил Куэйхи. – Похоже, его больше нет.
Грилье наклонился к койке:
– Это, наверное, какое-то недоразумение.
– Увы, генерал-полковник. Индукционный кабель, аварийное средство навигации, оборван. В этом нет сомнений.
– Значит, кто-то его перерезал.
– Вот-вот поступят данные видовой разведки. Мы все увидим собственными глазами.
Все повернулись к экрану, демонстрирующему посадку «Ностальгии по бесконечности». Вдруг картинка замерцала, поменяла призрачные цвета, наконец стабилизировалась – изображение транслировала камера, установленная на стене Рифта Гиннунгагапа.
Настоятель был прав: мост прекратил свое существование. Остались лишь ажурные обрубки, висящие на утесах и словно предлагающие достроить остальную часть моста в воображении путем элегантной математической экстраполяции. Бо́льшая же часть пролета просто исчезла, сгинула. Причем на дне ущелья не было заметно никаких обломков.
С той минуты как Рашмика поняла, что ей придется вместе с собором преодолевать Пропасть по мосту, она часто мечтала, чтобы тот обрушился до ее прибытия. Но воображение всегда рисовало каскад из острых обломков, достигающую самого дна завесу из блестящих самоцветов, колдовской стеклянный лес, в котором очень легко остаться навсегда.
– Что произошло? – спросил настоятель.
– Разве это важно? – повернулась к нему Рашмика. – Сами видите, моста больше нет. Пересечь в этом месте Рифт не удастся, надо остановить собор.
– Разве ты не слышала, девочка, о чем я говорил? – поинтересовался настоятель. – Собор не остановится. Он просто не может остановиться.
Хоури встала, за ней Васко.
– Нам тут больше делать нечего. Аура, ты идешь с нами.
Рашмика отрицательно покачала головой. Старое имя звучало для нее непривычно.
– Я не уйду отсюда без того, за чем пришла.
– Она права, – раздался тонкий металлический голос.
Повисла пауза. Людей напугал не сам новый голос, а его источник. Все как один повернулись к резному скафандру. Внешне скафандр не изменился: тот же тусклый серебристо-серый цвет окислов, тот же сплошной узор, будто созданный рукой сумасшедшего, те же грубые, толстые сварные швы.
– Она права, – повторил скафандр. – Куэйхи, нам пора прощаться. Ты получил корабль, о котором так мечтал, и теперь можешь изменить обращение Хелы, да хоть вообще ее остановить. А нас отпусти. Мы никак не связаны с твоими планами.
– Вы еще ни разу не говорили вслух, даже наедине со мной, – прошептал Куэйхи.
– Когда ты перестал нас слушать, мы обратились к девушке. С ней общаться было проще: мы можем проникать прямо в ее голову. Правда, Рашмика?
– Лучше зовите меня Аурой, – храбро ответила она.
– Хорошо, пусть будет Аура. Это ведь ничего не меняет, верно? Ты проделала долгий путь, чтобы нас найти. И нашла. Настоятель должен отдать нас тебе, потому что у него нет причин поступить иначе.
Грилье затряс головой, словно спохватился, что его глупо разыгрывают:
– Скафандр говорит. Скафандр говорит, а вы себя ведете так, будто это происходит каждый день.
– Так и есть, – проворчал Куэйхи. – Кое для кого из нас.
