— Не знаю, — ответила Джой, видимо поняв, о чем я собираюсь спросить. — Возможно. В банках обнаружена недостача денег. Известно, что…
— Недостача денег?! Так ведь Дау только вчера мне говорил, что банки забиты деньгами.
— Наверно, так оно и было, — сказала она, — Но с тех пор картина изменилась. Еще вчера в полдень деньги были на месте, а вечером к закрытию огромные суммы просто-напросто исчезли.
— И ни из кого слова не вытянешь, — предположил я.
— Точно. От тех, кого Гэвину и Дау удалось поймать, толку не добьешься. Они ничего не знают. Со многими же — с теми, кто поважнее и посолиднее, — они вообще не могут связаться. Сам знаешь, как обстоит дело с банковскими служащими в субботу. Их разве найдешь?
— Где уж, — согласился я. — Кто на рыбалке, кто в гольф играет.
— Паркер, ты думаешь, что тут не обошлось без Этвуда?
— Не знаю, — ответил я, — Но меня бы это ничуть не удивило. Попробую навести справки.
— Интересно, как? — насторожившись, спросила она.
— Я мог бы съездить в усадьбу «Белмонт». Этвуд ведь предлагал…
— Мне это не нравится, — резко перебила она, — Ты однажды уже там побывал.
— Я не стану нарываться на неприятности. С Этвудом я как-нибудь управлюсь.
— У тебя нет машины,
— Я возьму такси.
— На такси у тебя нет денег.
— Шофер отвезет меня туда и привезет обратно, — сказал я. — На обратном пути я могу заехать в редакцию, получить деньги и расплатиться с ним.
— Все-то ты продумал, — заметила она.
— Ну, во всяком случае, почти все.
«Продумал ли я вообще хоть что-нибудь?» — спросил я себя, повесив трубку.
Глава 30
Окно было закрыто — первое, что бросилось мне в глаза. Прошлой ночью, удирая отсюда, я оставил его открытым, хотя у меня тогда возникло странное ощущение, что, несмотря ни на что, мне нужно вернуться и закрыть его.
Но сейчас это окно было плотно прикрыто, и все окна занавешены изнутри; я попытался вспомнить, были ли на них занавеси накануне, да так и не вспомнил.
Дом, старый и мрачный, купался в бледных лучах солнца, а с востока, с берега озера, доносился отдаленный плеск волн. Я стоял и смотрел на дом, внушая себе, что мне здесь нечего бояться. Что это самый обыкновенный старый дом, который, Разомлев, греет на солнце свои дряхлые кости.
— Хотите, чтобы я вас подождал? — спросил шофер.
— Я ненадолго, — ответил я.
— Смотрите, дело ваше, хозяин. Мне-то все равно. Счетчик ведь щелкает.
Я направился по вымощенной кирпичом дорожке к дому. Под подошвами у меня хрустели опавшие сухие листья.
Вначале я попытаюсь проникнуть в дом через дверь, решил я. Как добропорядочный, цивилизованный человек. А если на мой звонок никто не выйдет, я, как в прошлый раз, влезу в окно. Шофер, конечно, изведется от любопытства, пытаясь понять, что я замыслил. Ну и черт с ним. Его дело дождаться меня и отвезти обратно в город, а остальное его не касается.
Впрочем, подумал я, кто-то ведь закрыл окно, и сейчас оно может оказаться запертым. Но это меня не остановит. Меня уже ничто не могло остановить. Однако я сознавал, что, даже будь у меня время на размышление, все равно я не сумел бы объяснить, почему так рвался попасть в этот дом и зачем мне вдруг понадобилось встретиться с Этвудом. «Интуиция?» — спросил я себя. Джой что-то говорила о человеческой интуиции — или это говорил Этвуд? Я не мог вспомнить, кто из них.
Я поднялся по ступенькам, нажал на кнопку звонка и немного подождал. Едва я протянул палец, чтобы позвонить еще раз, как за дверью в прихожей послышались шаги.
Тут я вспомнил, что, когда я приезжал сюда прошлой ночью, звонок был испорчен. Он еле держался и завихлялся у меня под пальцем, когда я пытался звонить. Но сейчас он был в полной исправности, окно было закрыто, а в прихожей звучали шаги, направлявшиеся к двери.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась девушка в строгом черно-белом одеянии горничной.
Я прирос к месту, вытаращив на нее глаза.
Горничная стояла неподвижно, выжидающе, с дерзким видом смотря на меня.
— Я надеялся увидеть мистера Этвуда, — наконец выдавил я.
— Не будете ли вы так любезны войти в дом, сэр? — спросила она.
Я вступил в вестибюль: тут тоже произошли большие перемены. Прошлой ночью дом казался заброшенным, везде лежал толстый слой пыли, а стоявшая здесь мебель была закрыта чехлами. Сейчас он приобрел вполне жилой вид. Пыль исчезла, деревянные панели и кафельные плитки пола сверкали чистотой. В сиротливом одиночестве стояла пустая старинная вешалка для одежды, а рядом с ней — зеркало в рост человека, блестевшее после недавнего мытья.
— Позвольте вашу шляпу и пальто, сэр, — сказала горничная. — Мадам в кабинете.
— Но Этвуд? Ведь это Этвуд…
— Мистера Этвуда здесь нет, сэр.
Она взяла у меня из рук шляпу и приготовилась принять пальто.
Я снял его и отдал ей.
— Пожалуйста сюда, сэр, — пригласила она.
Дверь была открыта, и, переступив порог, я очутился в комнате, вдоль стен которой с пола до потолка сплошными рядами поднимались заставленные книгами полки. У окна за письменным столом сидела блондинка, с которой я познакомился в баре, та самая, что вручила мне карточку, на которой было написано: «Мы покупаем все».
— Добрый день, мистер Грейвс, — произнесла она. — Рада вас видеть.
— Этвуд сказал мне…
— К сожалению, мистер Этвуд нас покинул.
— И вы, конечно, замените его.
Ледяное спокойствие и запах фиалок. Белокурая богиня отлично уживалась в ней с опытной секретаршей. И вдобавок она была еще существом из другого мира и крошечной, безупречно выполненной куколкой, которую я вчера держал в руках.
— Вас это удивляет, мистер Грейвс?
— Нет, — ответил я. — Сейчас нет. Возможно, раньше это меня поразило бы. Но не теперь.
— Вы пришли поговорить с мистером Этвудом. Мы надеялись, что вы придете. Нам нужны такие люди, как вы.
— Как рыбке зонтик, — заметил я.
— Вы не присядете, мистер Грейвс? И прошу вас, оставьте этот шутливый тон.
Я опустился на стул как раз напротив нее, по эту сторону стола.
— Как же мне себя вести? — спросил я, — Что, по-вашему, я должен потерять самообладание и зарыдать?
— От вас не требуется никакого особого поведения, — ответила она. — Пожалуйста, будьте самим собой, и только. Давайте побеседуем так, словно оба мы люди.
— К которым вы, естественно, не относитесь.
— Совершенно верно, мистер Грейвс.
Мы сидели, глядя друг на друга, и мне было дьявольски неловко. На ее бесстрастном лице не дрогнул ни один мускул: прекрасное каменное лицо идола.
— Будь вы человеком иного склада, — произнесла она, — я попыталась бы заставить вас забыть, что я не принадлежу к человеческому роду. Но, думаю, с вами это не пройдет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
