«Кто бы ни была девушка, выпущенная Радзивиллом на политическую сцену под именем дочери Елизаветы Петровны, но, рассматривая все ее действия, читая переписку ее и показания, данные фельдмаршалу князю Голицыну в Петропавловской крепости, нельзя не прийти к заключению, что не сама она вздумала сделаться самозванкой, что она была вовлечена в обман, и сама верила в загадочное свое происхождение. Поляки так искусно сумели опутать молоденькую девочку сетью лжи и обмана, что впоследствии она сама не могла отдать себе отчета в том, кто она такая. На краю могилы, желая примириться с совестью, призвав духовника, она сказала ему, что о месте своего рождения и о родителях она ничего не знает.
«Я помню только, – говорила она в последнем своем предсмертном показании князю Голицыну, – что старая нянька моя, Катерина, уверяла меня, что о происхождении моем знают учитель арифметики Шмидт и маршал лорд Кейт, брат которого прежде находился в русской службе и воевал против турок. Этого Кейта я видела только однажды мельком, проездом через Швейцарию, куда меня в детстве возили на короткое время из Киля. От него я получила тогда и паспорт на обратный путь. Я помню, что Кейт держал у себя турчанку, присланную ему братом из Очакова или с Кавказа. Эта турчанка воспитывала несколько маленьких девочек, вместе с ней плененных, которые жили при ней еще в то время, когда, по смерти Кейта, я видела ее проездом через Берлин. Хотя я наверное знала, что я не из числа этих девочек, но легко может быть, что я родилась в Черкесии».
Кроме того, она объяснила, что еще в детстве жила в Киле, что из тамошних жителей помнит какого-то барона фон-Штерна и его жену, данцигского купца Шумана, платившего в Киле за ее содержание и, наконец, учившего ее арифметике Шмидта.
– Меня постоянно держали в неизвестности о том, кто были мои родители, – говорила она перед смертью князю Голицыну: – да и сама я мало заботилась о том, чтобы узнать, чья я дочь, потому что не ожидала от того себе никакой пользы.
Таким образом, от раннего детства у нее остались в памяти маршал лорд Кейт, Швейцария, Берлин, Киль. В Киле она училась. С Голштинией, следовательно, связано было ее детство. Но, ведь, Голштиния играет такую важную роль в истории России того времени, в жизни обеих дочерей Петра Великого – Анны и Елизаветы Петровны.
Загадочность этим еще больше усиливается.
Когда странную девушку эту взяли к Ливорно, при ней нашли бумаги, из которых видно было, что после Киля она жила в Берлине, потом в Генте, в Лондоне. Зачем? С кем? В именах ее – также путаница: сначала она была девица Франк, потом девица Шель, наконец, г-жа Треймуль.
Она хорошо знала по-францусски и по-немецки, говорила по-итальянски и по-английски. Но замечательно – ни по-польски, ни по-русски не знала.
Современники говорят, что она отличалась замечательной красотой, и хотя косила на один глаз, но это не уменьшало редкой привлекательности ее лица. Она была умна – это бесспорно. Кроме того, она была изящна, всегда весела, любезна, кокетлива до такой степени, что при своем уме и красоте могла сводить с ума каждого мужчину и превращать в самое покорное себе орудие.
«И в самом деле, – так очерчивает нравственный облик этой женщины ее биограф, – в продолжение трех-четырех лет ее похождений по Европе одни, очарованные красотой ее, входят из угождения красавице в неоплатные долги и попадают за то в тюрьму, другие, принадлежа к хорошим фамилиям, поступают к ней в услужение, сорокалетний князь римской империи хочет на ней жениться, вопреки всем политическим рассчетам, и хотя узнает об ее неверности, однако же, намеревается бросить свои германские владения и бежать с прекрасной очаровательницей в Персию. Она любила хорошо пожить, любила роскошь, удовольствия и не отличалась строгостью нравов. Увлекая в свои сети молодых и пожилых людей, красавица не отвечала им суровостью; она даже имела в одно время по несколько любовников, которых, по-видимому, не очень печалила ветреность их подруги».
Когда она кончила свое образование, то прежде всего мы видим ее в Берлине.
Из Берлина какая-то скандальная история заставляет ее бежать в Гент и переменить имя девицы Франк на имя девицы Шель.
В Генте она сводите знакомство с сыном голландского купца Вантурсом. И с той и другой стороны взаимная склонность, любовь – и Вантурс входит в неоплатные долги. Этих долгов не в состоянии покрыть те суммы, которые девица Шель получает будто бы от какого-то таинственного дяди из Персии.
Дядя в Персии – это, без сомнения князь Радзивилл, тайно руководящий своим созданием.
Кредиторы хотят сажать Вантурса в тюрьму – и он, бросив жену, бежит в Лондон с таинственной девушкой. Девушка превращается в г-жу Треймуль.
И в Лондоне, как я в Генте, – те же безумная трата денег, роскошь, блеск, кредиторы, опасность тюрьмы – и Вантурс бежит в Париж.
Таинственная девушка остается в Лондоне. У нее новый друг, барон Шенк. Но безумная роскошь гонит и Шенка и странную девушку в Париж.
В Париже г-жа Треймуль имеет свидание с графом Михаилом Огинским, польским посланником.
Но она уже не Треймуль, а русская княжна, «принцесса Владимирская», по имени Алина или Али-Эмете, единственная отрасль знаменитейшего и богатейшего рода князей владимирских. Родители ее умерли давно, а воспитал ее дядя, живущий в Персии. Она явилась в Европу, чтобы отыскивать в России свои владения. Сокровища ее персидского дяди также к ней переходят.
В Париже все это кажется одной из сказок Шехеразады, и Париж слепо верите поэтической легенде. Легенду эту подкрепляет авторитет такой личности, как живущая в Париже княгиня Сангушко.
В Париже, как и везде, принцессу Владимирскую окружает царская роскошь и блеск. В свите ее два барона – Шенк и Эмбс, бывший Вантурс. Банкиры Понсе и Макке снабжают их деньгами. В свите принцессы является новое лицо, ее поклонник, маркиз де-Марин, который бросаете блестящий двор Людовика XV и скачет за таинственной волшебницей в Германию, чтобы быть ее интендантом в каком-то немецком городе.
Скоро эта свита баронов и маркизов увеличивается новым крупным лицом: член знаменитейшей французской фамилии, граф Рошфор де-Валькур, гофмаршал владетельного князя Лимбурга де-Линанж, находящийся в Париже по делам своего государя, просит руки принцессы Владимирской. Принцесса дает согласие на брак; ждут только согласия государя. Но и этого мало: она запутывает в свою сеть и графа Огинского.
В начале 1773 года принцесса Владимирская вместе со своей свитой исчезает из Парижа и является во Франкфурте-на-Майне. Получив от Огинского бланковый патент на офицерский чин в литовском войске, она вписывает туда Вантурса – и он делается литовским капитаном.
Но вот во Франкфурте является коронованная особа – Филипп-Фердинанд, владетельный граф лимбургский, стирумский, оберштейнский и иных, князь священной римской империи, претендент на герцогство шлезвиг-голштинское, незадолго перед тем наследовавший престол по смерти старшего брата своего. С ним приезжает и жених принцессы Владимирской, граф Рошфор де-Валькур.
Блистательный князь Лимбург, имевший свой двор с гофмаршалом, гофмейстером, камергерами, егермейстерами и прочими придворными чинами, свое войско, своих посланников при венском и версальском дворах, щедро раздававший свои ордена своим подданным, бивший свою монету, как коронованная особа, споривший с прусским королем, славным Фридрихом II, за нарушение его владетельских прав, объявивший себя, наконец, соперником русского великого князя Павла Петровича по спору за наследственные права на Голштинию, этот соперник Павла Петровича просит представить его принцессе Владимирской и, как все прежние ее поклонники, делается послушным рабом этой загадочной личности. Он просит ее переехать в его владения – и принцесса переселяется с ним вместе в замок Нейсес, во Франконии, а ее жених, граф Рошфор-де-Валькур, арестовывается, как государственный преступник.
Во владениях князя лимбургского принцесса Владимирская называет уже себя «султаншей Алиной» (la sultane Aline) или Элеонорой. Другие зовут ее «принцессой азовской».
Она учреждает свой орден «орден азиатского креста». Уже через сто почти лет после этого, в 1858 году, в Париже были конфискованы дипломы на орден, учрежденный нашей самозванкой, который назывался – «lа croix de Tordre asiatique, fonde par la sultane Aline».
Действительно, это одна из сказок Шехеразады, а между тем – это история XVIII века.
Кроме ордена, в Нейсесе принцесса Владимирская учреждает свой двор. Маркиза де-Марина она назначает интендантом этого двора.
Вскоре князь Лимбург знакомит с ней своего друга, барона фон-Горнштейна, конференц-министра трирского курфирста – и этот министр попадает в число ее жертв.
Но время выпуска ее самой на более широкую политическую сцену еще не настало.
Не зная своего будущего, не подозревая, что она скоро должна будет объявить свои права на ворону российской империи, принцесса Владимирская задумывает короновать себя короной влюбленного в нее князя Лимбурга.
