Когда Аделха, темнокожая служанка, наконец выпустила Пеплохвата из своих объятий, ванна уже была готова. Отведя молодого князя в соседнюю комнату, девица широко улыбнулась ему на прощание и исчезла. Когда Ньёр провожал её пристальным взглядом, ему казалось, что перед ним настоящая дикая кошка, пантера — столь лёгкая, ловкая и благородная. Приглушённо усмехнувшись, юноша развернулся к большой ванне и, скинув со своих плечей лёгкий шёлковый халат, ступил ногой в воду. Она была обжигающе горячей, но Пеплохват не обратил на это внимания и медленно погрузился по самое горло. Тело его вспыхнуло, словно объятое языками пламени, и сердце бешено заколотилось в груди. Юноше казалось, будто он плавился, как свеча, и холодные капли пота стекали по его лбу и растворялись в обжигающей воде. Набрав полную грудь воздуха, Ньёр закрыл глаза и опустился ещё глубже, полностью погружаясь в ванну и словно растворяясь в ней до конца.
Вечером, когда испепеляющее солнце опустилось за горизонт, и тяжёлые тучи окрасили небо в тёмно-красный, дворец Суруссу ожил. Он никогда прежде не бывал настолько ярким. Казалось, каждая стена была подсвечена сотнями огней факелов и жаровен. В самых укромных местах были расставлены свечи в железных подсвечниках, выполненных в форме гидр. «Змея о десяти головах» — символ единства Вэлна. Один из главных атрибутов королевской воли Питонов, наравне с огромным золотым драконом на чёрном полотне. Изящные змеиные головы подсвечников тянулись вверх, освещаемые языками пламени. Свет отбрасывал на стены чудовищные тени, которые, казалось, преследовали каждого, кто проходил по длинным коридорам. Но больше всего пламени было на главной площади перед дворцом Суруссу. Каждый, кто приходил сюда, приносил с собой свечу и ставил её рядом с остальными. Уже через час после начала церемонии площадь была заставлена сотнями пылающих огарков, и языки пламени тянулись к небу, пытаясь слиться в один большой пылающий костёр. Откуда-то доносился громкий стук барабанов и вой трубы, сопровождаемый громким пением Чёрных праведников, таинственных личностей в длинных тёмных одеяниях. Присутствие этих людей пугало местных жителей — по слухам, им была подвластна сама тьма, и молитвы, которые произносили колдуны, походили на зловещий демонический шёпот. Но это было всего лишь хитроумным фокусом, призванным внушить страх людям и заставить их поверить во всё происходящее здесь.
Аделха осторожно застегнула на плечах Ньёра большие чёрные латные пластины, на которых были выгравированы крылатые змеи. Под наплечниками крепился длинный плащ того же цвета, на котором золотыми нитями был вышит дракон. Пеплохват осторожно откинул его назад и прикоснулся пальцами к большому блестящему нагруднику. Чёрный цвет в этом наряде был в изобилии. Моррот приказал сделать Змея похожим на настоящего дракона — могучего, крепкого и опасного. И молодой князь мог с уверенностью сказать, что мастерам это удалось. Когда юноша увидел себя в зеркале, он сперва не поверил, что вообще может так выглядеть. И если раньше Ньёр напоминал растрёпанного мальчишку откуда-то из подворотни, то теперь был настоящим благородным князем. Чешуйчатый нагрудник с искусной гравировкой словно превращался в реальную чешую и сливался с кожей Ньёра, а длинный плащ за спиной развевался, как два огромных кожаных крыла.
Аделха осторожно зачесала назад его длинные чёрные волосы и смазала их каким-то маслом, благодаря чему пряди лежали ровно и не лезли в лицо. Сбрызнув шею юноши духами, девушка отступила назад и широко улыбнулась.
— Прошу, молодой господин, — служанка протянула ему его длинный чёрный меч, подаренный Морротом, и кнут. Ньёр закрепил их на поясе и кивнул, позволяя Аделхе уйти.
У выхода из комнаты его ждал Лизардис. Он стоял, прислонившись спиной к стене, и, казалось, почти спал. Но при звуке шагов молодого князя мужчина тут же открыл глаза и приветственно склонил свою голову. Ньёр ничего не сказал ему и пошёл дальше. Лизардис незаметной тенью скользнул следом. Они оба уже привыкли ничего не говорить друг другу. Капитан стражи был личным телохранителем Змея, его правой рукой, понимающей своего господина без слов. Пеплохвату достаточно было только взглянуть в сторону Гройена, чтобы тот кинулся исполнять непроизнесённый вслух приказ.
— Что там придумал Моррот? — спросил наконец Ньёр. Он до сих пор не знал о планах князя Суруссу, и эти тайны действовали молодому Змею на нервы. Юноша привык, что все советуются с ним, прежде чем что-то делать, а таинственность и скрытность казалась ему признаком предательства и лжи. Но Лизардис был абсолютно спокоен. Если бы Моррот замыслил что-то тёмное против молодого Питона, наёмник узнал бы об этом первым.
— Поверьте, мой господин, вам не о чем беспокоиться, — кивнул Лизардис, поправляя на своём плече меховую опушку. Ньёр недовольно забормотал и остановился. Он должен был дождаться какого-то сигнала от Моррота, и лишь потом выходить на главную площадь. Одно Пеплохват знал точно: этот день войдёт в историю Вэлна. И эта огромная толпа там, внизу, либо примет его, как собственного короля и единственного законного наследника Эньяра Чернозубого, либо растерзает и бросит в крокодилью яму вместе со всеми, кто ему помогал.
Осторожно ступив к балкону, Ньёр прислушался. Суруссу снаружи говорил с толпой. Свечи на площади уже догорали, но продолжавшие приходить люди приносили всё новые и новые, и огни всё так же ярко пылали, голодными языками пытаясь дотянуться до кроваво-красного неба. Ньёр чувствовал настрой каждого пришедшего сюда. Они ждали чего-то — быть может, свободы, власти, могущества или простых перемен. Кому-то просто хотелось узнать, что происходит в городе в столь долгий час. Марьям находилась рядом со своим мужем и лишь изредка бросала короткий взгляд на Ньёра — женщина хорошо видела его с балкона.
— Слушайте меня, люди Нормада! — воскликнул Моррот, вскинув руки, и толпа тут же обратила на него свои пристальные взгляды. — Прошло уже больше пятидесяти лет с того момента, как Питоны, древние защитники наших священных земель, были изгнаны Псами в чужие края, жестокие и полные опасностей. Вот уже больше пятидесяти лет мы живём под властью Корсаков, не имея права на собственного великого князя или короля, — голос Моррота эхом разносился по площади. Люди молчали, внимательно слушая его, и Ньёр не ощущал в них злости или негодования. Они как будто ожидали чего-то от своего князя. — Наши дети, вырастая и достигая совершеннолетия, отправляются по приказу этих самоуверенных глупцов на верную смерть. А против кого? Против Фабара, нашего древнего союзника. Ещё триста двадцать семь лет назад, когда Империя Ворона только набирала силу, мы заключили союз с этими честными и гордыми людьми. Наши княжества всегда жили в мире и покое… Но потом пришли Корсаки, со своими желаниями и амбициями. Они уничтожили всё то, что мы строили с таким трудом. Они лишили нас законного короля. Лишили власти и достойной защиты. Они унизили нас и превратили в жалких рабов, вынужденных подчиняться им! Но сегодня настал тот день, когда я с уверенностью могу сказать вам, что эпоха правления Псов на Вэлне прошла! И Юг, поднявшись с колен, плюнет этим предателям в лицо!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
