Вот и наступил тот момент, о котором Айона так мечтала, но в той же степени и боялась. В голове замелькали отдельные кадры: Мэри и Крис, ее родители, несколько свадеб членов королевской семьи, клип к песне «Ганз’Н Роузез» «Ноябрьский дождь», все планы, которые она когда-то строила, — все это пролетало в ее голове, как продукты в миксере, и откуда-то пришло неотчетливое паническое сопротивление.
— Ангус, а разве сейчас мы живем не так же, как если бы были женаты? — спросила она с неуверенной улыбкой. — Разве свадьба что-то изменит? Это же ничего не гарантирует, правда?
Внутренний голос Айоны отчаянно запричитал от того, как неромантично она рассуждает.
— Я же адвокат, — устало напомнил Ангус, — так что, поверь мне, я знаю, что никаких гарантий быть не может. Ничто не может длиться вечно. Но иногда мне кажется, что ты не знаешь, как я люблю тебя, — наверно, я забываю тебе об этом говорить, и мы начинаем воспринимать наши отношения, как что-то само собой разумеющееся. И я знаю, что это страшно — пообещать и выполнять обещание до конца своих дней, если ты понятия не имеешь, какой будет твоя жизнь уже к концу этого года. Но когда я начинаю представлять, какой будет моя жизнь без тебя, то понимаю, что хочу сделать так, чтобы ты всегда была со мной… если ты этого хочешь. Да ты же меня знаешь, я не люблю рисковать. Я выбираю только совершенно надежные варианты.
— А как же паб, Ангус, — спросила Айона, чтобы разобраться, понимает ли он сам, на что решился. — Разве это не рискованное дело?
— Я делал это для тебя — если бы не ты, мне даже в голову не пришло бы заняться этим делом, — сказал он, не обращая внимание на то, что ноги у него уже начинали затекать. — Если бы не ты, я сейчас реализовывал бы свой карьерный план, расписанный на двадцать лет вперед, сидел бы в офисе, умирая от скуки, и жалел бы, что мне не хватает смелости бросить это все и сделать что-то стоящее. А чем мы рискуем, если поженимся? Закон совершенно не обязывает тебя превратиться в стерву, а меня в подкаблучника.
— Или в Криса и Мэри, — машинально добавила Айона и не смогла не вздрогнуть от смущения, потому что в голове у нее всплыла сюрреалистическая картина: Мэри и Лайам, вваливающиеся в обнимку в спальню. Теперь эта картина будет еще долго стоять у нее перед глазами.
— Даже в Криса и Мэри. Почему вообще что-то должно измениться? Айона, ты же знаешь, я люблю тебя, люблю уже много лет. Я хочу сказать, — он очень серьезно посмотрел на нее, — что ты помогаешь мне стать лучше, чем я есть, а ради этого, как я думаю, и стоит создавать семью. Два человека, которые помогают друг другу радоваться жизни. Я не хочу, чтобы мы превратились в одинаковые половинки, — я люблю тебя такой, не похожей на меня, — черт возьми, если бы я хотел найти копию самого себя, — а это было бы так скучно, — я познакомился бы с кем-нибудь на работе. То есть, вот почему я освободил для тебя сарай, дал тебе возможность иногда побыть в уединении, иметь свою собственную жизнь…
Упоминание о сарае пробудило у него в голове пугающий образ: черная картина, которую Айона делала в подарок на свадьбу, — и Ангус вдруг замолчал. Боже всемогущий. Как же он мог забыть эту страшную, безумную картину, пусть в пабе и творился настоящий хаос? И правда, он слишком много думает об этом заведении, оно превратилось в навязчивую идею.
Но это когда-нибудь закончится, — горячо пообещал себе он, стараясь провернуть сделку с собственной судьбой. Если они с Джимом купят паб, он обязательно сделает так, что он и Айона смогут больше времени проводить вместе, гулять по Ричмонд Парку, ходить в музеи, завтракать в постели. Совсем как раньше.
Ангус посмотрел Айоне в лицо так, как будто они только что познакомились, и тут ему пришло в голову, что она может ответить ему «нет». А ведь она так и не сказала «да». И отреагировала на все без особого восторга. Ангуса охватила паника, и тогда он, чувствуя, что терять больше нечего, задал вопрос, который так его мучил.
— Айона, та картина у тебя в сарае… — начал он.
Глаза ее тут же стали настороженными и смущенными.
— Картина? Мм, а как ты…
— Айона, скажи мне, что это не заказ к свадьбе, который ты делала для той женщины с командным голосом, правда? — поторопился спросить он, пока Айона не стала узнавать, зачем он заходил в сарай. — Ты не пыталась передать в этой картине свое отношение к браку?
Айона ответила не сразу. А вдруг это и было ее представление о замужестве? Не об этом ли она думала, когда размазывала краски по бумаге? О том, как она в ужасе чувствует, что не властна что-либо изменить в собственной жизни и не в состоянии решить все эти проблемы, от которых она задыхается, — и свои, и чужие. И разве страха перед замужеством не было среди прочих страхов?
«Я просто не хочу его огорчать, — внезапно подумала она. — Я не хочу быть тем единственным, на что он полагается, когда все выходит из-под контроля, — я ведь сама не могу на себя положиться. Как это непросто».
Она закрыла глаза и постаралась отключить свое сознание, послушать, что ей подскажет инстинкт, а не вспоминать миллионы страниц из журналов с полезными советами и неудачный опыт других людей.
В голове у нее возникла Мэри: она стояла, уперев руки в боки, возмущенно фыркала, и пуговицы ее блузки готовы были вот-вот расстегнуться.
«А чем же, по-твоему, твоя жизнь после вступления в брак будет отличаться от того, как ты живешь сейчас? — раздался у нее в голове сердитый голос. — Вот ты, и вот он, и хотя вы, возможно, частенько бесите друг друга, с кем же ты еще хочешь быть, если не с ним? Нельзя вечно оставаться девочкой-подростком, порхающей среди множества мимолетных увлечений, пусть это и обещают иллюстрированные журналы».
Но…
«И не пытайся предъявлять Неда в качестве примера своей неверности. В него можно было трогательно влюбиться совершенно ничем не рискуя. Да, тебе нравится Нед, а кому он не нравится? Такой красивый и обаятельный, неисправимый холостяк. Но ты не любишь Неда по-настоящему, ты любишь только то, что он для тебя значит — твою юность, беспечную жизнь и все то, от чего приходиться отказаться когда выходишь замуж».
Но…
«Он для тебя — просто юношеское увлечение, Айона, такое же, как Джимми Пейдж. Ведь когда ты пылко фантазируешь о том, как проводишь время с Джимми Пейджем, ты не считаешь это поводом не выходить замуж за Ангуса, верно? А разве ты прекратишь мечтать только потому, что на пальце у тебя появилось кольцо? Такие безумные увлечения не имеют отношения к тем, в кого ты влюбляешься для тебя важно то, что стоит в твоем представлении за этими людьми. Это может быть свобода, поверхностные переживания, недосягаемость; иногда привлекают отзвуки эха, напоминающего о том, о чем отчаянно мечтали сами объекты фантазий».
