С появлением в 1865 году тайного общества, получившего название «Патриотический союз» (небольшой и бесформенной, но влиятельной группы инакомыслящих, членов которой позднее стали называть «младотурками»), османское государство получило нечто новое, ставшее первым проявлением политики идей, которая постепенно трансформировалась в общественную деятельность. В отличие от оппозиционеров прежних лет (таких, как анатолийские паши, которые выражали свое недовольство в семнадцатом столетии, или янычары, которые всегда были недовольны, или такие отличавшиеся своей грубостью представители народных масс, как Патрона Халил или Кабакчи Мустафа), эти люди были интеллектуалами и некоторые из них служили в бюро переводов. Таких весьма различных людей как поэт и журналист Намык Кемаль, брат хедива Исмаила, Мустафа Фазыл-паша, журналисты Шинасибей и Али Суави, а также поэт Зия-бей (позднее паша), которые были лишь немногими из ведущих деятелей этой организации, объединяло желание определить патриотизм как дополнение к национальной принадлежности. Появление такой взаимосвязи они видели в Европе. Высказывая различные точки зрения по основным вопросам своей программы и обладая весьма противоречивыми политическими взглядами, младотурки были едины во мнении, что ислам является той основополагающей структурой, внутри которой должны проводиться реформы. Направлявшие свои усилия на то, чтобы сгладить те отличия, которые издавна разделяли общество, политики-реформаторы образца 1856 года также видели необходимость создания новой основы, обеспечивающей лояльность империи. Так, например, Али-паша понимал, что если империя не сможет удовлетворить потребности своего населения (в особенности немусульманского), то оно обязательно начнет искать альтернативу. Предложенная им и его коллегами новая основа для патриотизма могла снять напряженность в отношениях между мусульманскими и немусульманскими подданными султана. Являясь европейской по духу, она вполне совпадала с теми идеями, которые вынашивали младотурки. Эта основа получила название «османизм», что также было попыткой заменить этническую и религиозную лояльность преданностью государству, главным принципом которого было равенство его граждан. Но подобный акцент весьма отличал ее от того, как это себе представляли младотурки, с точки зрения которых эти политики выбросили значительную часть исламской компоненты османского государства и слишком активно пытались угодить великим державам, делая уступки османским христианам.
Младотурки придерживались мнения, что «османизм» не может гарантировать целостности империи и что предлагаемый Али-пашой просвещенный деспотизм и хорошее государственное управление недостаточны для того, чтобы приостановить сепаратистские тенденции среди христианского населения. В качестве самой подходящей формы государственного управления они предлагали конституционный либерализм с прямым участием граждан, но вместо того, чтобы просто принять этот продукт европейского Просвещения, они пытались внедрить его, не выходя за рамки ислама, настойчиво подчеркивая то, что он по-прежнему играет важную роль основы османской политической культуры. Недавно появившаяся пресса стала форумом, на котором младотурки высказывали свои идеи и выражали свое критическое отношение, как к правительству, так и к европейским державам. Ценой их дерзости стало введение цензуры и ссылки. После того как в 1869 году умер Фуад-паша, а в 1871 году — Али-паша, изгнанники смогли вернуться в Стамбул.
Благодаря тому значению, которое младотурки придавали исламской идеологии, высшее духовенство, влияние которого несколько уменьшилось, возвращалось на свое выдающееся место. В начале столетия высокопоставленные священнослужители были сторонниками реформ Селима III, а в 1826 году позволили Махмуду II опереться на них во время кампании по подавлению янычар и в процессе формировании его новой армии. Однако в том же году религиозные фонды, которые предоставляли средства на содержание высшего духовенства, были объединены под эгидой нового министерства, затем, в последний период правления Махмуда, произошла дальнейшая бюрократизация, в том числе и учреждение в 1837 году отдельного ведомства шейх-уль-ислама, что ограничило сферу деятельности этого чиновника вопросами, имеющими религиозную составляющую. Кроме того, действие введенных в ходе столетия кодексов (например, уголовного кодекса 1840 года и торгового кодекса 1850 года и в особенности гражданского кодекса, подготовка к введению которого началась в 1868 году) должно было ограничить случаи применения исламского закона к семейным делам, делам о наследовании и о браке. Что касается образования, которое также являлось традиционной сферой монополии высшего духовенства, то альтернативой богословским школам сначала стали учрежденные в XVIII столетии профессиональные школы технической направленности, предназначенные для обеспечения армии и флота подготовленным личным составом. В ходе XIX столетия увеличивалось количество таких школ и расширялся диапазон их специализаций. Будущих чиновников выпускала основанная в 1859 году школа государственных служб, в которой проходили совместное обучение мусульмане и немусульмане, а также лицей Галатасарай (в котором также было совместное обучение) основанный в 1868 году на месте школы, в которой начиная с XVI века готовили пажей для дворца.
Но в этих учреждениях образование получали немногие: первоначально массовое образование не входило в намерения творцов реформ танзимат. Лишь незначительное число простолюдинов воспользовалось возможностью получить образование в тех немногих школах, которые были открыты после 1839 года для того, чтобы заполнить годы между окончанием начальной школы и поступлением в профессиональные школы, но только в 1869 году была принята программа общего образования, целью которой было «превращение [подданных] в граждан». Принятые в 1869 году положения в полной мере удалось применить только после того, как в 1876 году на престол вступил Абдул-Хамид II, введя систему начального, среднего и последующего образования, и казалось, что она еще больше ограничит функции духовенства. Тем не менее нехватка квалифицированных специалистов, способных осуществить реформы танзимат, и тот факт, что лишь немногие реформы непосредственно касались высшего духовенства, означали, что священнослужители продолжали удерживать узаконенные посты на всех уровнях и были способны сохранить свое положение наставников в традиционной системе образования. Но для них нашлось место и в параллельной, модернизированной системе обучения, где они преподавали такие дисциплины, как религия, право, а также арабский и турецкий языки. До тех пор пока священнослужители сохраняли свое присутствие в системе государственного управления и реформы не выходили за рамки ислама, духовенство было готово принять участие в процессе модернизации. К тому же в XIX столетии противников реформ оказалось намного меньше, чем их было в прежние столетия, когда гораздо менее значительные новшества вызывали сомнения.
Работа над новым гражданским кодексом продолжались в течение нескольких лет. Его создатель, интеллектуал, государственный деятель и историк Ахмед Кевдет-паша был священнослужителем высокого ранга и в то же самое время являлся творцом реформ танзимат. Он был готов подняться на вершину духовной карьеры и стать шейх-уль-исламом, но соперники не позволили ему занять этот пост. В 1866 году, когда Ахмеду Кевдет-паше было уже за сорок, ему пришлось перейти на бюрократическую службу, где большой опыт в области исламского права и культуры стал той прочной основой, которая позволила ему внести свой вклад в дело переустройства системы государственного управления. В его понимании реформа являлась процессом, который позволяет перенести на исламскую почву западные научно-технические концепции. Это была цель, вдохновлявшая реформаторов в прошлом (отличие XIX века состояло в том, что теперь необходимость целенаправленных изменений признавали многие представители правящих кругов). В своей во многом консервативной программе Ахмед Кевдет давал рекомендации тем, кто видел опасность в необдуманном копировании западных образцов. Но оставалась проблема: насколько широкой должна быть вестернизация, и какой она должна быть?
Ахмед Кевдет-паша являлся учеником Решида-паши, и в его работе были использованы те знания о западных представлениях и обычаях, которые он получил благодаря общению с Решид-пашой. Обсуждался вопрос о принятии французского гражданского кодекса, но в дискуссии одержали победу те критики, которые считали его слишком чуждым: в основе нового гражданского кодекса должны были лежать понятные всем принципы исламского права. Новый гражданский кодекс существенно отличался от ранее применяемого исламского права тем, что он был принят в качестве государственного права и, таким образом, был применим ко всем подданным, и мусульманам, и немусульманам. На самом деле немусульманам приходилось бывать в исламских судах: у них всегда были свои собственные суды, но часто они отдавали предпочтение исламским судам. Это бывало в тех случаях, когда они предвидели, что там будет вынесено более благоприятное судебное решение. Так, в делах о наследовании, исламское право предусматривало передачу каждому наследнику четко установленной доли имущества, не позволяя делить его по прихоти скончавшегося. Составители гражданского кодекса взяли свод мусульманских законов и оформили его в виде 1851 статьи представленной в упорядоченном и доступном формате. Новый кодекс изменил применение исламского права, систематизировав положения законов, с тем, чтобы исключить судебные решения, в основе которых лежали толкования и комментарии конкретных лиц. Составители кодекса охарактеризовали исламское право как «безбрежный океан», что весьма красноречиво свидетельствовало о масштабе их работы, так как свод мусульманских законов, который так долго служил туркам, к тому времни уже стал чем-то аморфным и непостижимым и совершенно не соответствующим духу модернизации, царившему в правительственных кругах. Однако не все сочли убедительной кропотливую работу Ахмеда Кевдет-паши: в 1870 году консервативно настроенному шейх-уль-исламу Хасану Фехми-эфенди удалось, хотя и на короткое время, перевести работу над этим проектом в сферу ответственности своего ведомства и добиться смещения Ахмеда Кевдет-паши. В то время его упорное противодействие принятию любых западных культурных ценностей отразилось на взглядах других представителей духовенства.
