— Не верю я в сказки, — ответила Алена.
— А может, тебе загадать колясочку для маленького? — спросила Оля.
Лена отрицательно покачала головой. Она была куда мудрее сестры и понимала, что загадывать колясочку — все равно что колоть паровозом орехи.
— Я подумаю, — сказала Лена, хотя в ее сознании желание уже начало материализоваться.
Вы догадываетесь?
Я тоже догадался с самого начала. Лена решила вернуть себе Бореньку. А почему бы и нет? Но она не спешила говорить об этом вслух. Надо бить наверняка.
— И я пока подумаю, — сказала Оля, но вместо того чтобы просто думать, она достала листок бумаги и принялась записывать в столбик приходящие в голову желания. Как значительные, так и пустяковые.
Столбик у нее получился примерно такой:
Чтобы Мирослав вел себя прилично и не приставал.
Дубленка.
Поступить в техникум.
Встретить такого парня, чтобы все лопнули от зависти, а он бы ей цветы покупал.
Чтобы Мирослав не матерился.
Чтобы с Ленкой было по отдельной комнате.
Чтобы у Ленки родился ребеночек и они его вместе воспитывали, без мужиков, от которых никакой пользы.
Чтобы в третьем квартале не было недостачи.
Новый стильный купальник, чтобы ничего не закрывал.
...У Ольги все возникали новые желания, но ни одно из них не было главным или страстным. Если бы все исполнить, это был бы кайф, а если выбирать, то неизвестно какое.
Но Алена была готова к первому и единственному желанию, которое свойственно будущим матерям.
— Я загадаю, хорошо? — спросила она.
— Давай, сестра, — произнесла Ольга.
И Алена, зажмурившись, произнесла. Тихо и внушительно, словно колдовала:
— Пускай Борис немедленно вернется ко мне!
Ольга только ахнуть успела.
И посреди магазина стоял Боренька, эгоистичная душонка, отец нашего ребенка, ни дна ему, ни покрышки.
Несмотря на то, что день был в полном разгаре, Боренька был одет лишь в трусы в цветочек и шлепанцы — на плечах полотенце, щеки в алой губной помаде, взгляд утомленный и обалдевший.
— Это что происходит? — спросил он грозно, вместо того чтобы броситься на шею своей возлюбленной.
— Боря, — ахнула Алена, которая глазам своим не верила. — Ты почему пришел в таком виде?
— Я пришел? — удивился Боря. — Я пришел? Я попал в ловушку! Мне это снится.
Если вы думаете, что соблазнитель Боря был героем, молодцем вроде купца Калашникова, то вы ошибаетесь. Боря был невысок ростом, склонен к полноте, но руки и ноги у него оставались тонкими и голубоватыми, несмотря на все попытки загореть.
— Что творится, где Римма? — кричал он. — Кто посмел вырвать ее из моих объятий?
— Ты дома, — сказала Алена. — Ты вернулся ко мне и своему будущему ребенку. Успокойся и иди одеваться.
— Какой дом? — возмутился Боренька. — Мой дом в Вологде, я пребываю сейчас на берегу в оздоровительном комплексе «Северное сияние».
— И рядом с тобой новая возлюбленная? — строго спросила Ольга, которая поняла, какую глупую ошибку совершила ее сестра.
— Какого черта! — Боря топнул ногой. — Как ты меня затянула в омут мещанской жизни?
— Это золотая рыбка, — призналась Алена, — как в сказке. Я ей загадала желание, чтобы ты вернулся. Я думала, что ты будешь рад...
Голос ее колебался, словно оборванная скрипичная струна. Она уже поняла, что совершила глупую ошибку.
И свидетельством тому стали ее слова:
— И аборт уже поздно делать.
— Какие рыбки? — спросил Боря. — Повторите, какие рыбки? Где они? Кто выдает желания?
Вялой рукой Алена показала ему на банку, в которую они с сестрой пересадили рыбку из карандашного стакана.
Боря резко обернулся к рыбке.
— Понятно, — сказал он плотоядным голосом. — Сколько у нас осталось желаний?
— Два, — скучно бросила Алена.
— А ну, — приказал Боря. — Прошу вас, девочки, отойти и не мешать мужчине.
— Это наши общие желания! — воскликнула Оля.
Боря уже не видел ее.
Он бормотал зачарованно:
— Сначала надо... надо квартиру и машину... нет, сначала надо виллу на Кипре. Нет, сначала надо дворец в Баварии... начнем с дворца в Баварии...
Если бы кричать сразу, может быть, рыбка не сообразила бы и выполнила его преступную волю, но пока он бормотал, пришла в себя Ольга и поняла, что нельзя терять ни секунды. Она закричала страшным голосом:
— Рыбка, у меня срочное желание! Чтобы этот тип, чтобы Борис Глебкин исчез навсегда с наших глаз, чтобы мы его никогда не видели и он бы никогда не вернулся в Гусляр. Пускай он живет... в Патагонии или на острове Пасхи, но чтобы даже не помнил наших имен...
— С удовольствием, — произнесла золотая рыбка.
На месте Бори возникло завихрение воздуха и шуршание, словно в отдаленной галактике столкнулись две звездочки.
И нет Бори. Отправился в Патагонию.
Будто не было никогда.
— Ну что ты наделала! — зарыдала Алена. — Я же никогда теперь его не увижу!
— А ты хочешь его видеть?
— Не знаю.
— Ты что, не поняла, в каком он виде и с какими желаниями?
— Я все понимаю, — прошептала Алена. — Но все же он — отец ребенка. Мне без отца этот ребенок и вовсе не нужен. Жизнь они мне на пару поломали! С обрыва, что ли, сброситься?
— Не стоит он того, чтобы бросаться, — сказала Ольга, имея в виду Бориса.
— Я знаю! — диким голосом возопила Алена. — Отдай мне последнее желание! Оля, Оленька, ты же меня любишь! Отдай мне желание!
Оля не успела ответить, как послышался голосок рыбки, которая уже близко к сердцу принимала страдания девушек.
— Если она снова будет своего Бореньку возвращать, я отказываюсь.
— Нет, — сказала сквозь слезы Алена, — не буду я его возвращать.
— Тогда скажи, чего хочешь, а я не буду спешить с исполнением, — сказала рыбка, — если твое решение разумно, я его выполню.
Ольга кивнула.
— Я хочу, чтобы я больше не была беременной, — сказала Алена. — Пускай я снова стану девушкой.
— Ой! — воскликнула Ольга. — Но ведь ребеночек уже есть!
— Вот именно, — сказала рыбка. — Я могу сделать тебя снова девушкой, но совершенно не представляю, куда денется младенец из твоего живота.
— На помойку! — крикнула Алена.
— Это жестоко, — сказала рыбка. — У меня, например, рождается около тысячи икринок, и я ни одну из них не подумаю выбросить на помойку.
— Тогда я утоплюсь.
— Не следует этого делать, — сказала рыбка.
— Я все равно утоплюсь!
— Но куда мы денем младенца?
— Ой, — вмешалась в их нервную беседу Оля, а нельзя мне этого ребеночка взять?
— Как так взять?
— Перенеси его в меня, — попросила Ольга. — Я его уже заранее люблю. Я всегда его любила, я всех маленьких детей люблю, я его рожу, я его кормить буду, я его в школу отведу, ну пожалуйста!
— Но если у тебя свои будут?
— А он что, разве будет не мой?
— В какой-то степени твой.
— Никто не догадается, — сказала Оля, — мы же с Аленой на одно лицо!
Рыбка спросила у Алены:
— А ты как к этому относишься?
— Мне до лампочки, — отозвалась Алена. — Пускай в приюте поживет.
— Приют — это мой живот, — сообщила Ольга. — Выполняйте желание!
Произошло помутнение атмосферы, шуршание звездных скоплений, возникла космическая мелодия, Алена мгновенно похудела и настолько потеряла в весе, что ей пришлось схватиться за угол прилавка, чтобы не упасть, зато ее сестра качнулась вперед и уперлась руками в стену, ибо у нее мгновенно вырос живот.
— Какое счастье, — сказала Ольга, придя в себя.
— Какое счастье, — сказала Алена, придя в себя.
Когда сестры отдышались, они понесли банку с рыбкой к реке, а по дороге рыбка их предупредила:
— Вам надо приготовиться к тому, что даже дома Ольгу теперь будут называть Аленой и наоборот.
— Я понимаю, — сказала Алена.
Она не могла сдержать жестокой улыбки. Теперь у нее на всю жизнь будет жестокая улыбка.
— И Ольге придется пережить все моральные неприятности, связанные со статусом матери-одиночки, — сказала рыбка.
— Первые шесть месяцев Алена за меня отработала, — сказала Ольга и поцеловала сестру в щеку.
Алена посмотрела на сестру и в первый, но далеко не в последний раз позавидовала ей.
Забегая далеко вперед, надо сказать, что когда через три месяца Ольга родила маленького Сережу, врачи, что обследовали ее, констатировали редчайший случай непорочного зачатия. И когда через болтливых медсестер эта новость распространилась в Гусляре, у Ольги появились поклонницы, которые полагали, что она — святая женщина. Но это уже другая история.
* * *
Если задуматься, то ситуация возникла глупая. Невероятная и даже не фантастическая, потому что любая фантастика ищет объяснений, а тут — сплошные нелепости. И когда впоследствии компетентные лица старались разобраться в накладных и понять, как могло случиться, что в торговую сеть вторично попали говорящие золотые рыбки, то выяснилось: накладные составлены непрофессионально, неразборчиво и просто неграмотно. Всегда у нас так — большое дело делаем, а простую бумажку составить не умеем.
