Батурин посмотрел на вошедших солдат, немца и русского. «Это кто здесь? Как ты смел, Карпов, вламываться ко мне, не постучав! Это кто с тобой?» Галанин, отстранив Карпова, подошел к кровати, с улыбкой посмотрел на пьяного доктора: «Разрешите представиться! Солдат Галанин, переводчик! Думаю, что имею честь говорить с доктором Батурином? Очень рад!» Протянув руку, пожал вялые пальцы доктора: «Я тут привел к вам по приказу капитана Рока арестанта, который не может маршировать! Говорит, что у него растерты ноги. Осмотрите его, пожалуйста! Рок уверен, что он симулирует и в таком случае грозит сгноить в бункере, но я думаю, что он не врет и в самом деле не может!»
Батурин с трудом встал, шатаясь, подошел к умывальнику, долго лил на голову воду и фыркал, взяв из рук подбежавшей девушки полотенце, вытерся и стал как будто трезвый: «Маня! ты выйди, дружок! А то люди будут говорить гадости! О женщины! женщины! ничтожество ваше имя! Да! гм! да! знаю… все знаю! Встать… лечь… ползти… бежать… вы знаете, милый человек! Этот Рок, когда навеселе, любит позабавиться, те, конечно, упрямятся и симулируют! Вот, например, этот Карпов! Я ведь тебя, голубчик, знаю! ведь не в первый раз! Ну, что же делать! Снимай ботинки! садись сюда! Снял?» Подойдя к Карпову, сделал гримасу: «Сколько раз я тебе говорил Карпов! мой ноги! неужели тебе самому не противно?» Карпов виновато оправдывался: «Очень даже противно! да где же этой воды наберешься? Эта сволочь, Перзек даже напиться вдоволь не дает!» Охнув, отодрал грязную портянку.
Галанин невольно отшатнулся: кожа на ступне была содрана и живое мясо сочилось кровью. Батурин задумчиво качал головой: «Карпов, Карпов! ну до чего ты себя довел? Ведь говорил вам всем сто раз: следите за ногами!» Сопя, сделал раствор, осторожно вымыл раненую ступню, смазав мазью, перевязал грязноватым бинтом, кивнул на другую ногу. Карпов благодарно улыбнулся: «Эта совсем здоровая! Тут ведь ботинки какие? на одну ногу! на левую, вот и жмет правую!» замотал портянку, натянул с трудом рваный ботинок, который был в самом деле на левую ногу, с трудом поднялся: «спасибочки, доктор!» Батурин хлопнул его по плечу: «Не за что! Иди, голубчик и помни! следи за ногами! мой их чаще, я попрошу Перзека! и вот тебе мазь, смазывай больное место по вечерам! Когда я пьян! а пьян всегда я!»..
Галанин знаком остановил Карпова, который захромал к двери, повернулся к Батурину: «А где же удостоверение?» — «Какое удостоверение?» — «Удостоверение о временной непригодности Карпова к строевой службе!» — «Ну нет, голубчик! этого я вам дать не могу и не просите!» Галанин возмутился: «Вы, кажется, изволите шутить, господин доктор! Я хотя и не врач, сам видел, что Карпов негоден к службе по крайней мере на две недели! Вы посмотрите, как он идет! Садитесь и пишите!» — «И не подумаю! Вы что, хотите что бы я сел вместе с Карповым в бункер? Голубчик! да вы с луны упали! что ли? Нет это невозможно! Бог терпел и нам велел! Как говорят православные! Оставьте меня в покое и уходите!» Но Батурин не оценил упрямства нового переводчика, Галанин уселся за стол: «Не валяйте дурака, доктор! Без вашего удостоверения я не уйду! Понятно? Ну и пишите! Я знаете видел в вашем батальоне много всякой ерунды, но самое худшее я увидел у вас в санчасти! Вы — доктор, русский старший командир, и играете такую паскудную роль! Очевидно, немцы вашего батальона правы, когда называют вас русскими свиньями! Так как только свинья может поступать, так как поступаете вы! Пьянствуете и закрываете глаза на вопиющие безобразия! Из страха попасть в бункер! Вы пьяница и трус! вот кто вы!»
Батурин побледнел, налил рюмку из бутылки, выпил, выдвинул из стола ящик, достал лист бумаги и быстро написал несколько строчек. «Вот! получайте и убирайтесь! что бы духу вашего не было здесь вместе с вашим Карповым! Не мешайте мне! Маня! где ты? Прогони, пожалуйста, этого переводчика, он мне надоедает! А то я повешусь с горя!» «Когда я пьян.» Галанин не прощаясь вышел за Карповым на крыльцо, улыбаясь, слушал Маню: «Вы не должны серчать на доктора! У него сердце золотое! Тоскует он больно от несправедливости! а так… очень добрый и такой хороший человек!»
По дороге в батальон Галанин сумел влезть в душу недоверчивому и злому Карпову, всунул ему в карман две пачки папирос, для всех арестантов поровну, загадочно на что-то намекнул: «Держитесь, Карпов! и скажите остальным, что бы не очень нервничали! Всему бывает конец рано или поздно, и я постараюсь, что бы наш конец был бы очень скоро!» Карпов посмотрел на него исподлобья, хотел и дальше с ненавистью, какую питал ко всем без исключения немцам… и не мог: душа растаяла, очень уж постоял тот за него у доктора, да и табаку для ребят не пожалел! видно человек был не плохой, хотя уже и старый с солью по височкам, но с глазами ласковыми и печальными. Хотел было его поблагодарить, но постыдился, сказал только глухим голосом: «Мотри, не соври! А нервничать тебя не будем! ты только постарайся!» Так и дохромал до двора батальона, где маршировка уже кончилась, прошел вместе с переводчиком к командиру, стоял позади Галанина и с дрожью слушал ненавистный крик. Кричал Рок, прочитав и скомкав бумажку доктора и, удивительно, как видно, совершенно не испугал переводчика…
Тот что-то быстро отвечал по своему, спокойно и даже не очень старался стоять смирно, потом обернувшись, коротко приказал «Разуйтесь, Карпов, пусть капитан сам увидит, что доктор не врет»… Карпов торопясь разулся, стыдясь своей больной ноги, разбинтовал успевший намокнуть бинт, не поднимал глаз на начальство; скоренько снова обулся, не дослушав что спорили между собой немцы, по приказу Рока, был снова водворен на чердак. Там в темном углу угощал папиросами удивленных и радостных арестантов, раздал поровну, как просил Галанин, легкую фамилию запомнил сразу у доктора… рассказывал о своих похождениях и о том, как Галанин поспорил с доктором и не испугался даже самого Рока! Добился, что его освободили на две недели от строевой службы! добавил: «просил вас, товарищи, его не нерво-вать! сказал, что конец нам очень скоро сделает!» Бродяги, обступившие Карпова, глубоко затягивались табачным дымком, смотрели в щели на заходящее солнце и, вдруг, начали надеяться на чудеса, на то, что никогда не бывает… О Галанине крепко думали и плохо спали в эту особенно длинную осеннюю ночь. Уже поздно вечером Рок вызвал к себе Галанина. В его кабинете сидел зондерфюрер Лот, приехавший из первой роты, высокий рыжий парень с сильно увеличивающими очками на красном носу, который сразу обрадовался новому переводчику и начал с ним говорить по-русски, с сильным немецким акцентом к большому неудовольствию Рока, потом вошел русский солдат Холодов, с неприятными бегающими глазами и непрерывной угодливой улыбкой…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
