Федор Давидович был крупным мужчиной, чувствовал себя здоровым человеком и считал, что может крепко выпить. Но у него всегда было розовое лицо хронического гипертоника. А еще в 1968 году Кулакову сделали хирургическую операцию по поводу рака – удалили часть желудка. Ему, конечно, следовало ограничивать себя. Но, когда садился за стол, остановиться не мог.
Он ушел из жизни самым прискорбным образом.
В роковую ночь они с женой сильно поссорились. Он лег спать один, говорят, что на ночь глядя еще добавил, и сердце у него остановилось. Утром охранники нашли его мертвым. Это произошло 17 июля 1978 года.
Ему было всего шестьдесят лет. Руководители партии и государства находились в отпуске. Возвращаться на похороны им не захотелось. Брежнев ограничился тем, что велел прислать венок от его имени, хотя потом сказал Горбачеву:
– Жаль Кулакова, хороший был человек…
Михаил Сергеевич Горбачев как представитель Ставрополья был включен в похоронную комиссию и впервые поднялся на мавзолей, чтобы произнести прощальное слово. Он говорил о том, что «светлый образ Федора Давыдовича Кулакова, славного сына Коммунистической партии, навсегда останется в наших сердцах как пример беззаветной верности и героического служения партии, нашей Советской Родине».
Похоронили Кулакова 19 июля у Кремлевской стены. Руководил церемонией член политбюро Андрей Павлович Кириленко. В отсутствие Брежнева и Суслова он остался в Москве на хозяйстве.
Горбачев против предсовмина
Петр Родионов, второй секретарь ЦК компартии Грузии, вспоминал, что на пленуме ЦК в декабре 1969 года фактически критиковали правительство, хотя формально говорили о Госплане. Первый секретарь Алтайского крайкома Александр Васильевич Георгиев кричал, как будто он на митинге.
Георгиев в юности окончил сельскохозяйственный техникум, в марте 1961 года его назначили первым секретарем крайкома, и он занимал этот пост семнадцать лет – до самой смерти в апреле 1976 года.
Слыша такие речи, Косыгин нервничал, но не выступил в защиту правительства. Поручил ответить Байбакову. Тот был человек закаленный. В 1944 году, когда Байбакова назначили наркомом нефтяной промышленности, его вызвал Сталин. Когда разговор был закончен, Сталин вдруг его спросил:
– Вот вы – такой молодой нарком, скажите, какими свойствами должен обладать советский нарком?
– Знание своей отрасли, трудолюбие, добросовестность, честность, умение опираться на коллектив, – начал перечислять Байбаков.
– Все это верно, товарищ Байбаков, все это очень нужные качества. Но о важнейшем качестве вы не сказали.
Сталин подошел к нему. Байбаков пытался встать, тот остановил его, коснувшись чубуком трубки его плеча:
– Советскому наркому нужны прежде всего бычьи нервы плюс оптимизм.
Этого у Байбакова было в избытке. Косыгин тоже прошел сталинскую школу, но от природы был более уязвимым для атак. В брежневском окружении этим пользовались.
На политбюро Косыгина обычно критиковал Кириленко, занимавшийся в ЦК промышленностью и по праву старого друга Брежнева претендовавший на особое положение. Андрею Павловичу Косыгин отвечал резко, иногда зло.
Главу правительства сильно не любил еще один друг Брежнева, Дмитрий Федорович Устинов. Приезжая к Леониду Ильичу, не стесняясь в выражениях, говорил, что он думает о Косыгине. Тут сказывались личные отношения, соперничество.
В марте 1963 года указом президиума Верховного Совета был образован Высший совет народного хозяйства СССР как главный государственный орган по руководству промышленностью и строительством, подотчетный правительству. ВСНХ подчинили все промышленные и строительные госкомитеты, в том числе госкомитеты по оборонной технике, по авиационной технике, Госплан, Госстрой…
Главой ВСНХ стал Устинов. Он немедленно начал делить с Косыгиным полномочия в свою пользу. Да еще Хрущев, уезжая из Москвы, поручал Устинову председательствовать на заседаниях правительства. Это раздражало и обижало Косыгина.
Когда Устинов (при Брежневе) стал секретарем ЦК по военным делам, он полностью замкнул на себя оборонную промышленность. На оборону работали и гражданские министерства, тут интересы Косыгина и Устинова постоянно сталкивались, и глава правительства вынужден был уступать.
Академик Гурий Иванович Марчук поинтересовался у Косыгина, почему не создается специальное министерство вычислительной техники. Алексей Николаевич ответил, что вопрос не раз ставился на политбюро, но Дмитрий Федорович – против. Устинов говорил, что невозможно выделить производство вычислительной техники из всего оборонного комплекса, да и не нужно этого делать.
И Михаил Сергеевич Горбачев, только-только избранный секретарем ЦК по сельскому хозяйству, сразу же вступил в конфликт с Косыгиным, зная, что Брежневу это понравится. Правда, и Косыгин не симпатизировал Горбачеву.
Перед началом торжественной церемонии вручения наград космонавтам в сентябре 1979 года члены высшего партийного руководства собрались у входа в Екатерининский зал. Косыгин недовольно сказал:
– Вот нам, членам политбюро, разослали записку сельхозотдела, Горбачев ее подписал. Он и его отдел пошли на поводу у местнических настроений, а у нас нет больше валюты закупать зерно. Надо не либеральничать, а предъявить более жесткий спрос и выполнить план заготовок.
В ответ на это Горбачев, который всего год был секретарем ЦК, позволил себе прилюдно атаковать члена политбюро. Жестко ответил, что, если председатель Совета министров считает, что отдел ЦК проявил слабость, пусть поручит вытрясти зерно своему аппарату и доведет продразверстку до конца.
Воцарилась мертвая тишина, вспоминал Горбачев. Такой выговор старшему по чину был невиданным делом. Но Михаил Сергеевич прекрасно знал расклад в политбюро. Брежнев сам постоянно давал понять, что он не доволен правительством, правительство не справляется, Центральному комитету приходится подменять Совет министров. Это было скрытой формой критики Косыгина.
И после церемонии Брежнев позвонил Горбачеву.
– Переживаешь? – спросил сочувственно.
– Да, – ответил Горбачев. – Но дело не в этом. Не могу согласиться с тем, что занял негосударственную позицию.
– Ты правильно поступил, не переживай, – сказал Брежнев. – Надо действительно добиваться, чтобы правительство больше занималось сельским хозяйством.
Через два месяца Горбачева повысили в партийном звании. Ему позвонил Суслов:
– Тут у нас разговор был. Предстоит пленум. Есть намерение укрепить ваши позиции. Будем рекомендовать вас кандидатом в члены политбюро.
