ее губы улыбнулись ему, глаза закрылись.
Он коснулся губами ее губ и приподнял голову на дюйм, она посмотрела ему в глаза и прошептала в ответ:
— Тогда нам нужно все спланировать.
Она хотела ребенка и хотела начать прямо сейчас. Он был не удивлен. Дасти знала, чего хотела, и когда она знала, чего хотела, то прямиком шла к цели.
— Верно, — мягко ответил он. — Но вот в чем дело. Я хочу по больше времени провести вдвоем. Не годы, а всего лишь какое-то время. И я не собираюсь заводить ребенка, если ты не носишь мои кольца и моего имени, чтобы у нашего ребенка было мое имя.
Ее брови сошлись вместе, и она произнесла:
— У нашего ребенка все равно было бы твое имя.
— Я говорю не об этом. Ребенок придет в этот мир, и у нашего ребенка будет мое имя.
Ее брови расслабились, но зубы на секунду прикусили верхнюю губу.
Майк не воспринял это как хороший знак, и он понял, что был прав, когда она заявила:
— Я была, ум... ты говоришь о браке?
Черт побери.
— Э-э... да. Это следующий шаг, Ангел.
Ее лицо смягчилось, и она прошептала:
— Хорошо. Мне нравится.
— Ну, хорошо, — пробормотал Майк, и ее губы дрогнули.
— Но дело в том, что я подумывала сохранить свое имя. Мне оно вроде как нравится, но и в моем бизнесе меня знают под моим именем.
— Меня не волнует, что тебе нужно сделать для себя, для остального мира, для твоего бизнеса. В этом городе, в этом доме и для нашей семьи ты будешь Хейнс.
Ее брови снова сошлись вместе.
— Что?
— Женщины все время используют два имени. Одно для бизнеса, другое для личного и семейного барахла. Тебе нужно остаться Холлидей в бизнесе и в мире, прекрасно. Все, что тебе нужно. В этом доме, в этом городе и с нашей семьей ты Хейнс.
Она выдержала его взгляд, затем тихо сказала:
— Я могла бы так сделать.
Он был рад, так как у нее не было выбора.
Но этого он не сказал.
— Хорошо, — снова пробормотал он.
Она ухмыльнулась.
Затем ее улыбка исчезла, взгляд стал нежным и напряженным, когда она прошептала:
— Ты просишь меня выйти за тебя замуж, милый?
— Нет, я говорю тебе, что к концу этого года ты будешь носить мои кольца, носить мое имя и, возможно, будешь носить моего ребенка.
Ее взгляд был не менее нежным и напряженным, но губы снова дрогнули.
— Итак, ты начал с того, что мы должны все спланировать, но на самом деле ты уже все спланировал сам.
— Да, — согласился он.
И почувствовал, как ее тело начало дрожать рядом с ним.
— У тебя проблемы с моим планом? — спросил он.
Она отрицательно покачала головой и выдавила со смехом:
— Нет.
— Хорошо, — пробормотал Майк.
Она высвободила одну руку из его объятий, скользнув ее по его ширинке, отодвинула резинку штанов и юркнула внутрь, другая рука двигалась вверх по груди, потом обхватила его за шею, она усмехнулась, приподнялась и прикоснулась своими губами к его губам.
Когда она откинулась на подушки, ее пальцы на его шее сжались, и смех исчез из ее глаз, но нежность осталась.
— Я люблю тебя, малыш, — прошептала она.
— Я тоже люблю тебя, Ангел, — прошептал Майк в ответ.
— Теперь мне нужны моя ночнушка и трусики, а тебе нужно забрать Лейлу у Ноу.
Майк кивнул, наклонил голову, поцеловал ее в шею и откатился в сторону. Затем поднял ее ночную рубашку и трусики и протянул ей. Пока она надевала их, он натянул пижамные штаны.
Потом он отправился за своей собакой.
Затем закрыл двойные двери в их спальню, как и каждую ночь, они втроем уснули в кровати за шесть тысяч долларов, которую он, черт побери, ненавидел годами, но последние два месяца чертовски любил.
* * *
Четверг, ранний вечер…
Майк зашел в «Мими» и, к своему удивлению, увидел Одри, сидящую за дальним угловым столиком. Перед ней стояла кружка кофе. Без белого пакета. Никакого кофе для него. Она сидела не у окна, чтобы любому проходившему мимо, было видно, что они пьют кофе.
Он направился прямиком к ней. Она видела, как он приехал, взяла свою сумочку и начала в ней копаться. И когда он подошел, она все еще копалась в своей сумочке.
По привычке его глаза обратились к табличке на столе, похоже он выучил их наизусть. «Место Феб, сядешь сюда, умрешь». До того как Колт и Феб соединились, жена Колта проводила здесь много времени, сидя за этим столом. Дети Мими любили свою тетю Феб и заботились о ней, чтобы у нее всегда было ее любимое место. Майк подумал, что это было забавно. Он сомневался, что Мими чувствовала то же самое, но все же прошли годы, а она так и не заменила этот стол и не отполировала его.
Майк выдвинул стул напротив Одри и сел.
Ее взгляд переместился с сумочки на него.
— Привет, — поздоровался он.
— Привет, — поздоровалась она в ответ, положив перед ним на стол прямоугольный листок, пододвинув его к нему. — Знаю, что ты занят. Так что можешь просто это взять. Это для школы Рис.
Майк почувствовал, как его брови нахмурились, и он опустил глаза на листок, это был чек. Его рука поднялась, пальцы повернули его на столе так, чтобы он был обращен к нему лицом, затем он пялился на него, читая слова сверху вниз, теперь прищурился.
Пятнадцать тысяч пятьсот долларов.
Какого хрена?
Его взгляд вернулся к Одри.
— Что за черт? — прошептал он.
— Как я уже сказала, эти деньги для школы Рис, — ответила она. — Я разговаривала с миссис Лейн. Она сказала, что плата за обучение в той школе в Чикаго, которая, по ее мнению, больше подойдет Клариссе, составляет четырнадцать тысяч долларов в семестр, и это без учета комнаты и питания. Когда она поступит, я оплачу первый семестр, а остальное пойдет на расходные материалы — комнату или что-то еще. Мы можем, эм... придумать, как разделить остальную часть расходов на ее проживание. Тогда ты сможешь оплатить второй семестр, а я подумаю, что смогу сделать в течение следующего года.
Майк пристально посмотрел на нее.
— Где
