или почти все, чего ты потребуешь, не так ли?
Он промолчал.
– Одного не понимаю: как ты собирался провернуть фокус с этим усыновлением, – добавила она. – Если уж после смерти рашудана избавляются даже от лишних младенцев и наложниц, то как может уцелеть взрослый юноша? Или у него уже есть верные люди? Качаешь головой? Тогда как, объясни!
– Рашудан дал соизволение, – с трудом выговорил Ларсий. – Он слишком хорошо помнит, как убивали его братьев. Он отрекся от Искера давно, еще несколько лет назад, позволив мне воспитывать его. С одним лишь условием: никогда он не станет посягать на золотой трон и жизни старших братьев… А потом забыл о мальчике…
– Сдается мне, там поработал какой-то чародей. Иначе с чего вдруг рашудану забывать о ныне живом и здравствующем сыне, к тому же всего лишь третьем, а не двадцать третьем, – заметил я, и Ларсий неохотно кивнул, подтверждая мою догадку.
– А сам-то Искер знал об этом блистательном плане? – спросила Фергия.
– Я рассказал ему, когда счел достаточно взрослым.
– И?..
– Он удивился, конечно, но я живописал ему, как происходит смена власти, напомнил, что отец его не вечен, а Энкиль вряд ли пощадит сына какой-то наложницы… Аскаль – тот может, но он сошлет Искера в такую глушь и приставит такую стражу, что тот никогда не выберется на свободу, и все его способности пропадут даром…
– Погоди, шодан, – остановила Фергия. – Хочешь сказать, старшие братья ничуточки бы не удивились, увидев рядом с собой Искера в качестве советника? Пусть и с другим именем? Они его что, в лицо не помнят?
– Внешность тоже легко изменить, тебе ли не знать, шади, – усмехнулся он.
– Что ж ты свою-то не подправишь? – невежливо спросила она.
– Поздно уже. Такое легко проделать, когда мальчик еще только становится мужчиной, – Ларсий криво усмехнулся. – В эту пору я был рабом. Откуда бы мне взять деньги? А прикрываться иллюзией не вижу смысла – весь Адмар знает, каков я собой.
– Похоже, какая-то интересная методика, – задумчиво произнесла Фергия, – не слыхала прежде о подобном. Надеюсь, чародей, который должен был сделать это с Искером, еще жив?
– Уже сделал! – вскричал Ларсий. – И нет, он… Словом, он уже ничего не расскажет, шади.
– Час от часу не легче… – пробормотал я. – Выходит, парнишке изменили внешность, но он пропал? До того, как ты назвал его своим сыном?
– Именно так.
– А как он теперь выглядит?
– Не знаю… – тихо простонал Ларсий, схватившись за голову. – Превращение должно было длиться три дня и три ночи, и Искер мог выбрать любую внешность, какую бы только захотел, лишь бы не походить на рашудана и братьев!
– Его бы не хватились за это время?
– Кто? Слугам сказали, что он болен заразной болезнью… Он громко стонал – это ведь больно, менять лицо и даже тело… Ему оставляли еду и питье у двери, а чародей следил за тем, чтобы все шло как следует! Если бы только я сам зашел… Но я не мог, не имел права привлекать внимания!
– Так ты что, велел прирезать этого чародея, едва он доложит, что превращение состоялось? – прервала Фергия его покаянную речь.
– Конечно же, нет! Вернее, я убрал бы его, но сперва удостоверился, что с Искером все в порядке… Но мальчик исчез на исходе третьей ночи. В его комнате остался только мертвый чародей!
– Как же мальчишка ухитрился прикончить мага? – поразился я.
– Наверно, тот задремал… и не ждал подвоха. Но Искер его не зарезал, – покачал головой Ларсий, – хотя кинжал у него был. Свернул голову, как цыпленку, и это…
– Странно, – завершила Фергия. – Неужели он придумал себе внешность… ну, хотя бы как у Даллаля? Нет, не годится, как бы он набрал лишнюю массу? Вряд ли мнимого больного кормили на убой… Значит, он должен был остаться юношей, вчерашним подростком, пусть и с другим лицом, а такой вряд ли может сломать кому-то шею. Ну, если его не учили подобному.
– Учили, но не так, как Энкиля. Конечно, Искер усердно упражнялся, научился борьбе, но… – Ларсий вздохнул. – Я не верю, что он смог бы убить спящего. Это совсем на него не похоже!
– Никаких улик, шодан?
Тот снова покачал головой, потом добавил:
– Вот еще что: верный мне человек из стражи сказал, что не знает приема, которым убили чародея. А еще Искер не взял ни денег, ни оружия, ни даже одежды.
– Голым убежал, что ли? – не понял я.
– Выходит, так. Ни единой вещи не пропало.
– Логично, ведь по ним можно отыскать беглеца, если очень постараться, – пробормотала Фергия. – Вот только на человека, нагишом бродящего по территории дворца, наверняка обратили бы внимание, не так ли?
Ларсий развел руками – мол, не заметили.
– Мог он взять тряпье у какого-нибудь слуги?
– Проще уж простыней обмотаться, – заметил я.
– Простыню брать нельзя, она с ним соприкасалась, нужно что-то чужое. Да хоть в занавеску завернуться!
– У слуг не так много одежды, чтобы они не заметили ее исчезновение. Поднялся бы шум, и я бы узнал, – ответил Ларсий. – А если ты имеешь в виду доверенного человека, который раздобыл для Искера новое платье и тайком принес в его покои, то таких у него не было. Я следил, чтобы он ни с кем особенно не сближался. Вокруг него были только мои люди, и они уже выложили на допросе: мальчик никого ни о чем не просил.
– И занавески тоже не пропадали? – совершенно серьезно спросила Фергия.
– Не докладывали о подобном, – таким же тоном сказал Ларсий. – Ты представляешь себе занавесь во дворце рашудана, шади?
– Нет, но предполагаю, что это нечто весьма громоздкое, яркое… словом, закутавшись в такую тряпку, за нищего не сойдешь, а вот за вора – запросто. Да и не побегаешь в таком, с позволения сказать, одеянии: эта штуковина, небось, тяжеленная и длиннющая! А если брать что-то этакое… – Фергия помахала руками в воздухе, – воздушное, то толку от него? Да и откуда в мужских покоях всякие прозрачные ткани?
– Вот именно.
– Понятно… Ладно, поговорим о другом: во дворце ведь наверняка есть сторожевые псы, так? Их должны спускать на ночь, во всяком случае, так делают в Арастене.
– У нас есть даже сторожевые пустынные коты, – не без гордости сказал Ларсий.
– Коты?..
– Они побольше собаки ростом, – пояснил я, – очень привязчивые, довольно послушные, с ними можно охотиться, и для охраны они вполне годятся.
– Ну надо же… – покрутила головой Фергия. – Век живи – век учись… А они с собаками не цапаются?
– Нет, если котят растить вместе со щенками, то они считают себя собаками, –
