За входной дверью обычного дома в обширном вестибюле меня встретила вооруженная охрана и после тщательной проверки документов провела почти «под ручки» на второй этаж и усадила в кресло перед кабинетом Юревича. Разросшееся подобие школьной доски полностью занимает одну стенку большого холла. На ней мелом нарисована некая снижающаяся кривая, над ней – наспех написанные сложные формулы. От нечего делать рассматриваю их, пытаюсь понять. По ходу кривой нечто неуклонно возрастает, другое – уменьшается. Так хорошо тормозиться может только снаряд или спутник, прибывшие издалека.
До встречи оставалось несколько минут, когда в кабинет стремительно прошел чем-то очень встревоженный генерал-лейтенант в авиационной форме. Тут же вышла секретарша, миловидная дама, и произнесла:
– Евгений Иванович приносит свои извинения и просит вас немного подождать.
Вскоре в кабинет почти пробежал авиационный полковник…
Ждать мне пришлось больше получаса. Евгений Иванович, на вид – обыкновенный служащий средних лет в ширпотребовском костюме, выпроваживает своих высоких военных посетителей, успокаивающе похлопывая их по плечам: все, дескать, будет хорошо, ваши тревоги – напрасны. Он приветливо здоровается со мной, еще раз извиняется и приглашает в обширный кабинет, явно рассчитанный на длительные заседания 10–15 участников. Я чувствую, что Юревич еще в плену предыдущих разговоров. Мои проблемы сами по себе съеживаются, стают очень маленькими: нельзя отнимать драгоценное время у такого человека. Я скрепя сердце отсекаю 90 % своих вопросов и спрашиваю только о непонятной формуле в книге. Тем не менее, задав несколько вопросов, Евгений Иванович схватывает главную суть моих затруднений:
– Вы слишком большие надежды возлагаете на формулу передаточной функции: она в вашем случае может быть только весьма приблизительной и должна корректироваться реальными функциями происходящих процессов.
Спасибо, Евгений Иванович, вы сказали мне самое главное. Это значит, что мне пока не стоит упираться рогом в чистую математику, а действовать методом «научного тыка». В принципе я так и делал раньше, но так хотелось бы осветить фарой теории темную дорогу с заботливо открытыми люками колодцев…
После увольнения Саши Клюшниченко у меня создается полный кадровый вакуум. Тут уже не до белых воротничков, хотя бы они были не такие серые, как штаны пожарника. Толковые синие – тоже не так плохо.
Командир свято блюдет условия нашего джентльменского соглашения: в лабораторию приходят двое почти грамотных «блатных сынков». Толя Посмитный – сын нашего прапорщика, и Сергей Костюков – сын начальника какого-то питерского треста. Толя кончил техникум «по электричеству», Сергей – просто радиолюбитель, правда, – довольно амбициозный и наслышанный о разных «хай-теках». Толя – трудящийся и скромный паренек, застенчивый, как девушка, не потерявший способности краснеть. С его отцом – «вещевиком» Григорием Ивановичем, – мы служим (и дружим) вместе с первых моих дней, когда нашим общим командиром еще был незабвенный Афонин. Посмитный-отец – основательный и серьезный кубанский казак. Он принадлежит к военному поколению старых сверхсрочников, которые не только знали себе цену, но и понимали воинскую службу. Они всегда уважают офицерское звание, хотя могут и не очень уважать «про себя» его конкретного носителя. Они дисциплинированны и обязательны. Командир, завоевавший их доверие, всегда может на них положиться, как на самого себя.
Конечно, Григорий Иванович переживает за сына, поэтому и «пристроил» его в лабораторию. С одной стороны – поближе к родителям. Но главное – он знает, что здесь сын будет заниматься делом, а не просто «круглое катать, а плоское – таскать». (Именно так сейчас трудятся новобранцы в большинстве военно-строительных отрядов, которые сменили наших матросов из бывших монтажных отрядов ВМФ). Я его понимаю и твердо обещаю именно такую судьбу его сыну на ближайшие два года.
У очередного пульта (С. Костюков)
Серега Костюков, рослый и длинноволосый «брУнет» – слегка надменный представитель питерской золотой молодежи, не относящейся к труду упорному с особо пламенной любовью. Серега – типичный «блатной», сын начальника, имевшего знакомых в УМР. С учебой у Сергея не заладилось: слишком много он гулял, отчего приобрел много «хвостов» в своей «альма-матер» и был отчислен. Ему пришлось идти служить срочную службу в уже достаточно зрелом возрасте. Папа порадел родному человеку, имея цель, чтобы тот просто служил вблизи дома. Серега сначала снисходительно посматривал на наши технические потуги, но, по мере продвижения вперед и встречи с вещами неизвестными ему, начал загораться и тянуть по-настоящему: голова и руки у него были неплохие, несмотря на «блатное» происхождение. А когда несколько его предложений были испытаны и приняты, он начал думать и работать по-настоящему.
Но это было потом. Сначала же мои «научные кадры», конечно, были не ахти. Но, по крайней мере, ребята могут отличить осциллограф от кувалды, и знают, какой стороной включается паяльник. Будем учиться вместе.
«Даль моего свободного романа» мне прорисовывалась понемногу «сквозь магический кристалл» книг. Но этого мало: надо было все пробовать «на зуб». Мощные тиристоры, которые я добывал всякими правдами и неправдами, тогда в СССР выпускались только небольшими сериями, имели очень большой разброс параметров (это наша хроническая беда, ее вполне можно сравнить с остальными: дураками, дорогами и дураками, указывающими дорогу).
Надо было все испытать и увидеть на экране осциллографа; понять, «ху из ху». Для этого пришлось изобрести и построить генератор импульсов с широко изменяемыми параметрами. Очень скоро мы поняли, что нам требуется двухлучевой осциллограф. О таком приборе можно было только мечтать: его нельзя добыть без «фондов», которые никто и никогда не выделит военным строителям. Однако Серега притащил какую-то радиолюбительскую брошюру, и наш однолучевой вскоре стал трудиться как двухлучевик. Когда для записи и анализа нам понадобился многошлейфовый осциллограф, то я его взял «по блату» просто в аренду в НИИ-13. Там служили много наших ребят, в том числе мой бывший подшефный Саша Иванов, которого я собственноручно вытолкнул из монтажников в науку…
Несколько месяцев мы трудимся не покладая рук. Облизываем и испытываем каждый отдельный «кирпичик», из которых начинает вырисовываться что-то похожее на дом, в котором будет жить наш монстр. Я немного прибедняюсь: у нас уже была неплохая база и основное оборудование. Есть источник тока на 1000 ампер, есть и на 500. Ревущие агрегаты спрятаны в отдельной комнате, но все провода и управление выведены на большой щит в сварочном зале, к которому легко подключиться. Кстати: второй источник тока нужен, чтобы выключать тиристор. Эту громоздкую схему, напоминающую «кран» из 4-х тракторов на Новой Земле, я придумал для ускорения работы: выключение тиристоров, проводящих постоянный ток, очень непросто. Придуманная громоздкая схема работает четко и надежно, хотя мощный сварочный генератор и стонет от необычной импульсной нагрузки при заряде больших конденсаторов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
