Излишне говорить, что в день смерти убийцы Феодора кровь этой жертвы, которая сочилась 32 дня, остановилась, и тело начало остывать. Заметив это, благоразумно решили предать его земле. Бедного идиота схоронили в часовне, где время от времени, когда убывает милость верующих, происходят чудеса.
В Университете встретились с самым главным начальником полиции, который прибыл предоставить себя в наше распоряжение. Повторяю то, что, по меньшей мере, не ново, если только некто совершено несведущ: я не знаю путешествия более легкого, удобного и приятного, чем путешествие по России. Знаки внимания всякого рода, предложения всех видов теснятся на пути, и все доступно. Добавим к этому, что каждый благовоспитанный человек, высший офицер, видный негоциант говорит по-французски и вполне серьезно в момент, подходящий для того, чтобы предложение было принято, предоставляет в ваше распоряжение свой дом и экипаж. Например, покидая Нижний, мы обнаружили в багаже на три - четыре места багажа больше. Это услышали, как я говорил о своем расположении к чаю. Каждый прислал свой подарок. Я увез из Нижнего 30 - 40 фунтов чая, и лучшего, какой только можно было сыскать. В Казани это были меха и кожи, что мне показали, и нашли способ заставить меня принять образцы всех мехов и кож.
Не надо удивляться, слыша от меня постоянно повторение одного и того же, у меня нет другого способа засвидетельствовать признательность тем, кто сделал мое путешествие по России одним из самых прекрасных, которые я совершил. Не пожелай мы вернуться в дом месье Грасса, то в городе, где не знали никого, и где никто не знал о нашем приезде, мы получили бы 20 приглашений на обед. Но я поспешил вернуться за информацией. Мне сказали накануне, правда, неуверенно, но сказали, что сезонная почтовая навигация, возможно, уже окончена и что, если мы найдем судно до Астрахани, то нам предоставит этот транспорт только счастливый случай. Месье Грасс обещал в течение дня курировать этот вопрос, связанный с нашим намерением. Он сдержал данное слово, но не узнал ничего, кроме того, что судно до самой Астрахани, Н а х и м о в, проходившее пять-шесть дней назад, должно появиться здесь вновь очень скоро. Оно носило имя русского адмирала, погибшего в Севастополе.
Вечером я поделился своим беспокойством у месье Яблоновского; присутствовавшие тотчас стали подбирать для нас транспорт, помимо речного. Но средства транспорта ограничивались наземной дорогой, а следовательно, почтовыми - телегой или тарантасом. Это всем казалось приемлемым в самом крайнем случае. Я же не мог признаться, что в расходах рассчитывал на пароходы, а не на почтовых лошадей. Правда, шепни я словечко об этом, в тот же вечер у меня было бы, на что совершить кругосветное путешествие. Вообще-то денежные детали не ничтожны для путешественников, особенно для артистов. С момента, когда это становится известно, путешествие в России делается одним из наименее дорогих, какие я знаю. В своем российском путешествии, то есть в турне протяжением четыре тысячи лье, я израсходовал за 10 месяцев, которые оно длилось, немногим более 12 тысяч франков, включая примерно три тысячи франков на покупки.
Но вернемся к вечеру у месье Яблоновского.
Поднялся шум, оттого что я оказался охотником, в результате чего генерал Лан и его брат, полковник, которые мило настаивали, что знакомились со мной в Париже, тут же направили поручения организовать облаву на зайцев в изобилующих дичью лесах, как сказали, в 30 верстах от Казани. Я согласился, поставив условием Н а х и м о в. Месье Лан все взял на себя. Он шепнул на ухо начальнику полиции, и начальник полиции обещал оформить документы Н а х и м о в а только на следующий день после завершения облавы.
У деспотизма хватает неприятных сторон, но иногда он становится привлекательным!
Вечером следующего дня мы легли спать в Казани, чтобы выехать как можно раньше. Полковник Лан, будучи холостяком, предложил нам свое гостеприимство.
Мы поехали в шесть утра в трех разных охотничьих экипажах. Было нас 12 охотников. Месье генерал Лан посадил меня с собой. Это был очень благовоспитанный человек, который служил полевым адъютантом императора Николая и говорил об этом только со слезами на глазах. Он знал всех видных генералов России, от старины Ермолова, героя Кавказа, до Меншикова, защитника Севастополя. Если бы Меншикову довольно было только силы духа, чтобы защитить Севастополь, то Севастополь никогда не был бы взят. Меншиков - один из наиболее умных людей России, и это не преувеличение.
Как-то молоденькая великая княжна, одна из них, очень тихо спросила отца за столом, что такое евнух.
- Черт возьми! - сказал смущенный император, - спроси об этом Меншикова; я только знаю, что он способен тебе это объяснить.
Великая княжна повернулась к Меншикову.
- Принцесса, - ответил тот, - это такой тип камергера у крупного вельможи, у которого ключ есть, но бородок у ключа нет.
Однажды, расставшись со своим министром финансов, император поделился с Меншиковым большой озабоченностью насчет того, кого же назначить на эту должность.
- Меня, конечно, - отреагировал тот.
- Как, вас?
- Да. Когда не стало судов, меня назначили морским министром. Когда не стало армии, меня назначили военным министром. Вы отлично понимаете, что сегодня, когда больше нет денег, я не могу отказаться стать министром финансов.
Генерал Александр Татищев во время кампании 1813 года взял Кассель - столицу Вестфалии, нового княжества, что существовало всего четыре-пять лет. Поскольку это был великий подвиг мужа, княгиня Татищева находила повод заговаривать об этом хотя бы раз в день. И вот случилось так, что по ходу обычного рассказа, вопреки всяким ожиданиям, из головы повествовательницы вылетело название столицы, взятой ее мужем. В этот момент через апартаменты проходил Меншиков.
- Князь, - окликнула его мадам Татищева, - князь, какой же это город взял Александр?
- Вавилон, - ответил Меншиков, не останавливаясь.
В нашей охоте было все, что положено охоте и загонам: крики, сильные удары палками в чащах и нескончаемая стрельба. На земле остались лежать 45 зайцев; я убил 12 и возвращался с триумфом. По возвращении меня ожидала добрая весть: Н а х и м о в прибыл и послезавтра отправится в Астрахань, куда капитан обещал доставить нас за 10 дней. Так как он жег дрова, а не уголь, то должен был пополнять запасы топлива, по меньшей мере, каждые два дня и останавливался при каждой погрузке на пять – шесть часов. То, что представлялось неудобством для спешащих пассажиров, для нас, желающих посмотреть страну, было большим везением и только. Мы сошлись в цене с капитаном Н а х и м о в а: 200 франков.
На следующий день разбогатевшие или, скорее, обремененные пятью-шестью лишними местами багажа, мы простились с казанскими друзьями и отправились спать на борт парохода, который ночью поднял якорь.
Примечания:
Саин, сын Бату-хана – в «Спутнике по Казани», изданном в 1895 году под редакцией профессора Н. П. Загоскина, говорится, что такое имя неизвестно, возможно это – прозвище; Большая советская энциклопедия отдает это имя самому хану Батыю
Изначальный город был гораздо выше по Казанке – в 45 верстах от города и в двух верстах от Большого Сибирского тракта, на высоком обрывистом берегу Казанки есть место Иски-Казан, то есть Старая Казань
Башня царицы Сююмбеки – тип дозорной проездной башни, памятник архитектуры XVII – XVIII веков, основание возможно заложено в XVI веке; высота башни 58 метров
Памятник – Памятник в честь покорения Казани был сооружен на левом заливном берегу Казанки, в 200 саженях от Адмиралтейской слободы, над братской могилой русских воинов, павших в 1552 году; массивная, десяти сажен высоты, темно-серая усеченная пирамида под золотым крестом и с четырьмя белыми колоннадными порталами, к которым ведут широкие каменные лестницы; средняя часть пирамиды занята небольшой церковью во имя Спаса Нерукотворного, который был на царском знамени Иоанна IV под Казанью; в углах пирамиды - кельи для священника и служителей памятника; в церкви - портреты Иоанна IV Васильевича и Николая Павловича; за небольшой дверью западного портала каменная лестница ведет в подземелье, куда спускались с зажженными свечами; посередине центрального четырехугольного склепа - большая, наполненная черепами гробница с распятием, освещенным неугасимой лампадой, по сторонам гробницы надписи: «Больше сея любве никтоже имать, да кто душу свою положить за други своя», «Возлюбленнии и прекраснии, неразлучни, благолепни в животе своем, и в смерти своей не разлучишася; паче орлов легцы, паче львов крепцы»; почин сооружения памятника принадлежит настоятелю Зилантова монастыря - архимандриту Амвросию, в 1812 году он обратился к жителям Казани с предложением собрать для этого деньги по подписке; со своей стороны, император Александр Павлович выделил 40 тысяч и еще 5 тысяч рублей ежегодно, распорядился переделать проект простого столба с надписями, что и было поручено архитектору Алферову; всего на сооружение было потрачено 100 тысяч 315 рублей; первое освящение памятника состоялось 30 августа 1823-го, второе, после достройки, - 2 октября 1832 года, в годовщину взятия Казани; к этому времени сюда доставили пожалованные церкви Николаем I золоченые серебряные сосуды; ежегодно 2 октября устраивались крестный ход (из Зилантова монастыря) и военный парад; хранился в церкви синодик с именами всех павших
