— Это еще не последняя страница! — рявкнул Роман. — Все всегда заканчивается! Всегда!
Они выскочили на лестничную площадку, пробежали через какую-то полутемную комнатенку, где на полу валялись два тела странных синекожих созданий с простреленными головами, и оказались в коридоре. Там возле стены сидел Валерий, уперев мачете острием в пол и умостив подбородок на оголовье черена. Автомат валялся у его ног. Валерий почему-то просто сидел, ничего не делая, и подойдя ближе, Роман услышал, что Нечаев тихо смеется. Ксения стояла, уткнувшись лицом в стену, и отчаянно плакала, мотая коротко остриженной головой.
— Что? — глухо спросил Роман, слушая, как внизу трещит последняя дверь, отделявшая их от взбесившихся созданий покойных литераторов. Нечаев поднял лицо, и Савицкий увидел в его ярко-голубых глазах пустоту. Он уже видел в них пустоту — после смерти Майи, но теперь эта пустота была совершенной. Зубы Нечаева весело сверкнули в широкой улыбке.
Вот и спятил Валерка… и я спятил… да кто тут не спятил? Еще один хороший человек погиб, и одни сумасшедшие остались в живых.
— Сам погляди, — предложил Нечаев и мотнул головой вперед. Роман посмотрел туда и скрипнул зубами, чувствуя поднимающуюся волну бессильного гнева.
Коридор впереди раздваивался. Два дверных проема, похожие на дупла, в одном дверь приоткрыта, в другом сорвана с петель и разбита в щепки. В комнате прыгает дрожащий свет свечей, и в этом свете видны обломки разбитой статуи и откинутая шестипалая черная рука, а чуть подальше поблескивает бок стоящего на пне телевизора.
— Мы же поднялись по другой лестнице, — прошептал Роман, и Валерий фыркнул, точно услышал нечто очень забавное.
— А теперь вот!.. Водит… Ну, что — какой у нас там был маршрут? Эта комната, следующая, забитая порубленными зомбями, лестница с паучком… потом через зал с бассейном, где рыбки… и в туннель, а оттуда… — он снова засмеялся. — Ну что, Ромка, пошли?! Пошли?!..
Громкий топот оборвал его слова, и из разгромленной комнаты вылетело хвостатое существо с раззявленной пастью — некое подобие покрытого чешуей тигра. Роман, отпустив руку Риты, шагнул вперед, Валерий вскочил, вскидывая мачете, но оба они опоздали — следом за тварью, словно распрямившаяся пружина, мелькнуло чье-то грязно-коричневое тело и, обрушившись на чешуйчатого, сшибло его на пол. Раздался истошный вопль, сырой хруст, и чудище, дернув лапами, застыло. Напавший на него повернул к ним окровавленную морду, растянул губы в ухмылке и замахал хвостом.
— Гай! — воскликнула Рита и упала на колени. Пес налетел на нее и чуть не опрокинул на пол, наградив десятков слюнявых поцелуев, после чего весело запрыгал вокруг. Помахивание его хвоста стало каким-то искательным, словно бульдог пытался извиниться за то, что все это время находился в другом месте, и его чуть виноватые глаза среди старческих складок кожи говорили, что это, разумеется, вышло совершенно случайно. Пес был с ног до головы перепачкан толстым слоем засохшей крови, свидетельствовавшей о том, что и он вел где-то в глубинах дома свою собственную войну.
— Гай… — повторила Рита и обхватила бульдога за шею. Ксения тихо, чуть облегченно засмеялась, а в глазах Валерия появился некий призрак осмысленности.
— Надо ж, живой!.. — удивленно произнес он.
— Да-а, это просто умилительно, правда?
Все повернулись и посмотрели туда, где возле стены стояла светловолосая фигурка, подбрасывавшая на ладони пачку сигарет. Денис ласково улыбнулся навстречу их взглядам, и Гай тотчас разразился истошным лаем, вздыбив шерсть на загривке.
— Хороший пес, — сказал Лозинский и огляделся, сморщив нос. — Господи, ну и бардак вы здесь устроили! Впрочем, чего не простишь столь энергичным людям. Ну, как — нравится книжка?
Рука Романа метнулась вперед, и он позволил ей это сделать, хоть и прекрасно помнил все предыдущие попытки. Меч вонзился Лозинскому под подбородок, крутанулся и вынырнул, вытянув за собой поток яркой крови, хлестнувшей Романа по груди. Денис усмехнулся, и края страшной зияющий раны медленно сомкнулись.
— Как и просил Вова, — сообщил он и небрежно смахнул кровь с джинсовой рубашки. — Жаль, не видит уже… А может и видит. Ну, так как — кто-нибудь хочет еще высказаться таким же образом? Нет? Что так вяло? Вы не беспокойтесь — я пока придержал созданий наших веселых соавторов, — он подмигнул Ксюше. — Они оказались очень плодовиты и все сделали, как я и думал.
— Ты сказал, что они закончат книгу, — глухо сказал Роман. Денис пожал плечами.
— А они и закончили. Причем довольно неинтересно и практически одинаково. Зло, — Денис постучал себя указательным пальцем по окровавленной груди, — повержено. Они так и не поняли, что я говорил. Они — часть меня, а я — это книга. Своя, ее, ваша… Они не меня уничтожили, они уничтожили себя, но дали мне взамен много полезного. А я, — Денис развел руками, — я-то ведь тоже соавтор, как-никак… И книга эта — как река, и ее окончание уплывает все дальше и дальше, унесенное водами действия. Мы все индивидуальны и у всех свои законы. Особенно у тех, кто пишет в соавторстве.
Валерий начал ругаться, выговаривая слова как-то нежно, словно читал на редкость лиричное стихотворение, а Рита отвернулась, чуть сдвинув брови, и коротко глянула на Романа, беззвучно шевельнув губами.
Говори с ним.
Она тотчас же отвернулась, и на ее лицо, вновь обращенное к Денису, набежали страх, растерянность и обреченность, но Роман понял, что девушке пришла в голову какая-то очень важная мысль. Они с Денисом были соавторами не один год… у них свои законы… А то, о чем он думал тогда, в зале с бассейном… но нет, даже если и в этом дело, она не сможет осуществить задуманное. Говорить… да, Денис очень любит поговорить… Мелкое зло болтливо…
Валерий за этот короткий промежуток времени успел дважды ткнуть в Дениса своим мачете. Раны сразу же затягивались, и Нечаев прекрасно знал, что так и будет, но все равно это сделал. Очевидно, он просто получал удовольствие от того, что на Лозинском хоть на мгновение появляются какие-то повреждения. Роман чуть качнулся в сторону, закрывая Риту, потом пошатнулся и оперся на меч, хрипло дыша. Краем глаза он увидел на площадке нестройную волнующуюся толпу. В первых рядах стояли два семыкинских монстра, трое мужчин самого обычного вида с тонкими затаенными взглядами и кухонными ножами в руках (верно, маньяки — ну, куда ж вы без маньяков?) и мраморный минотавр, покачивавший лабрисом в могучей руке. Они смотрели на них — смотрели нетерпеливо, ей-ей.
— А ты плохо выглядишь, Ромка, — заметил Денис. — Прямо обломок кораблекрушения. Вид у тебя, будто угодил в шесть катастроф подряд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
