В глазах Генриха вспыхнул огонь гнева. Неужели епископ Винчестера настолько глуп, что вообразил, будто этот своенравный Эвстейк с уважением отнесется к какому-то договору и уступит Генриху право наследования? Его прадед, могучий Вильгельм, полагался не на договоры, а на силу оружия. Его дед Генрих уничтожил своих врагов, не заключая никаких соглашений, не оставив ни одной подписанной бумаги, которая могла бы всплыть в будущем. Генрих прищурился.
На другом берегу реки из тумана появился Стефан в сопровождении брата и Вильгельма из Ипра. Облаченный в пурпурную мантию, король шел вдоль берега, о чем-то увлеченно беседуя с епископом Винчестерским. В этом месте Темза сужалась, и Генриха от короля отделяло всего каких-то шестьдесят ярдов. Подчиняясь внезапному порыву, Генрих нагнулся и поднял из грязи увесистый камень.
— Не слишком ли сыро для сражения, сир? — крикнул он и метнул камень через реку. Как он и рассчитывал, камень приземлился совсем близко от Стефана.
Стефан обернулся и выхватил из ножен меч таким молниеносным движением, что Генрих от удивления сморгнул. «Невероятная скорость для человека его возраста», — подумал он, невольно восхитившись. Стефан был поистине достойным противником. К королю подбежали несколько стражников; один из них поднял копье и прицелился. Генрих не шевелился. Какое-то мгновение он надеялся, что стражник метнет-таки копье и даст ему повод атаковать армию Стефана. Сердце его забилось от предвкушения битвы. Но король удержал занесенную руку стражника, вглядываясь сквозь пелену тумана и стараясь различить, откуда раздался крик и прилетел камень. Наконец он заметил на другом берегу реки Генриха и после недолгих колебаний вернул меч в ножны.
— По мне, для сражения никогда не бывает слишком сыро, — крикнул он в ответ. — Если бы я волен был принимать решения, то битва уже давно состоялась бы и вы сейчас отдыхали бы в моей темнице. Однако мои бароны хотят добиться мира любой ценой.
— Тогда давайте встретимся в единоборстве и решим это дело раз и навсегда, — предложил Генрих.
Стефан откинул капюшон плаща. Капли дождя упали на его бороду.
— Неужели вам надоело жить в столь юном возрасте? Я не сражаюсь в единоборстве с неопытными юнцами.
Услышав издевательский смех капитана фламандцев, Генрих задохнулся от ярости. На языке уже вертелся гневный ответ, но граф Лестер крепко схватил его за руку и оттащил от берега.
— Он вас дразнит, милорд. Пойдемте. Прошу вас, будьте впредь осмотрительнее. Этот стражник мог бы метнуть копье.
— И правильно сделал бы. Тогда мы смогли бы начать битву, — недовольно ответил Генрих. — Не думал, что мне суждено умереть от старости на грязном речном берегу.
Он побрел к своему шатру. Что за ирония судьбы: единственный человек, чувствующий то же, что и он, стремящийся уладить конфликт не договором, а битвой, — его злейший враг!
* * *
Мод высадилась в Уорхэме в середине октября. Ее сопровождали два рыцаря из Руана. Отряд в три человека едва ли привлек бы к себе излишнее внимание, а рыцарям этим она вполне доверяла. Переночевав в трактире, следующий день Мод посвятила покупке трех лошадей для себя и своих спутников. Для маскировки она решила ехать в Уоллингфорд под видом жены купца из Нормандии, направляющейся в Лондон. Насколько она понимала, до решения конфликта между Генрихом и Стефаном гражданская война будет продолжаться. Если ее задержат, нельзя, чтобы приспешники Стефана узнали, кто она такая и куда направляется.
На следующее утро, одевшись в унылое серое платье, Мод отправилась в Уоллингфорд. Путешествие должно было занять два дня. Чем ближе она подъезжала к цели, тем сильнее чувствовала страх, что ее тайну раскроют. Кто-нибудь из армии Стефана может узнать ее в лицо и захватить, чтобы получить выкуп. Мод была богатой добычей. Кроме того, не исключено, что ее узнает кто-нибудь из защитников Уоллингфорда и доложит Генриху, а тот, рассердившись при виде такой назойливости, помешает ее планам. Сын ни за что не должен узнать, что Мод была в Англии. Ни сейчас, ни, по возможности, потом.
Сомнения изводили ее все сильнее, и на второй день пути она чуть было не поддалась искушению повернуть обратно к побережью. Но затем, пересекая поросшие лесом низины, заметила издали серые стены аббатства Рединг, где покоился ее отец. Мысль о короле Генрихе придала ей силы ехать дальше и завершить свою миссию.
Уже близился вечер, когда дорога внезапно сделала поворот и Мод увидела реку, разлившуюся от дождей, и узкий деревянный мост. Издали она различила укутанные туманом башни Уоллингфорда. Начинало слегка моросить.
— Давайте пересечем реку, пока дождь не пошел сильнее, миледи, — сказал один из рыцарей, обеспокоенно глядя на бурлящую воду. — Если зарядит ливень, река выйдет из берегов и может унести мост.
— Я не собираюсь пересекать реку, — ответила Мод, зная, что настало время взять с рыцарей клятву о молчании и довериться им.
Рыцари обменялись удивленными взглядами.
— Но король держит правый берег, а герцог Генрих — левый. Чтобы попасть на левый берег, мы должны пересечь реку.
— Мы останемся на правом берегу, — сказала Мод и объяснила им свои намерения, взяв с рыцарей клятву никогда и никому не открывать этого.
Не обращая внимания на их потрясенные лица, она повернула лошадь и двинулась вдоль правого берега реки к лагерю Стефана.
* * *
Стефан дремал в своем шатре, когда его разбудили доносящиеся снаружи голоса. Вернувшись с полуденной мессы, он почувствовал внезапный приступ тошноты и слабость во всем теле. В последнее время такое случалось с ним чаще.
— Ради Бога, Уолтер! — крикнул он наконец своему оруженосцу. — Что за шум?
Оруженосец откинул полог шатра, заменявший дверь.
— Прошу прощения за беспокойство, сир, но вас хочет видеть какая-то женщина. Мы пытались выпроводить ее из лагеря, но она настаивает на встрече с вами.
Стефан сел, зевнул и с облегчением отметил, что ему несколько полегчало.
— Женщина? Что за женщина? Из тех, что следуют за лагерем?
— О нет, сир, очень достойная леди, но она не хочет открыть своего имени.
— Она одна?
— Да, сир.
Стефан был заинтригован. Он поднялся на ноги.
— Впусти, впусти ее. Похоже, она безвредна. — Он подмигнул Уолтеру. — В конце концов, если эта леди так жаждет видеть меня, разве я могу ее разочаровать?
Оруженосец ухмыльнулся и вышел. Стефан с сомнением окинул взглядом груды одежды, кольчуг и доспехов, валяющиеся по всему шатру, — вряд ли это достойное место, чтобы принимать женщину. Он поставил перед угольной жаровней два стула и, отыскав на полу две деревянные кружки, водрузил их на дубовый сундучок рядом с бутылью вина.
