— А то, — отозвался Стивен. У него за плечами уже было несколько эпизодов противостояния с Портон-Дауном. — О чем еще мне следует позаботиться?
Макмиллан скривился.
— Не обошлось без религиозного интереса, — сказал он. — Сейчас идет межконфессиональная дискуссия по поводу того, что делать с обитателями склепа и как утилизировать их останки — тот самый прах, но вам не стоит об этом беспокоиться. Никто ничего не может предпринять, пока не будет объявлено извещение о прекращении дела, а это произойдет только тогда, когда представители службы здравоохранения решат, что опасности нет. Я проинформировал соответствующие структуры, что «Сай-Мед» интересуется происходящим.
— Тогда приступим.
Вернувшись домой, Стивен внимательно изучил досье. Впрочем, изучать было почти нечего. Джон Мотрэм, пятидесятидвухлетний преподаватель Ньюкаслского университета, был признанным экспертом в области передачи вирусных инфекций. Он проживал вместе со своей женой Кассандрой в деревне Лонгторн, чуть севернее Ньюкасла, она работала в частной медицинской компании, обслуживающей их район. В анамнезе у Мотрэма не было психических заболеваний и особых проблем со здоровьем. Во всех отношениях это был совершенно нормальный, уважаемый в своей среде человек, у которого, безо всякой видимой причины, поехала крыша после того, как он побывал в могиле семисотлетней давности, где покоились жертвы «черной смерти».
Понимая, что внимание Макмиллана привлекла именно связь с чумой, Стивен задумался над фактом, что это заболевание вызывает страх и ужас даже по прошествии семи сотен лет после того, как оно выкосило треть населения Европы. Простого упоминания о чуме в двадцать первом веке было достаточно, чтобы побудить «Сай-Мед» начать расследование.
Поначалу Стивен был готов отмести любую возможность связи между чумой и болезнью Мотрэма. Однако тем самым он соглашался с фактом, против которого спорил Мотрэм — что «черная смерть» представляла собой эпидемию бубонной чумы. Действительно, бактерии не могли сохраниться в прахе разложившихся тел столь долгое время, кроме того, среди разнообразных и ужасающих симптомов чумы не фигурировало сумасшествие. Однако все доводы были бы неактуальны, если бы «черную смерть» вызывал совершенно иной возбудитель. Мысль отнюдь не утешительная…
Информация о том, что происшествием заинтересовался Портон-Даун, тоже не способствовала поднятию духа. Стивен сильно сомневался, что в случае, если будет доказано наличие прежде неизвестного микробного агента, ученые Портон-Дауна поделятся своими открытиями с широким научным сообществом. Если смотреть правде в глаза, такое было просто невероятно. Скорее следовало ожидать: Министерство обороны объявит, что дело подпадает под действие Закона о государственной тайне. Чем скорее Стивен попадет на место происшествия, тем лучше.
Малейшее упоминание о биологической войне вызывало у Стивена стойкое отвращение. Сама идея того, что представители Homo Sapiens готовы вступить в сговор с микробами — до сих пор являвшимися проклятием человечества — с целью создания еще более опасных вирусов и бактерий, казалась ему воплощением дьяволизма. Стивен прекрасно понимал: Портон-Даун будет настаивать на том, что их интересуют исключительно меры защиты государства, но так заявляет любая военная лаборатория, работающая с микробами. Достаточно было вспомнить о лабораториях, полных вирусов оспы, которых полно было в Советском Союзе после падения Берлинской стены — именно в то время, когда Всемирная Организация Здравоохранения обсуждала, стоит ли уничтожать последние лабораторные штаммы этого вируса, чтобы освободить планету от оспы.
Стивен попытался отвлечься от невеселых размышлений решением более приземленных вопросов. В Шотландии ему понадобится автомобиль. Стоит ли добраться до Эдинбурга или Глазго самолетом и арендовать автомобиль на все время пребывания в стране — или отправиться на север на своей машине? Чтобы определиться, нужно выяснить один момент. Стивен принялся пролистывать папку, которую подготовила для него Джин Робертс, в поисках телефонного номера областного отдела здравоохранения.
Поговорив с доктором Кеннетом Глассом, заведующим облздравотделом, который занимался происшествием в Драйбурге, Стивен узнал хорошую новость — его сотрудники первыми оказались на месте происшествия. Они уже побывали склепе, разумеется, при строгом соблюдении правил биологической безопасности, и взяли всевозможные образцы для анализов. Опасения, что Портон-Даун и Министерство обороны доберутся в аббатство первыми и закроют остальным заинтересованным лицам доступ в склеп, оказались беспочвенными. Стивен решил отправиться в Шотландию на своем автомобиле.
Семнадцать
Рано утром Стивен тронулся в путь. Он с нетерпением предвкушал возможность проверить свой новый «Порше Бокстер», который он приобрел вместо предыдущего автомобиля, пострадавшего во время выполнения последнего задания. К счастью, «Сай-Мед» брал на себя решение вопросов страхования имущества своих сотрудников, и Стивену не пришлось объяснять в агентстве, при каких обстоятельствах его автомобиль слетел с трассы в поле и превратился в столб пламени.
К полудню Стивен добрался до Шотландии, но только съехав с автомагистрали и оказавшись на открытой всем ветрам проселочной дороге, он начал по-настоящему наслаждаться своим автомобилем. Радостное возбуждение от скоростной езды по петляющим дорогам все еще бурлило в крови Стивена, когда он поставил автомобиль на стоянку Центральной больницы Шотландских границ и заглушил мотор. В этой больнице находился не только Джон Мотрэм. Тони Филдинг, чье колено было травмировано металлическим ковшом экскаватора, проходил здесь лечение в ортопедическом отделении.
В отличие от больниц центральной части города, где всегда крайне трудно найти место на стоянке, здесь было на удивление просторно. В приподнятом настроении Стивен вышел из машины и направился к регистратуре, где попросил о встрече с доктором Тоби Майлзом, который, как указывалось в досье, был лечащим врачом Мотрэма.
Майлз оказался приземистым круглым человеком с жесткими как проволока волосами и красным лицом. На нем был серый костюм в мелкую полоску, розовая рубашка и пурпурный галстук, который лишь подчеркивал нездоровый цвет лица. Внимательно изучив удостоверение Стивена, Майлз вернул его и спросил:
— Чем могу помочь, доктор Данбар?
— Насколько я понимаю, вы лечащий психиатр Джона Мотрэма. Мне бы хотелось узнать ваше мнение о том, что с ним произошло.
Казалось, прошла вечность, прежде чем Майлз вышел из задумчивости, и Стивен даже заподозрил собеседника в склонности к театральным эффектам, когда тот наконец сказал:
— Сожалею, доктор Данбар, но, по правде говоря, я не знаю. Джон Мотрэм просто сошел с ума.
— Это слишком сложное объяснение для меня, доктор, — сказал Стивен с улыбкой, и лед между ними был разбит.
— Я никогда не видел ничего подобного, — признался Майлз. — Мне сказали, что у него нервный срыв, но сейчас я склонен думать, что проблема совсем не психиатрического плана. Это больше похоже на делириум, и тот факт, что у больного имеются проблемы с дыханием, подтверждает это. Кроме того, в анализах обнаружились признаки нарушения работы печени, так что этот случай уже выходит за рамки моей компетенции и должен быть передан в руки терапевтов. Конечно в первые моменты после происшествия совершенно естественным было предположить, что доктор Мотрэм страдает от некоего расстройства здоровья, вызванного стрессом или нервным потрясением, но это не так. Сейчас клинические проявления все больше похожи на отравление или инфекционное заболевание.
Это было совсем не то, что Стивену хотелось услышать. Призрак опасности, выпущенной из средневековой могилы, чтобы посеять панику в современном обществе, пока отказывался сдаваться.
— Будем надеяться, что случай излечим, — сказал он без тени улыбки.
Майлз пожал плечами.
— Может быть, все прояснится, когда будут готовы все лабораторные анализы.
— Он в сознании?
— Временами. Нам приходится постоянно вводить успокоительные, чтобы не подвергать опасности медсестер. При попытке снизить дозу он начинает буйствовать.
— Доктор Мотрэм говорит хоть что-то, проливающее свет на случившееся?
— Лишь отдельные слова и ничего, что могло бы послужить ключом к разгадке происходящего у него в голове.
— Слова английские?
— О, да! Он не говорит на неизвестных языках, если вы это имеете в виду. Слова английские, но явно возникают у него в сознании в случайном порядке, так что никакой последовательности мышления выявить пока не удалось.
— Бедняга…
— Вы хотели бы взглянуть на него?
