- Ква?
- Натереть на терке и добавить в настойку? – Переспросила я. – А вдруг предполагается носить его не веревочке на груди?
- Ква? – Скептически уточнила Ропуха.
С ношением на груди я в самом деле несколько погорячилась: корень был с мою ладонь, даже больше чем парадно-выходной крест у священника. С такой бандурой на груди каждый день не походишь.
Я отколупнула кусочек от корня и растерла между пальцами. Пахло немного пряно.
- Ква! – Предостерегла жаба.
- Я не облизываю! – Поспешила я успокоить ее и вытерла пальцы об юбку. Но жаба продолжала ныть и пришлось встать и пойти мыть руки с мылом. Корень я на автомате сунула в карман платья.
Не успела я вернуться, как в дверь опять задолбили.
- Господи, это когда-нибудь закончится или нет? – Пробормотала я, оставляя кружку на столе в кабинете и спускаясь во двор.
На сей раз стучали из мира средневекового. Я распахнула дверь, ожидая чего угодно, но только не Эдиту.
- А я решила зайти к тебе в гости. – Заявила она, бесцеремонно входя и разуваясь на пороге.
- А я что, тебя звала в гости? – Приподняла я одну бровь.
- Ой, да ладно тебе. Я, может быть, с заказом. – Заметила девочка, и протянула мне корзинку.
- С каким еще заказом? – Несколько обессужено спросила я, но корзинку приняла.
- Да, мама просила тебе передать. – Эдита проникла в дом и уселась в гостевой зоне, несколько раз подпрыгнув на диванчике и потыкав пальцем в обивку.
Я заглянула в корзинку, там лежали пирожки в вощеной бумаге и стоял горшочек с маслом. Судя по всему, топленым. Я поискала получше, но никаких записок не нашла.
- А где красная шапочка? – Помимо воли вырвалось у меня.
- Дома. – Недоуменно подняла на меня глаза девочка. – Но сегодня тепло, зачем мне в середине лета шапочка? Мама, правда, настаивала, чтобы я надела платок на голову, но я еще успею его поносить. Вся жизнь впереди. И он не красный. А зачем тебе?
В ответ я невнятно махнула рукой.
- Что это? – Вернулась я к вопросу корзинки.
- Мамина благодарность за меня. – Отмахнулась Эдита и заглянула в мисочку, которая стояла на столике. Там частенько лежали сухарики или орешки, или печенье, если у кого-то из нас было настроение их печь. Но сегодня добыча Эдиты оказалась бедновата: два сухарика, которые она торопливо сунула в рот.
- Ты голодная? – Сжалилась я.
- У нас ходят слухи, что ты варишь отличный кофе и тут у тебя вообще чудеса всякие творятся.
- Если я сейчас наподдам тебе под зад, это будет считаться чудом? – Хмуро спросила я, думая о своем бутерброде на кухне и чашке кофе в кабинете.
- Что ты такая злая с утра? Не выспалась? Голодная? Но я ведь принесла тебе пирожки. Давай позавтракаем?
И я сдалась. Позвала ее на кухню, где сварила новую порцию кофе и дорезала свежего ноздреватого хлеба в тарелку, поставила масло, и выложила пирожки. Пирожки были кривоваты, словно пекли их дети, которые только-только познают мир хлебобулочных изделий.
Эдита весело болтала, рассказывая о своей жизни и прихлебывала кофе. Судя по всему, напиток ей не слишком нравился, но ей очень хотелось быть взрослой, и она преодолевала горечь напитка.
- Добавь сахар и сливки. – Сжалилась я.
Девочка не замедлила последовать моему совету, щедро насыпая сахар, который у нее в доме, судя по всему, был дефицитным. Пару ложек сахара она просто сунула в рот.
- Сладко. – Отметила она.
Потом она щедро намазала хлеб маслом и тоже посыпала сахаром. Ела она быстро, с отменным аппетитом, крошки от бутерброда ловко подхватывала другой рукой и тоже отправляла в рот.
- Варенья? – Предложила я, выставляя на стол банку сливового варенья, которое у нас никто особенно не любил. Эдита запустила ложку и туда, потом намазала еще один бутерброд. У меня от вида всей этой сладости заныли зубы, но ей нравилось.
- Значит, твоя жизнь изменилась к лучшему? – Уточнила я.
- Угу. – Кивнула девочка, заталкивая в рот остатки бутерброда и облизываясь, чем еще больше размазала варенье по лицу.
Я выразительно промолчала, но вместо того чтобы умыться, Эдита начала рассказывать:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- А тут я такая, беру и говорю. Представляешь? – Эдита взмахнула ложкой и с нее улетела капля варенья, которая осела на белизне шкафчика. Я поморщилась, но девочка ничего не заметила, продолжая радостно рассказывать, как она посадила в лужу брата, ответив на все каверзные вопросы, когда тот и половину не вспомнил.
- Молодец. – Похвалила ее я, вытирая мебель.
- Ой, извини. – Смутилась она и я рассердилась на саму себя. Что я в самом деле злюсь на нее, ребенок счастлив. Хотя, я присмотрелась к ней повнимательнее, не такая уж она и ребенок. Здесь в этом возрасте уже вполне выходят замуж и обзаводятся собственным домом, рожают детей и погрязают в быту.
- Теперь папа мной гордится. – Добавила она. – Представляешь, он даже отказал Ги. Сказал, что младший ученик кузнеца, который никак не может сдать первый экзамен, не пара мне.
- Ты не слишком расстроилась?
- Я вообще не хочу замуж. – Отмахнулась девочка. – Я хочу путешествовать. Побывать в разных мирах. И быть такой как ты, такой сильной и независимой.
- И завести сорок кошек. – Добавила я себе под нос.
- Что?
- А как папа относится к твоей идее путешествовать? – Ответила я.
- Что я дура, что ли, я ему не говорю, конечно. – Фыркнула девочка так, что капли кофе разлетелись по всей скатерти, оставив следы. Я только вздохнула.
- Ой, извини. – Опять повинилась Эдита. – А ты так р-р-раз, проведи рукой по скатерти и все исчезнет. Ты же так можешь!
- Вот еще. – Отмахнулась я. – Я дам тебе ее на речку. Пойдешь и постираешь ручками. Труд он облагораживает, знаешь ли.
Девочка сразу погрустнела, уже без особого аппетита дожевывая булку.
Я не успела применить воспитательные меры к ней, потому что в дверь опять постучали.
- Я с тобой. – Тут же соскочила Эдита, роняя бутерброд и, разумеется, вареньем вниз. На мою любимую бежевую скатерть. – Ой, извини, я постираю!
Вместо ответа я вышла в торговый зал и подняла крышку погреба. Эдита шустрой мышкой юркнула следом за мной.
За дверью стоял Асмодей. На сей раз он держал в руках цветы.
- Это вам, прекрасная хранительница Перехода. – Произнес он.
- А мне? – Тут же спросила Эдита.
Асмодей перевел взгляд на нее.
- Извините, - повинился он, целуя ее испачканную в варенье лапку. – Если бы я знал, что здесь будет такая очаровательная дама, то я бы прихватил с собой второй букет, но я оказался совершенно неподготовленным. Прошу еще раз просить меня. Я исправлюсь. А пока вот, примите этот скромный дар от чистого сердца.
И этот демон вытащил из кармана штанов какой-то сверточек.
- Ой, как мило. – Воскликнула девочка, прижимая подарок к груди и глядя во все глаза на улыбающегося демона.
- И, что, вы даже не посмотрите, что там?
- Посмотрю. – Как завороженная улыбнулась девочка. В свертке оказался апельсин и красивый цветок с толстыми, словно восковыми лепестками. – О, Боже! Какая прелесть!
Девочка торопливо воткнула цветок себе в волосы.
- Вам очень идет. – Польстил демон.
Я же мрачно смотрела на него, ожидая, когда он сообщит о цели своего визита. Однако, демон вовсю охмурял Эдиту, не обращая на меня внимания. Я переложила букет из руки в руку.
- Ох, простите. – Повернулся ко мне демон. – Вы позволите вам помочь?!
Он в самом деле помог мне выбраться из подпола, галантно подал руку и вновь вручил мне цветы, которые забирал, пока я карабкалась наверх. Потом также легко и непринужденно он помог Эдите, которая цвела и пахла от взглядов демона.
- Я же могу рассчитывать на чашечку кофе, чтобы согреть мое бедное озябшее сердце?
- В твоем мире температура под пятьдесят градусов. – Заметила я, ставя цветы в вазу в торговом зале. Теперь, благодаря домовому, у меня было несколько ваз и больше не приходилось бегать искать, куда же поставить цветы.
