доллара за бочку; властям шли «откаты» — 7,5 доллара с бочки.
Даже с учётом других расходов (зарплаты членов банды, компенсаций за время, проведённое в тюрьме, непредвиденных трат, связанных с превратностями бандитской жизни) прибыль всё же получалась колоссальная — примерно два миллиона долларов в год.
Здесь надо сделать небольшое отступление, чтобы пояснить, почему пиво ещё какое-то время производили открыто.
В начале 1921 года инициативная группа из пивоваров и врачей убедила конгресс США провести слушания об употреблении пива в лекарственных целях. Американская медицинская ассоциация не могла прийти к единодушному мнению. Страсти накалились, потому что речь шла не столько о пиве и о медицине, сколько о более глубоких политических и культурных вопросах: поборники трезвости видели в защите «лекарственного пива» попрание закона, попытку посеять хаос и большевизм; их оппоненты уверяли, что это вопрос жизни и смерти, и апеллировали к многолетним традициям.
Американцы с XVIII века использовали виски, ром и прочие спиртные напитки для лечения самых разных заболеваний, от простуды, змеиных укусов и депрессии до обморожений и переломов. «Я всегда утверждал, что в каждом доме всегда должен быть под рукой алкогольный стимулятор, нет ничего лучше в чрезвычайных обстоятельствах», — заявил один из врачей корреспонденту «Нью-Йорк тайме», признавшись, что сам в конце дня всегда опрокидывает стаканчик вина «для бодрости» и предписывает делать то же нервным больным, при пневмонии же рекомендует одну-две стопки виски. В первые полгода после введения «сухого закона» около пятнадцати тысяч врачей и 57 тысяч аптекарей получили лицензию, дающую право прописывать алкоголь в лечебных целях. Но хотя польза крепких напитков ни у кого сомнений не вызывала, насчёт пива мнения эскулапов разошлись. Одни указывали на его питательную ценность и седативный эффект; в длинной оде британскому элю даже утверждалось, что пиво, богатое витаминами, спасло «британскую расу» от вымирания во время чумных эпидемий, когда было мало еды. Другие считали это бабушкиными сказками. «Использование пива в лечебных целях, в качестве тонизирующего или стимулирующего, а также питательного средства, не имеет под собой научной основы», — говорилось в резолюции Американской медицинской ассоциации, вынесенной ещё в 1916 году.
Теперь же окончательно решить этот вопрос предстояло министру юстиции Александру Митчеллу Палмеру по прозвищу Воинственный квакер, которое он получил за массовые облавы на коммунистов и анархистов из числа иммигрантов с их последующей депортацией. Срок полномочий Палмера, как и всей администрации Вудро Вильсона, подходил к концу (в ноябре 1920 года новым президентом США был избран Уоррен Гардинг), и напоследок он сделал прощальный подарок любителям пенного напитка, заявив 3 марта 1921 года, что 18-я поправка позволяет докторам назначать своим пациентам пиво в лечебных целях при любых обстоятельствах и в любом количестве, какое они сочтут необходимым; аптекари и киоскёры имеют право продавать пиво наряду с содовой, но в барах и ресторанах при отелях его быть не должно.
Пивовары ликовали, медики вели себя более сдержанно. «Не думаю, — пояснил адвокат Нью-йоркского медицинского общества, — что врачи жизненно заинтересованы тем или иным образом в разрешении прописывать лекарственное пиво, но как группа они удовлетворены утверждением своего авторитета со стороны Палмера, видя в этом победу науки над предрассудками». Напротив, сторонники «сухого закона» были возмущены отступничеством Палмера: если так пойдёт и дальше, вообще никакие законы соблюдаться не будут! И потом, только представьте себе: дети, пьющие газировку у киоска, будут смотреть на то, как взрослые тут же покупают и потребляют пиво!
Вместо того чтобы закрыть тему, мнение, высказанное Палмером, вызвало новую волну исковых заявлений, опровержений и вопросов. «Не превратятся ли аптекари в барменов, а аптеки — в салуны? — писала «Нью-Йорк тайме» в ноябре. — Не станут ли доктора пивными диктаторами, осаждаемыми людьми, которых мучает жажда, потому что они больны, или больными от жажды?» Конгресс спешно принял «закон Кэмпбелла—Уиллиса», по которому врачи могли выписывать рецепты не более чем на полпинты[16] вина или виски в десять дней, а «лекарственное пиво» запрещалось. Несмотря на протесты пивоваров и врачей, в конце ноября закон вступил в силу. Бутлегеров это, конечно же, не остановило.
От банды Вэлли отпочковалась банда Эрни Кука (Мясника) и Джорджа Фогеля (Голландца), действовавшая на юге Вест-Сайда; её пивной склад находился прямо через дорогу от полицейского участка. В юности Фогель был карманником, грабителем и налётчиком, известным полиции с 1901 года, а в феврале 1919-го убил полицейского в салуне, принадлежавшем Пэдди Райану. Газеты называли его «неуязвимым Фогелем», поскольку он всегда выходил сухим из воды.
Не будем перечислять здесь все остальные банды, поскольку об отношениях между ними придётся говорить ещё не раз. Складывались они по-разному. Например, в начале 1920-х Джон Торрио владел пивоварней Зибена в Чикаго совместно с Дином О’Бэнионом, лидером одной из банд Норд-Сайда. Да и не пивом единым жив гангстер: были ещё поставки виски из Канады — грузовиками и автомобилями через Детройт или Новый Орлеан и напрямую из Монреаля — самолётом[17]; сложные комбинации с церковным вином: Нат Голдберг из Чикаго, действуя через Мориса Каминского из Бруклина, приобретал у нью-йоркских раввинов разрешение на использование вина и закупал его в Калифорнии; вино потом доставляли морем в Нью-Йорк, а оттуда по железной дороге в Чикаго, Милуоки, Миннеаполис и Сент-Луис; за 17 месяцев группа из пяти человек продала в Чикаго, где евреев проживало вполовину меньше, чем в Нью-Йорке, 400 тысяч галлонов вина по цене четыре доллара за галлон. С Багамских островов поставляли ром; когда правительство США пожаловалось британским властям, что из-за попустительства чиновников из Нассау в Америке нарушается закон, Уинстон Черчилль, назначенный в 1921 году министром по делам колоний, отказался что-либо предпринимать, поскольку считал «сухой закон» «оскорблением, нанесённым всей истории человечества». Ну и никто не отменял организованной проституции и игорного бизнеса, по-прежнему приносивших стабильный доход (некоторые банды занимались исключительно этим). Иными словами, работы много, конкуренция велика, законы не писаны, а потому побеждать нужно не только умением, но и числом.
Торрио сохранил костяк банды Колозимо. Например, силовыми операциями, связанными с бутлегерством, заведовал Джек Хейнан — профессиональный боксёр, выступавший на ринге до 1921 года и бывший даже спарринг-партнёром Джесса Уилларда, чемпиона мира в тяжёлом весе. Бухгалтерию поручили мягкому и добродушному еврею из Польши Джейку Гузику — человеку-арифмометру. В банде Торрио он заправлял легальным бизнесом, служившим ширмой,
