– Ты крови боишься?
– Нет, – твердо ответила я.
Если бы он знал, сколько ссадин и царапин обработала я детям в последнее время, он бы не задавал таких глупых вопросов. Гена возился с раной, что-то там делал, потом достал ампулы.
– Укол ему надо сделать.
– Надеюсь, хоть шприц-то у вас одноразовый? – не удержалась я.
– Да убери ты ее отсюда! – простонал Кирилл.
– Все, марш на кухню, чайку поставь!
Я кое-как разгребла весь хаос на кухне, нашла две целые чашки, все продукты с пола, кроме трех уцелевших яиц и пачки масла, выбросила в мусорное ведро, отыскала в шкафчике полпачки печенья. Когда я принесла чай, Гена уже собирал чемоданчик.
– Все, завтра полежишь, а послезавтра в больницу зайдешь, невропатолог посмотрит, хотя я думаю, что сотрясения нет. Ты не оставляй его, если ночью плохо будет – рвота там, боли головные, – сразу ко мне беги.
Он залпом выпил чашку чаю и ушел. Мы с Кириллом остались одни, причем он поглядывал на меня очень подозрительно. Чтобы не встречаться с ним глазами, я стала убирать в комнате. Всю одежду, не разбирая, я просто запихнула в шкаф, собрала книги и поставила их на полку, тоже все подряд, замела осколки от разбившейся настольной лампы, а кавардак на письменном столе прикрыла газеткой. Когда я после всех трудов оглянулась на Кирилла, он лежал, закрыв глаза. Я было обрадовалась, что он заснул и теперь проспит до утра, а завтра я смогу улизнуть, не вступая с ним в опасные разговоры, но не тут-то было. Кирилл открыл глаза и похлопал рукой по дивану.
– Сядь вот тут рядом и скажи, в чем дело.
– Ты о чем?
– Ты что-то знаешь про этих черных, я же видел, как ты вскинулась, когда я про них упомянул. И зачем ты сегодня сюда притащилась? Мы ведь вроде не договаривались.
Я еще немного походила по комнате, перекладывая вещи с места на место, а потом села рядом с ним на диван.
– Я тебе говорила, что про воскресенье ничего не помню?
– Ну говорила.
– Но это только с вечера субботы и до утра понедельника. А что было до того, я очень хорошо помню, раньше никогда у меня провалов в памяти не было. И что было после, тоже помню. Так вот, я тебе вкратце расскажу. Познакомились мы с Валентиной в Болгарии две недели назад. Я там в отпуске была с дочкой, а что она делала – не знаю. Потом уже здесь она мне в пятницу позвонила, пригласила в гости, говорит, познакомлю с интересным мужчиной, это не про тебя.
– Я понял.
– Мужик этот ко мне стал клеиться, ну, ты видел. А потом я их случайно с Валентиной застала в спальне, когда они целовались, и по разговорам было понятно, что они любовники. Только ты на меня не наезжай в гневе праведном, что, мол, жена друга и все такое, я что видела, то тебе и говорю. Так что приятель твой сильно ветвистый.
– А на кой черт она тогда его в дом привела и тебе сватала? Валентина, знаешь, такая женщина, что просто так ничего не делает, у нее все продумано. И зачем ты поперлась за ними следить?
– Для ушибленного головой ты не слабо соображаешь. Говорю тебе, случайно зашла в спальню, булавка у меня на юбке расстегнулась. Мне неудобно было, что они меня застанут, я спряталась и все слышала.
– А потом? – недоверчиво спросил Кирилл.
– А потом они ушли, я заколола юбку и решила тихонько оттуда убраться, но ошиблась дверью…
– Случайно? – В его голосе слышалось ехидство.
– Да, случайно. А дальше ты все знаешь.
Он долго молчал. Да, это объясняет, почему она так бегала от того ненормального Вадима, но все же…
– Больше я с Валентиной не виделась, а вот сегодня она меня встретила утром у дома и закатила скандал, была прямо не в себе.
Весь наш разговор с Валентиной я пересказала довольно подробно, хотя Кирилл недоверчиво щурился. Про то, что меня преследуют, про записку таинственного Шамана и про зловещую фотографию я, естественно, не упомянула.
– И вот я думала-думала, ты только не считай, что я совсем свихнулась, но единственное, что я у Валентины взяла, – это та брошечка. Вот я и пришла к тебе спросить – может, ты ее нашел, когда пол подметал?
– Какую-то фантастику рассказываешь!
– А тогда я еще спрошу – как Валентина узнала, что я у тебя ночевала, ты дружку своему закадычному небось сразу побежал хвастаться?
– Все было не так…
– Ах, значит, хвастался? – вскипела я. – Уже весь район про это знает, так ты бы лучше, чем каждому трепаться, просто встал бы у метро на площади и орал, что мы с тобой…
– Слушай, шла бы ты домой, а? У меня голова очень болит.
Я усовестилась.
– Домой я сегодня не пойду, я Гене обещала. Но все-таки, если бы ты сегодня утром Валентину видел, ты бы поверил, что это она к тебе черных подослала с обыском.
– Я выясню.
– Только про меня ничего не говори. А ты в полицию обращаться будешь?
– Не знаю пока. А тебе как лучше? – Он посмотрел на меня очень пристально, так что я даже заерзала.
Не дождавшись вразумительного ответа, он сказал, что сам разберется, без полиции. Я еле сдержала вздох облегчения.
– Давай, Кирилл, я домой позвоню, а ты пока ляжешь. А я буду на кресле спать.
– Зайди в другую комнату, там телефон еще один есть.
Я зашла, там тоже был полный кошмар, на полу валялись старые фотографии, газеты, женские вещи, но телефон, какой-то доисторический, стоял в углу в целости и сохранности. Я с сомнением подняла трубку, гудок был. Галка устроила мне грандиозный скандал, но я просто поставила ее перед фактом. Когда я вошла к Кириллу, он уже лег. Как видно, эти усилия его утомили, и он опять был бледным и выглядел очень плохо.
– Что там, в маминой комнате?
– Беспорядок, – вздохнула я.
– Ты не трогай там ничего, я сам потом.
– Как думаешь, отыскали они что-нибудь?
– Вряд ли, я в воскресенье генеральную уборку делал, нашел бы твою брошечку.
– Хозяйственный! – не удержалась я.
– Ну что смотришь, хочешь спросить, почему я в такой нищете живу и работы приличной найти не могу?
– Да что ты, это не мое дело! – фальшивым голосом произнесла я.
– Мать болела, три месяца назад умерла. А перед этим она почти год лежала, парализовало ее.
– Это ужасно! И ты один за ней ухаживал?
– А кто же еще, – он удивился, – я один сын, больше родственников нет. Это ее квартира, я как женился, в другом месте жил. Ее оставить нельзя было, я опять сюда переехал. На работу приличную не мог устроиться, там надо много работать, на часы все время не смотреть, а если постоянно домой рвешься – это какая работа.
Я вспомнила, как я намучилась с маленькой Аськой, и согласилась. Свекровь вечно придумывала себе какие-то дела, чтобы не забирать ее из садика, и мне приходилось лететь сломя голову.
– Так, перебивался разными работами, – продолжал Кирилл, – а знаешь, сколько на больного денег надо? Уколы, да процедуры, да соседке платил тете Тоне, она с матерью сидела, пока я работал. Экстрасенса даже приводил Женька – все без толку, только деньги взял, а ничем не помог.
– А что же теперь?
– Теперь Женька обещал с работой помочь, – вздохнул Кирилл.
– У тебя семья, возвращайся к ним.
– Там мое место занято, – он усмехнулся, – да все равно привык уже один, так лучше.
И опять я согласилась, ведь нам с Аськой тоже вдвоем было лучше.
– А ты думала, я алкоголик? – невесело рассмеялся Кирилл.
Хорошо, что в темноте было не видно, как я покраснела. Черт бы побрал Галку с ее житейской мудростью!
Среди ночи я проснулась и увидела, что Кирилл со стоном поднялся и сделал несколько неуверенных шагов к двери.
– Постой, Кирилл, я помогу!
– И туда меня провожать будешь? Спи, сам справлюсь.
Он вышел в коридор, тщательно прикрыв за собой дверь. Ее сумочка стояла на трехногом столике под зеркалом. Хорошо еще, зеркало не разбили, сволочи! Он быстро просмотрел все отделения сумочки, хотел найти паспорт или еще какие-нибудь документы, чтобы узнать побольше об этой странной девице, которая вошла в его жизнь и теперь, похоже, втягивает его в крупные неприятности. У нее самой тоже проблемы, это видно невооруженным глазом, вопрос только, какие. Когда она серьезно смотрела на него своими огромными серо-синими глазищами, он готов был поверить во все, что она рассказывала, в любую чушь, но потом наваждение проходило.
Паспорта в сумочке он не нашел, зато обнаружил конверт с фотографией. Осторожно оглянувшись на дверь, он взял конверт и заперся в туалете. Там он вынул фотографию, держа ее аккуратно за уголок. Вот это да! Он так и знал, что дело нечисто! Убитый Вадим, его явно пытали, и Татьяна собственной персоной. Она, конечно, будет говорить, что ничего не помнит. Так вот почему она так боится полиции! Очевидно, ее шантажируют, не сама же она себя сфотографировала. Не будь во всем этом замешана Валентина, он бы потащил эту криминальную девицу в полицию. Но Вадим был в доме его друга, они все окажутся замешанными в темную историю, этого он не может допустить. На Валентину ему, конечно, плевать, они друг друга терпеть не могут, но она Женькина жена.
