Ага, а вот и знакомая картина. Джокер узнал её: «Голубой
мальчик» Гейнсборо — прекрасный портрет, изображающий в полный рост юношу в голубой одежде. Какая изысканность линий! Какое тонкое чувство цвета! Это близко к совершенству.
Джокер обвёл тростью контур портрета. В нём проснулась жажда творчества. Он нажал кнопку на рукоятке своей трости, и из неё выскочила бритва. Он только слегка подправит картину. Высунув от старания язык, Джокер вырезал на лице Голубого мальчика широкую улыбку, повторявшую его собственную. Готово! Вот теперь намного лучше! Джокер улыбнулся своей свите. Искусство способно приносить редкое удовлетворение.
Его парни восприняли поступок Джокера, как сигнал к своему собственному творчеству, и быстро заработали ножами и краской из пульверизаторов, придавая всем этим старомодным полотнам Мане, Ренуара и Дега вполне современный вид.
Бум ча-ча-ча-ча-ча-ча, — ритм подхлёстывал их.
Бум ча-ча-ча-ча-ча-ча. С музыкой дело шло быстрее. Не случайно он постоянно рекомендовал своим ребятам напевать что-нибудь во время работы.
Джокер опустил ряд картин пониже, чтобы парням было удобнее. Что у нас здесь? А, «Крик» Эдварда Мунка. Чёрно-белая фигура, на лице — крик страдания, боли и безумия. Жалкое существо, пугающее силой проявления чувств, словно вобрало в себя страдание, боль и безумие целого мира.
Вдруг он заметил, как кто-то занёс над картиной кинжал. Он оглянулся и увидел Боба, собиравшегося тоже принять участие в коллективном творчестве. Джокер предостерегающе поднял палец.
— Мне это нравится, — сказал он. — Оставь её.
Боб ухмыльнулся, понимающе кивнул головой и прошёл дальше, остановившись, чтобы выпустить струю краски из пульверизатора на картину Джексона Поллока. Это лишено смысла, ну да пусть Боб позабавится!
У Джокера были другие дела. Его ждали в кафе на верхнем этаже.
Бум ча-ча-ча-ча-ча-ча. Бум ча-ча-ча-ча-ча-ча.
Вики чувствовала, что ловушка вокруг неё всё больше сжимается.
Джокер с десятком своих молодцов рассеялись по музею и принялись портить картины. Вики подумала было спастись бегством, но, ворвавшись в музей, прислужники Джокера сразу же перекрыли главный выход и все запасные.
К тому же Джокер уже заметил её. Приветливо помахав рукой, он подошёл к ней. Его лицо уже не было белым, как у привидения, но на нём по-прежнему застыла неестественная
улыбка. Он явно был в хорошем настроении, что ещё больше заставило Вики почувствовать, что она в ловушке.
Джокер придвинул стул и, показав на маску, сказал:
— Думаю, теперь её можно снять.
Помедлив, она сняла с лица маску, и Джокер щёлкнул пальцами. Двое из его головорозев кинулись к ним: один с двумя подсвечниками в руках, другой — с огромным переносным радиоприёмником.
Бум ча-ча-ча-ча-ча-ча. Бумча-ча…
Джокер нажал на клавишу и переключился на другую станцию. Теперь вместо ритмов диско зазвучал струнный оркестр. Из внутреннего кармана двубортного пиджака он вынул серебряную зажигалку, щёлкнул — и из неё вырвался большой язык пламени. Он зажёг свечи. Всё это напоминало искусную пародию на романтику.
— Вы красивая, — произнёс Джокер вкрадчиво.
Сидя напротив, Вики молча смотрела на него. Что можно ответить этому сумасшедшему?
— Спасибо, — наконец произнесла она.
— Правда, на несколько старомодный лад, — продолжал Джокер. — Уверен, что сегодня нам удастся сделать из вас что— то большее.
Он придвинул своё кресло ближе. Вики с трудом удержалась от того, чтобы не отодвинуться. О, Боже! Должен же быть выход из этой ситуации? Наверное, надо было бы попытаться найти к этому человеку какой-то подход.
Джокер обратил внимание на чёрную папку у её кресла.
— Это ваша папка?! — воскликнул он с каким-то восторгом.
— Д-да, — еле выговорила Вики, поражённая его непонятным энтузиазмом. — Я жду друга, который хотел посмотреть мои работы.
Джокер схватил папку и порывистым движением расстегнул молнию, вывалив содержимое на стол. Сверху оказались фотографии манекенщиц.
— Чепуха, — объявил он.
Он перевернул пластиковые заготовки журнальных обложек и плёнки, на которых были запечатлены разные знаменитости.
— Чепуха, — повторил Джокер.
Он стал листать плёнки быстрее. Замелькали фотографии государственных деятелей, события светской хроники, живописные пейзажи.
— Чепуха, чепуха, че-пу-ха, — твердил он одно и то же.
Вдруг Джокер задержался на одном снимке.
— Вот хорошая работа!
Вики увидела, что он держал в руках фотографии, сделанные в Корто Мальтезе.
— Черепа, — с восхищением произнёс он. — Трупы. Всё у вас выглядит так живо. — Он оскалился в усмешке, взглянув на Вики. — Не знаю, искусство ли это, но мне нравится.
Вики, не зная, что ответить, промолчала.
— Знаете, дорогуша, я решил поделиться с вами своими мыслями, — начал Джокер бархатным голосом. — Однажды, находясь в своей ванной, я вдруг понял, что стану великим. Вы, конечно, знаете, что большинство людей много внимания уделяют своей внешности. — Он неодобрительно покачал головой. — Для меня с этим покончено. — Он возвысил голос, подчёркивая, что наконец добрался до самого главного. — Теперь я занимаюсь тем, о чём другие только мечтают. Я творю такое искусство, которое завершается смертью!
Он торжествующе поднял вверх руки.
— Вы поняли? Я — первый в мире настоящий художник, создающий убийства!
Этот сумасшедший перешёл все границы. Вики с ужасом смотрела на него.
— Чего же вы хотите? — спросила она.
— Я хочу, чтобы на долларе был мой портрет! — воскликнул он с тем же пылом.
Вики откинулась на спинку кресла.
— Похвальная цель. Надеюсь, вы шутите?
Взбешённый Джокер показал ей на своё лицо.
— Разве я похож на шутника? — заревел он.
Но тут же внезапно охватившая его ярость утихла, и он снова улыбнулся Вики.
— Послушайте, — сказал он, и в его голосе вновь зазвучали бархатные нотки, — не стоит обращать внимание на этих жалких людишек. Мы ведь художники! Позвольте показать вам созданную мной небольшую вещицу.
Он подозвал одного из своих парней.
— Боб, приведи сюда Алисию.
Тот кинулся исполнять приказание, а Джокер вновь обратился к Вики:
— Я предлагаю вам запечатлеть мой труд в фотографиях, — заявил он. — Мы с вами займём место в авангарде искусства.
Если бы не было так страшно, всё это позабавило бы Вики. Но перед ней был настоящий сумасшедший, и говорил он абсолютно искренне.
— Джек, — раздался за её спиной женский голос.
Вики обернулась. Один из прислужников Джокера подводил к ним женщину в белом, лицо которой было закрыто фарфоровой кукольной маской. Она не слишком твёрдо держалась на ногах, и её спутник не только вёл её, но и поддерживал, чтобы она не упала.
— Ты сказал, что я могу посмотреть на то, как ты будешь усовершенствовать картины, — произнесла вошедшая. Она говорила медленно и неуверенно, глотала слова, явно находясь в состоянии алкогольного или наркотического опьянения.
Джокер сверкнул глазами.
— О-ох. У меня возникли проблемы!
Вики не смогла удержаться от того, чтобы не задать вопрос: слишком сильна была в ней репортёрская жилка. И, страшась ответа, она всё-таки спросила:
— Почему у неё маска на лице?
— Просто она — пока ещё не законченное произведение искусства, а только набросок, — скромно ответил Джокер. — Алисия! Подойди сюда, садись. Покажи-ка этой леди, почему у тебя на лице маска.
Охранник пододвинул кресло, и Алисия села в него. Дрожащими пальцами она стала медленно снимать маску.
— Видите ли, мисс Вейл, — продолжал Джокер, — Алисия создаётся в полном соответствии с моей новой философией. Она будет, как и я, живым произведением искусства.
Наконец Алисия сняла маску.
Боже, какой это был ужас!
Не в силах сдержаться, Вики вскочила с кресла. Кресло с грохотом упало, а она, спотыкаясь, попятилась назад.
— Конечно, я не Пикассо, — продолжал Джокер с прежней скромностью. — Ну как, нравится?
Продолжая отступать назад, Вики уронила ещё одно кресло. Нравится? Как ни пыталась, она не смогла заставить себя ещё раз взглянуть на Алисию. Левая сторона лица у бедняжки была совершенно нормальной. Но правая! Кожа срослась с обнажённой мышцей, выпиравшей поверх остальных тканей и кости. Сколько же пришлось Джокеру поработать над лицом Алисии, чтобы так его изуродовать?
Джокер улыбнулся Вики своей улыбкой сумасшедшего — простодушно и откровенно. Что она могла ему сказать? Как ей выбраться отсюда?
— Ох, это необыкновенно, — сумела она выдавить из себя. — Но что я могу для вас сделать?
Джокер широко раскинул руки.
— Спеть, — произнёс он нараспев.
