class="p1">Боевой информационный центр экстренно выдал новые данные, обнаружив три последовательно появившиеся ВЦ уже по известному пеленгу… то есть, авианосец на «соседней улице» поднял какие-то самолёты. Отслеживание перемещения двух по определению констатировало обычное патрулирование — вылет в сектора на очевидном маршруте следования. И не взволновало. По третьей воздушной цели радиометристы сразу стали отсчитывать сокращение дистанции, определяя общий вектор её движения направлением на ПКР.
— А вот этот, по всей видимости, к нам. На пеленг нашей РЛС? Засветились мы всё-таки.
— Дать полный ход, сменив галс? — вызвался старпом.
— Они от нас в пятидесяти милях, — кисло протянул командир, — эти девяносто километров для самолёта пусть и рыская в поиске — минуты. Для «Эвенджера» [81], запросто оборудованного радаром, мы в любом случае будем, как на ладони…
…вздыхая:
— Видимо у нас её и не было, оптимальной альтернативы проскочить необнаруженными.
— Тревога? — запросил старпом.
— Да. Но…
За этим командирским «но» крылась совершенно отвратительная неопределённость: как поведут себя «союзники»? И как на это реагировать? — по факту контакта или же превентивно?
Что конечно не изменило стандартного завывания по внутрикорабельной системе оповещения, окриков сопутствующих команд и докладов о готовности — корабль взводился наизготовку.
* * *
Шансы идентифицировать чужой самолёт с возможностью разборчиво разглядеть опознавательные знаки были невелики. Всё зависело от того, насколько близко подлетит разведчик, чтобы равным образом решить свою дозорную задачу.
От себя Скопин считал обязательным посмотреть лично, полагая, что и его глаз, немало нахватавшийся по теме, будет ценен… (не так-то много чего нашлось на корабле по «союзной» морской авиации Второй мировой войны — для тех же сигнальщиков, чтобы расторопно и научено смогли опознавать силуэты). Ему даже приходилось держать в голове «уверенность» пилота Митикова о «красных звёздах»… исходя из соображений «чем чёрт не шутит»!
Прихватив бинокль, кэп направился на выход, на сигнальный мостик, натягивая подсунутую кем-то из дежурных матросов тёплую тужурку вахтенных.
Снаружи встретил противный ветер, норовящий тут же забраться под одежды, «запахивающий» все обшлаги и воротники.
Сверху рокотал, висящий прямо над крейсером (метров сто пятьдесят) Ка-25, поднятый для дальнего РЛС-обзора по надводным целям.
Сигнальщики отреагировали на появление командира делово — не отвлекаясь, развернув двадцатикратную бинокулярную трубу, ориентируясь на западное направление.
Данные сопровождения с поста РЛС транслировались в ходовую рубку и бесперебойно дублировались на сигнальный мостик — самолёт «вели», его ожидали. Опытный старшина, прильнув к резиновому налобнику бинокуляра, осторожно водил по горизонту, рассчитывая на объект в низком профиле.
— Долго он что-то. Обещали с минуту на минуту, — услышал Скопин, приметив оглядом, что вслед за ним на мостик выбралось ещё часть офицеров.
—…может, пройдёт мимо… не заметив?
«Ну, да уж»…
Серьёзно рассчитывать, что высокий, особенно в надстройке силуэт «Кондора» ускользнёт из внимания дотошного наблюдателя, когда видимости по горизонту оценивалась в среднем в 10 километров… тут, в общем-то, и гадать не стоило.
«С минуту на минуту» витало в воздухе. В прямом смысле.
Радиометристы фиксировали, что самолёт «плутал» галсами. Мелочь вроде бы, но это давало повод думать, что «та сторона» небезупречна с точной пеленгацией, и разведчик имеет общее направление поиска, в сравнительно широком коридоре. Скорей всего это и давало ту небольшую отсрочку скорой развязки.
Расчёты стрельбовых РЛС контролировали ситуацию ещё с дальнего рубежа, оповестив подобающим: «Цель в зоне поражения». Левобортная башня АК-725 шевелила стволами, выбирая углы согласно исходным данным с поста управления. Команда на открытие огня, разумеется, купировалась особыми обоснованиями.
Отчёт по дистанции, высоте, пеленгу на цель уже вёлся непрерывно — слишком близко! Самолёт, продолжая оставаться невидимым в практически сплошном облачном покрове, ко всему отклонился в сторону, проходя мимо траверзом… в какой-то момент, он, сменой эшелона просто вдруг вывалился из серой пелены. Всего лишь в четырёх километрах. Совершил какие дёрганые манёвры с крыла на крыло, будто характеризуя реакцию экипажа на внезапное обнаружение корабля. И торопливо ушёл в облака, скрываясь.
Этих недолгих пары минут хватило, чтобы командир даже в простой бинокль сумел рассмотреть «красные кляксы» на фюзеляже и крыльях: — Всё таки…
— Вы понимаете что-нибудь? — вопрос адресовался, может и не ему, но каперанг огрызнулся, вполоборота к старпому:
— Ни рожна я не понимаю! Значит, не ошибался наш…
Митиков находился тут же на мостике…
— Юрий Иванович, — совершенно искренне поспешил обратиться Скопин к лётчику (видел он, какого тому далось проглотить небрежное неверие), — прошу извинить.
— Да ничего уж. Я даже сам погодя начал сомневаться.
— Так бывает: правда страдает на расстоянии, — совсем уж примирительно проговорил Андрей Геннадьевич, — как вы думаете, что смог увидеть разведчик? Я имею в виду что-нибудь идентифицирующее нас: флаг, надпись «Москва» на борту?..
— Если только в бинокль. И то не факт. Как-то он быстро уж… боялся под зенитки попасть?
— Вот и меня это напрягает.
Ухмылка Мироздания
Штурман категорически отверг версию с «Баренцевым морем», аргументировав свою компетенцию простыми и исчерпывающими доказател ьства м и.
Однако и самолёт с красными звёздами в этих далях был не галлюцинацией.
С приёмного поста доложили о перехвате короткого сообщения, на русском, выдав вольное предположение:
— Похоже, экипаж самолёта-разведчика, сообщил об обнаружении нас.
«Стало быть: и Митиков оказался прав, и штурманское БЧ — нет, не может ошибаться! Что же получается?.. — терзался в раздумьях капитан 1-го ранга Скопин, пытаясь найти хоть какое-то правдоподобное и разумное объяснение, — блин, аж дым из головы — как так?., откуда так⁈ Мать его так»!
Мозг цеплялся за привычные маркеры, из серии «неизвестные странички истории», уже начиная придумывать какую-то невероятную реальность, где Рузвельт «подарил» ленд-лизом Союзу пару артиллерийских кораблей и какой-нибудь авианосец из эскортной серии, которых дядюшка Сэм наклепал больше сотни. Вот их и гонят.
«Тогда почему не „Хеллкет“ [82] или любой другой штатный самолёт палубной авиации США? Что было бы практично и логично со всех сторон».
Группа фоторазведки успела произвести несколько кадров, ещё мокрые снимки легли на стол, исхитрившись на таком расстоянии дать относительно чёткие контуры планера и фюзеляжа. Судить по которым о типе самолёта было всё же гадательно, однако это явно была не лобастая здёздообразным двигателем машина. Так что сейчас уж не верить старшему лейтенанту Митикову оснований не было.
— Як-3 или «9ДД» в морском варианте, базирующийся на авианосец, входящий в состав быстроходного соединения, — медленно проговаривал Геннадьич, чувствуя, как «червячок», который обычно «сомнений», грыз дырочку к каким-то совсем неожиданным предположениям. Что-то недоброе брезжило в голове, но он ещё надеялся втиснуть свои догадки хоть в какие-то реалистичные рамки.
«Наверняка найдутся объяснения или вскроется чья-то ошибка».
Честно, он желал любых объяснений:
«Пусть сошёл бы с ума весь БЧ-1 и перевернулись в полярности все компасы, только бы… Что б меня! А про что там давеча пытался мне донести…»?
— А где этот лейтенант из РТР, что заходил на мостик⁈ Антипенко, по-моему. Дежурный, а ну-ка вызовите его ко мне…
И не стал дожидаться, пока отыщут, как выяснилось, сменившегося с вахты офицера, сам, на импульсе отправился на командный пост связи. Неосознанно, да и осознанно понимая — времени на инерцию нет.
Уже там, в приёмном радиоцентре, сходу, с порога запросил:
— Так! Что необычного было в эфире? Всё… всё что касается обстановки в Атлантике! И вообще, об обстановке…
— Вот, — капитан-лейтенант, непосредственный начальник БЧ-4 [83], точно ждал, подсовывая журнал, куда заносились все результаты радиоперехвата, пускаясь в комментарии, — мы всё списывали на неверный перевод. Но чехарда только накапливалась. А когда словили Совинформбюро голосом Левитана…
Выхватив, пробежав глазами по текстам, с отметками вещательных станций, большей частью из США и Британии, командир плюхнулся в кресло, натягивая наушники, решив сам послушать:
— Чаю нальёте?..
С первых же фраз, на первой же волне, стало понятно, что с исторической фактологией что-то не то.
Говорилось о подписании «сепаратной капитуляции» Германии перед лицом США и Великобритании; об отказе Советского Союза принять условия, выдвинутые западными членами Коалиции союзных государств; о коварстве Сталина, решившего захватить Европу… чего, разумеется, сговорившиеся Вашингтон и Лондон позволить не могли; об образовании «новой Коалиции стран свободных демократий», выступившей единым фронтом против надвигающейся с востока коммунистической угрозы.
'Только этого нам не хватало! Заблудшая реальность, где Вольф договорился с Даллесом
