руку на капот, произнося мысленно: «Вещь!».
Так и этот блестящий свежей краской, доведённый до своего, наверное, максимально-возможного технического совершенства и аэродинамических форм, аппарат.
Несмотря на охаивание при жизни диванными интернет-экспертами, этот СВВП фирмы Яковлева ему нравился.
— Вы его так намерено задом загнали, чтобы удобней было выкатывать на полётку?
— На самом деле так удобней было и закатывать, — пояснил начальник ТЭЧ, — сподручней подруливать носовой стойкой, ставя вкось. Оказался длиннее Як-38 почти на метр.
— Здесь изменена носовая часть — в конкретном варианте штурмовика под установку ЛТПС [69]. Для сохранения центровки удлинили и хвостовую часть, — это уже подвязался пилот, незаметный в своём повседневном техническом комбинезоне.
«Вот его-то мне и надо».
— Товарищ старший лейтенант, надо обсудить задачу, — приглашая отойти в сторону. Вновь обращая внимание на смурное выражение лица пилота. Даже угрюмость. Показавшуюся ему прям таки нездоровой.
«Что это — недовольство номинально гражданского человека, вдруг без каких-либо предупреждений призванного, включённого в секретный научный проект? И как выяснилось, заброшенного за полмира и вообще чёрт знает куда»?
Ознакомившись с личным делом, он знал, что присланный командованием лётчик, Митиков Юрий Иванович, досель числился в запасе, работая в ОКБ Яковлева испытателем. Специалист по «вертикалкам», неоднократно участвовавший в отработке полётов с авианосца. В том же досье говорилось о его поездке в Афганистан в составе экспериментальной эскадрильи Як-38. В зачётном списке вылеты на боевую штурмовку моджахедов.
«То есть, командировки в ВС [70] для него не редкость. Или здесь кроется подоплёка психологического характера, лежащая в профессиональной специфике»?
Попались ему как-то любопытные измышления, где сравнивались психотипы пилотов обычных самолётов и пилотов геликоптеров. Вертолётчики описывались, как люди нередко замкнутые, настороженные. Причина в специализации — вертолёт это такой летательный аппарат, который если вдруг что-то в ней откажет, падает безоговорочно. Не спланируешь, как на самолёте. И катапульт нет.
Вертолётчики всегда с подозрением прислушиваются к своему тарахтящему агрегату, в любой момент ожидая неприятностей, имея в запасе лишь секунды, чтобы сбросить шаг винта или предпринять другие действия чтобы избежать катастрофы.
«А если проводить аналогию — большой процент аварийности СВВП приходится как раз таки на „вертолётные“ режимы полёта. Тем паче, что „Як“ конь, в какой-то мере мало объезженный. Может поэтому»?..
Летун смотрел в молчаливом вопросе — какие будут обоснования полёта.
Скопин вкратце довёл, что счёл нужным, стараясь придать разговору содержание предполётного инструктажа, уж насколько морской офицер мог давать советы по авиационной специфике дела.
Всё это выглядело как набор сугубо благих рекомендаций, вместе с тем каперанг и сам оценивал: насколько пилот соответствует задаче, в состоянии ли будет отличить боевой корабль от торгового судна? Для наглядного ознакомления имелись печатные издания по истории флотов, с фотографиями кораблей Второй Мировой войны — распознать. Все, что было под рукой.
Техническая сторона обеспечивалась офицерами группы боевого управления: пеленги на цель, дистанции, маршрут выхода и отхода, радиолокационное сопровождение, приводные маяки, карта погоды.
— Знаю я свои возможности, — отвечал старший лейтенант, не повышая градус интонации ни на йоту, — по дальности, с учётом крюков в сторону Исландии, в боевой радиус вписываюсь. Тем более что по вооружению можно обойтись встроенной ГэШа*, подвески будут пусты, без лишней нагрузки. Пилотажно-навигационное оборудование даже в условиях погодного минимума вполне позволит выйти на цель. Не думаю, что будут какие-то сложности и на обратном пути отыскать свой корабль. На край есть система ближней навигации и автоматический радиокомпас.
Если прикидываться «местными», может, следует закрасить опознавательные знаки? — предложил кто-то из офицеров БЧ-б, — а то и вовсе нанести английские.
— Не надо ничего закрашивать. Ничего они всё равно не смогут разглядеть. Посмотрю издалека насколько можно, одним глазком, и назад. Неплохо было бы фотоаппаратуру, для большей достоверности, но…
На это только развели руками, тут дальновидное руководство дало промашку — ничего такого в подвесной номенклатуре к «Яку» не оказалось.
— Дадите бинокль, тоже сойдёт, — пилот переключил внимание на подготовленную метеорологом сводку, закачав головой, — боюсь только из-за низкой и плотной облачности придётся снизиться. Что ж, пройду не над ними, а в стороне, по траверзу. Видом сбоку даже будет проще распознать.
— Хочу дополнительно акцентировать, — настаивал кэп, — полёт следует провести в высокоскоростном режиме. Корабли могут нести катапультные самолёты. Не исключаю и палубную авиацию…
По лицу собеседника трудно было понять — принял ли он предупреждение с должным вниманием. Поэтому на всякий случай додавил:
— «Корсар», палубный истребитель, разгонялся до 700 км/ч, по-моему. Между прочим, американские «Мустанги» в корейскую войну пару раз исхитрились «поймать» на свои пулемёты реактивные «Миги». То есть, высматривая корабли внизу, не следует забывать и о воздушной опасности. Как там говорил маэстро Титоренко?.. — «…крути головой на 360 градусов».
И мы в свою очередь акцентируем внимание за обстановкой. В экстремальном случае будем готовы нарушить радиомолчание, предупредив об угрозе.
В конце он не удержался (неулыбчивость старшего лейтенанта оставляла тягостное ощущение), спросил:
— Хотите сказать, что вы не подписывались на такую БС?
— Достаточно и присяги, — всё так же мрачно ответил лётчик. И добавил, — все мы много чего подписывали, включая особому отделу: «обязуюсь докладывать…»
Что прозвучало, в общем-то, в знакомых намёках, и не удивило…
* * *
Наблюдали с СКП [71].
Всё происходило отработанно и синхронно. «Бульдозер» [72] выкатил Як-39 на взлётную позицию. Пилот ещё раз обошёл машину, последней проверкой. Взобрался по лесенке в кабину, пробуждая системы от внешнего источника электропитания, начав предварительную гонку двигателей.
Автоматика гидравлики завалила леерное ограждение полётной палубы. В воздух упредительно поднялся Ка-25ПС, оттянувшись, повисая за кормой. Руководитель полётов что-то положенное вещал в громкоговоритель, обслуживающий техперсонал в основном обходился жестикуляцией руками, перекрикивая царящий шум.
Ходовой мостик одерживал корабль на волну. Дежурный внимательно следил за тем, чтобы «колдуны» [73] сохраняли нужное направление, надутые упругим устойчивым ветром не бились в порывах.
Пилот дождался отмашки на старт, теперь дело было в его личном решении.
Стоящий на тормозах штурмовик ещё увеличил обороты, раскручивая турбины, кроя палубу горячим маревом исходящих газов. Движки «вертикалки» издавали такой визг, что в закрытом помещении СКП приходилось повышать голос.
Очевидно, пилот набрал необходимую тягу, самолёт динамично оторвался — на метр… на два, на струях двигателей немедленно и плавно переходя в горизонтальное скольжение.
По ушам прессовало не просто визгом — верещанием.
Влёт происходил на левый траверз под острым углом по курсу, достаточно дистанцируясь от громады настройки, избегая образующих ею воздушных завихрений.
В какой-то момент самолёт качнуло боковым порывом ветра под правое крыло. Несильно. «Як» просто круче отвернул от корабля, неизбежно ускоряясь в переходном режиме, всё больше полагаясь на аэродинамическую силу плоскостей.
Было видно, как захлопнулась верхняя створка подъёмных двигателей.
— Обратили внимание, как его потянуло на крен! Надо будет проанализировать и отрепетировать этот взлёт набок. Учесть «розу ветров» — встречные, огибающие потоки, — услышал Скопин, оценив компетенцию командира авиационной части вопросительным взглядом.
— Я на «Киеве» в «младших» по БЧ-6 походил, — пожал плечами подпол [74].
Рванувший «низким стартом» штурмовик быстро превратился в исчезающую точку, набирая до приличных скоростей.
Уже покидая СКП, командир услышал по трансляции торжество замполита о боевых заслугах экипажа. Отметив, что проставленное акцентом: «…получили уникальную возможность внести свой вклад в Великую победу над фашизмом», несёт интересную коннотацию. Даже похвалил, мысленно:
«Удачный ход. Знает, знает товарищ партийный работник, на какие кнопки надо нажимать».
* * *
Вернулся на мостик, держать руку на пульсе, уверенно усевшись в массивном командирском кресле. Нагнетая, накручивая пилота и себя, капитан 1-го ранга Скопин всё же полагал, что тридцатиминутный от силы полёт не доставит каких-то неприятных сюрпризов.
На пульте внутрикорабельной связи загорелся вызов из ангара. Вахтенный снял трубку, выслушав, доложил. Суть: обеспечившая взлёт штурмовика «вертушка» присела на палубу, экипаж поспешил сообщить, что обзор бортовой РЛС «за радиогоризонт» лишь подтвердил уже полученную информацию: «Три НЦ [75], радиоконтрастные, — подчеркнув, — очень
