Одноэтажное приземистое здание совсем не украшала неопрятная серая штукатурка «короед». Решетки на окнах и стальная дверь красоты не добавляли. Правда, дверь была гостеприимно распахнута настежь.
Поднимаясь по ступенькам в опорный пункт полиции, я почувствовала на себе ещё один необычный взгляд: трезвый, оценивающий, у забулдыги, сидящего на скамейке. Так, спокойно! Мужичок сильно смахивал на любителя заложить за воротник.
«Может, и его начнешь подозревать? – укорила я себя. Вокруг одни маньяки. А разве нестранно, что алкаш сидит на лавочке возле полиции? Нестранно. Захотел посидеть, вот и сидит».
Я прошла по коридору, читая таблички. Оказывается, здесь есть котельная, камера предварительного задержания и какая-то комната под названием КВД, возле двери с табличкой «Участковый» я притормозила. Ладони вспотели, сердце забилось быстрее. Ой, как не хочется входить! Взяв себя в руки, отворила дверь и вошла в кабинет.
– Присаживайтесь, Зима. – Следователь хмуро посмотрел на меня. – Прежде всего, Настя, отругаю тебя. Ты зачем приехала в село? Неужели не понимаешь, что здесь опасно!
– Егор Петрович, я осторожна. Мне просто необходимо было приехать сюда. – Дрожь в руках не унималась. Я вытерла мокрые ладони о джинсы и зажала кисти между коленей.
– Зачем тебе нужно было ехать сюда? Надеюсь, ты не собираешься сама выяснять, что произошло с Алёной?
– Собираюсь, – буркнула я и сердито посмотрела на следователя.
– О Господи! – вырвалось у него. – Ты просто напрашиваешься, чтобы преступник обратил на тебя внимание. А у меня нет людей для охраны сумасбродных девиц. Соберись, я покажу тебе несколько очень неприятных фотографий. А ты, если сможешь, скажешь – это Алёна?
– Но я думала, что буду опознавать тело.
– Его ещё вчера увезли в городской морг. Фотографий будет достаточно. А если окажется, что нашли Алёну, вызовем твоего отца. – Он разложил передо мной на столе жуткие фото.
У девушки на снимках не было лица – сплошное кровавое месиво. Прекрасно сохранились только красивые светлые волосы очень похожие на волосы сестры. Фигура, телосложение тоже вроде бы её.
– Что скажешь?
– Не знаю. Тут нечего опознавать, – растерялась я. – Одежда на ней осталась?
Егор Петрович недовольно нахмурился и нехотя обронил:
– Нет. У Алёны были особые приметы: родинки, тату, шрамы?
– Я давно не видела сестру раздетой… с детства, но заметных родинок на теле Алёны точно нет. Она очень гордилась этим, и считала свою кожу идеальной. На щиколотке правой ноги Алёна всегда носила золотую цепочку с тремя колокольчиками. При ходьбе они тонко звенели. Вадим ещё смеялся: буренушка наша звенит колокольчиками.
Следователь протянул мне ещё пару снимков
– Такая цепочка?
Я ахнула и зажала рот рукой. Крупный план щиколотки утопленницы – цепочка с колокольчиками, очень похожая на ту, что носила сестра. И тут я вспомнила:
– Была родинка у Алёны, её скрывали волосы… за правым ухом, – я взмолилась про себя: «Пусть её не окажется у этого тела… пусть».
Егор Петрович протянул мне ещё одно фото. Волосы у девушки откинуты и за правым ухом четко виднелась темная родинка средних размеров. Я стиснула зубы: сомнений не оставалось – это Алёна.
– Боже мой! – Я все-таки надеялась на чудо и зря. Меня затошнило. – Можно я выйду? Мне что-то нехорошо.
– Иди.
Я встала со стула и, с трудом переставляя непослушные ноги, добрела до двери. – А группа крови тоже совпала? – Наверно, на моем лице следователь увидел остатки надежды.
– К сожалению да. Может тебя проводить?
Я покачала головой.
–Уезжай, Настя, отсюда и побыстрей.
Тошнота подступила к горлу, во рту стало кисло и горько. Я еле успела забежать за угол здания, как меня вырвало. Я приклонилась спиной к шершавой стене, пытаясь отдышаться. Поискала в кармане джинсов носовой платок, не найдя его, вытерла рот рукой. На душе лежала такая тяжесть, что дышалось с трудом. Закрыла глаза. Послышался звук шагов. Сквозь ресницы я увидела: подошел следователь.
– Выпей. – Он протянул мне бутылку минералки.
Я отпила немного, потом полила на руки, умылась.
– Тот, кто сделал это с Алёной сядет в тюрьму. Я найду его, – заявила я, еле сдерживая слезы.
– До чего же ты упёртая. Мне не нужна ещё одна жертва. Позволь профессионалам делать свое дело. Не путайся под ногами, тоже мне мисс Марпл…
– Уже четыре нераскрытых убийства, не очень-то ваши профессионалы стараются. Вы не можете мне запретить. Я попробую!
– Могу. Если будешь мешать следствию, запру в КПЗ.
Почему-то меня не испугала угроза Егора Петровича.
– До сих пор я вам не мешала.
Следователь красноречиво поднял глаза к небу.
– Да пойми ты, наконец, это не игрушки. Твою сестру сначала ударили ножом в спину, а потом били по лицу чем-то тяжелым. Её убийство отличается от предыдущих.
– Егор Петрович, говорят: три девушки были убиты пятнадцатого июля. А откуда такая точная дата?
– Последний раз их видели четырнадцатого. Скорее всего, он убивал их сразу или спустя несколько часов.
– Если это так, почему он Алёну убил раньше? Она не вписывается в график маньяка.
– Выясним.
Егор Петрович! – послышался чей-то голос.
– Я здесь, – откликнулся следователь.
К нам подошли двое мужчин в полицейской форме. Один, лет пятидесяти, невысокий, лысый, выглядел неопрятно: пуговицы на его объемистом пивном животе расстегнулись, в прореху выглядывала серая майка. Другой – молодой, стройный, розовощекий выглядел элегантно. Только большая лопоухость всё портила, делая его лицо смешным и несерьёзным.
– Вам звонят из Апшеронска. – Мужчина вытер лысину несвежим носовым платком.
Лопоухий заинтересованно посмотрел на меня.
– Александр Васильевич, это Настя, сестра, найденной вчера девушки. – Следователь повернулся ко мне. – А это участковый села Вереево. – Вдруг чего обращайся к нему. Запиши его телефон. Продиктуйте ей, – сказал Егор Петрович пузатому недоразумению в форме. – А этот юноша его помощник Владимир, – следователь кивнул на ушастика. – К нему тоже можешь обращаться. Володя, скажите Насте свой номер, на всякий случай.
Я записала в память мобильника названные номера. Мужчины ушли. Попыталась отклеиться от стены и не смогла: ноги не держали.
«Вот, блин, сыщица! Возьми себя в руки», – отругала я себя.
На негнущихся ногах смогла доковылять до скамейки и рухнула на неё рядом с сидящим алкашом. Сейчас мне было всё равно где сидеть, лишь бы прийти в себя и отправиться к дому бабы Поли.
– Что влипла? Посадят? Не расстраивайся, в тюрьме тоже люди живут, – посочувствовал мужичок.
Я удивлённо покосилась на него, невольно отмечая, приятный мягкий баритон.
«Не пропил голос, надо же», – подумала я.
– Сестру у меня убили. Опознавала её по фотографиям, – мой голос дрогнул.
– Ах ты, горемыка. На глотни. – Мужик сунул мне чекушку, аккуратно открыв непочатую бутылку водки.
– Не пью.
– А я пить и не предлагаю, только глотнуть, прийти в себя.
Я взяла бутылку и сделала глоток. Жидкость обожгла горло, меня передернуло от отвращения.
– Какая гадость! – Я опустила голову, пытаясь остановить слезы. Соленые капли упали на грязный асфальт.
– Вот она развращенная сельская молодежь с утра хлещет водку, – послышался чей-то голос.
Я подняла голову и замерла с бутылкой в руке. По улице двигалась целая кавалькада всадников на знакомых мне лошадях. Блондинка в щеголеватом костюме, сильно похожем на «амазонку» английских леди презрительно смотрела на меня. Она ехала на белой лошади, такое красивое животное я видела впервые. Рядом с ней я заметила Ангела на вороном жеребце.
«Вот гадство, откуда они взялись? – подумала я, чувствуя как лицо и шею, заливает краска.
Матвей молча посмотрел на меня. Шатенка, едущая чуть позади этой пары, на роскошной каурой кобыле, не преминула уколоть:
– Не удивлюсь, если окажется, что рядом с ней её бойфренд.
Мужичок хмыкнул и показал девушке средний палец. Я демонстративно сделала ещё пару глотков под неодобрительным взглядом Ангела.
– Спасибо. Мне полегчало. – Я отдала доброхоту бутылку. С грустью провожая всадников взглядом.
– Зови меня Серега и не обращай внимания на этих финтифлюшек, – посоветовал новый знакомый. – Если ты упадешь – поднимешься, а они никогда.
– Да вы, Серега, философ. Спасибо за сочувствие.
А ведь мне, и правда, полегчало. Тошнота отступила, камень в груди превратился в кипящую злость на убийцу, погубившего Алёну
«Найду тебя, сволочь, и ты заплатишь», – пригрозила я неведомому врагу.
Полина Андреевна встретила меня, сидя у раскрытого окошка кухни.
– Прогулялась?
Я кивнула. Прошла в дом и легла на кровать. Так плохо мне никогда ещё не было. Проснулась с больной головой. Посмотрела на часы – прошёл час, а показалось, проспала весь день. Ужасно хотелось пить. На кухне баба Поля ела борщ. Она принялась нахваливать его. Соблазнительный запах витал в комнате. Я махнула рукой.
