— О чем ты говоришь?
— Мы сразу в Крым не поедем, — ответила она быстро. — Мы сойдем в Ново-Алексеевке. Поезд там останавливается ночью. Там живет наш человек. Он провезет нас на лошади в Геническ, посадит на пароходик, высадит в Крыму и провезет в Феодосию. Этот путь знаем я и Андриевский. Больше никто. В Феодосии живут знакомые отца. Остановимся у них, а потом на пароход — и мы вольные птицы! Сегодня ночью мы перевернем весь этот проклятый дом. Но найдем чемоданчик с драгоценностями!
Вот чем занята ее головка!
— Сегодня ночью ты будешь спать, — строго сказал я. — Ничего мы искать не будем. Найдем после встречи с Андриевским. Передай ему: мне нужен он, хотя бы на двадцать минут. А потом он пусть катится к чертям! Слушай, Лидия, а вдруг Андриевского там нет? Вдруг он после провала с мостом сам уже давно через Феодосию улепетнул?
Она даже расхохоталась.
— Ты плохо знаешь его, Ваня. И прошу тебя: не грози ему, будь осторожен. Он злой. Где вы встретитесь? Здесь?
Я ждал этого вопроса. Я хотел, чтоб она задала его.
— Нет, не здесь. Сюда ему нельзя. За мной могут наблюдать. Понимаешь?
Она кивнула.
— У Гавронской ему появляться тоже нельзя: сын ее арестован, ясное дело, за домом наблюдают. Нам можно встретиться у твоего дяди. Его квартира вне всякого подозрения. У красных доктор Золотарев на хорошем счету.
— Но позволит ли дядя?
— Ничего он не скажет. Он знать ничего не будет. Завтра суббота. — Я достал три билета. — Слушай внимательно. На завтра чета Золотаревых приглашена сотрудниками больницы в театр, ясно? В четыре часа дня ты должна вернуться из Харькова. Если Андриевский завтра не приедет, получится так, что дядя твой не сможет пойти в театр: у него могут пропасть билеты или его задержат в больнице дела. Тогда в театр Золотаревы пойдут в воскресенье. Держи три билета. Покажешь их Андриевскому, объяснишь ситуацию. Он поймет. Когда ты вернешься, два билета отдашь мне. Их получат Золотаревы. А третий отнесешь Гавронской.
— Гавронской?
— Скажешь, что жила в Синельникове, приехать раньше не могла. Теперь хочешь ее познакомить с родными. Ты тоже пойдешь в театр, Лида.
— Нет! — вспыхнула она.
— Ты пойдешь в театр, Лида. Так надо. — Я опять внес свою поправку в план операции, составленный с Потаповым. Я испугался за Лидию: если будет перестрелка, ее могут убить.
— Нет! — повторила она. — Я буду при встрече. Я боюсь за тебя, Ваня. Ты не знаешь Андриевского, его людей. Да, они виноваты, что мост не был взорван. Они тебя могут убить. Теперь я поняла, почему мне было страшно. Они могут убить и после встречи. Я буду с тобой!
— Ты пойдешь в театр. Билет твой будет у меня. Андриевскому не говори, что будешь в театре. Так надо. Есть вещи, Лида, о которых должны знать только он и я, понимаешь? А ты и не дашь остаться с ним наедине хоть на минуту. Очень и очень важное дело, Лида. Только тебе скажу одной, но Андриевскому ни слова об этом, иначе меня уничтожат: возможно, бежать нам никуда не придется, понимаешь? Красных погонят, силы мы собрали огромные, Лида. Через месяц начнется новая жизнь!..
Не помню, что и как я еще говорил ей. Мне хотелось, чтоб она успокоилась, выполнила поручение! И осталась жива.
— Хорошо, хорошо, Ванюша. Я согласна. Я пойду в театр…
Утром мы позавтракали. Лидия собралась в дорогу, сбегала к соседке, сказала, что уезжает на пару дней в Синельниково. Попросила присмотреть за домом, покормить Пирата. И мы отправились на вокзал.
До отхода поезда мы с Лидией прогуливались по платформе. Сумочку она держала в правой руке, томик Гоголя — в левой. В поезде должны были ехать три сотрудника Потапова. Один свяжется в Харькове с Особым отделом фронта, второй должен там следить за Лидией, а третий будет сопровождать Андриевского в Екатеринослав. Поглядывая на отъезжающих и провожающих, я пытался определить, не следят ли за Лидией и мной.
— Держись спокойней, — шепнула мне Лидия, глядя перед собой. — Я еду в Харьков по делам, вот и все.
Она засмеялась и стала что-то рассказывать.
Прозвучал колокол отправления, Лидия вошла в вагон. Еще позвонили, и поезд ушел. Ни своих, ни чужих я не приметил. Медленно побрел к гостинице. Тяжело было на душе. Что ждет Лидию в Харькове? Когда она вернется? Приедет ли Андриевский?
В номере я ни сидеть, ни лежать не мог. В шкафу на верхней полке лежал томик Тургенева «Записки охотника». Рассказы мне нравились. Захватывала поэзия, разлитая по всем страницам. Но тогда я полистал книгу и бросил на стол. Я снял костюм, надел гимнастерку, брюки галифе. Сразу почувствовал себя подтянутым, готовым к боевым действиям. И даже успокоился немного. Все будет отлично, говорил я сам себе, оправляя гимнастерку. Оба пистолета положил в полковой ящик.
Я сходил в институт, побродил по городу. Навестил Петровых. Старики обрадовались моему приходу. Расспрашивали, как проходят зачеты. Я отвечал, что все очень хорошо, дела подвигаются. Отдал деньги за квартиру, сели обедать. И я спросил:
— А не было ли мне письма?
— Не было, Иван Иванович, — отвечала Мария Григорьевна и всплеснула руками. — Ох, что тут случилось вчера со мной на базаре, Иван Иванович! Послушайте. Купила я говядины к обеду и, знаете, даже подумала: вдруг и Ваня сегодня придет, покормлю его хорошенько. Повернулась да так и застыла: вылитый вы стоите ко мне боком и разговариваете с каким-то гражданином в мохнатой шапке. Знаете, эти с Кавказа, они и летом в таких шапках ходят.
— Иван Иванович! — окликаю вас, а вы не оборачиваетесь. — Иван Иванович! — говорю уже громче. И тут вы повернулись в мою сторону, но не на мой голос, а кого-то поманили рукой. И тогда я увидала, что это не вы вовсе. Похож на вас. Бывает же так. Вот старые глаза как подводят…
От Петровых я ушел, когда стемнело. В номере ждала меня записка Потапова, что завтра в десять утра он придет ко мне. Беспокойство снова овладело мной. Я позвонил Потапову, он не ответил. Звонил еще и еще — напрасно. Только часа в три я забылся с томиком в руках.
Стук в дверь разбудил меня. Враг не мог так громко стучать. Я распахнул двери. Это был Потапов с портфелем в руке.
— Ну и здоров спать ты, студент! — говорил он. — Чуть дверь твою не разбил, а ты спишь! Зачитался вчера? — поймав взглядом книгу, говорил он бодрым голосом, но по лицу его я видел, что он с дороги и устал. — Тургенев «Записки охотника», — прочел он. — Да ты охотник? — Он сел на кровать. — И я люблю побродить с ружьишком. Но теперь у нас другая дичь! Поганая. Слушай сведения из Харькова: Лидия посетила квартиру старого спеца, он работает в Харьковском губпредкоме. Вместе с ним отправилась пешком в дачный поселок. Там она осталась в доме инвалида, бывшего офицера. Наши установили: к владельцу дома, где осталась Лидия, часто приходит гражданин небольшого роста, носит он пенсне и выправкой напоминает офицера… Он, Ваня, он, Андриевский. Только бы клюнул и приехал! А что у тебя?
