— Когда мы обсуждали план операции, то не учли одного: Гавронская не пойдет в театр одна. Вообще женщине приличнее в театр идти с кем-нибудь. С ней должна быть Лидия. Там она и познакомит Золотаревых с Гавронской.
Потапов подумал.
— Ты уже сказал об этом Лидии?
— Да.
— Лидия сообщит об этом Андриевскому?
— Она не хочет оставлять меня наедине с ними, — сказал я.
— Почему?
— Она боится, что Андриевский меня застрелит.
— Да за что, черт возьми?
— Видите ли, я ей сказал, что сентябрьское наступление сорвалось из-за того, что мост не взорвали. И отвечает за это Андриевский. Она боится, они укокошат меня и пошлют свою версию — почему не взорвали мост. Возможно, Лидия думает, что я имею полномочия разобрать дело на месте. И вынести решение.
— Так, так… А чего ж это красотка так за тебя переживает? — спросил Потапов.
— Не только за меня… Она вообще не хочет ссоры, стрельбы. Она говорит, если будет присутствовать при встрече, то любую ссору может погасить.
— Что ж, — сказал, помолчав, Потапов, — пусть будет так. — Он встал, выпил воды. — В остальном — как решили: ежели сообщат, что Андриевский выехал в одном поезде с Лидией или приедет завтра днем, а не вечером, Гавронскую срочно вызываем на свидание с сыном. Ее Андриевский не должен видеть…
Да, Гавронскую он не должен был видеть. Хитрая лиса, Андриевский непременно бы выведал у нее: с каким паролем я к ней явился? А ни я, ни она пароля не знали.
Я переоделся. В два часа я стоял шагах в двадцати от платформы, укрывшись за пролетками, ожидавшими прихода поезда. Но видел всю платформу.
Наконец поезд прибыл. Из вагонов хлынули люди, и я тут же заметил ее стройную фигуру. В руке та же сумочка, а томика Гоголя я не заметил. Лидия не оглядывалась, не искала меня. Она пересекла привокзальную площадь. За ней никто не следовал. Едва она свернула за угол, я догнал ее и взял под руку. Вздрогнув, Лидия рванулась в сторону, рука ее скользнула в карман.
— Не волнуйтесь, гражданка, — сказал я.
Она засмеялась.
— Как ты меня испугал! Господи, я решила, меня берут. Душа в пятки ушла. — Мы шли по улице. — Все хорошо, Ваня. Просто отлично. Вон тот в шляпе не следит за нами?
Какой-то тип в темной шляпе на другой стороне улицы открыто глазел на нас. Он смотрел на Лидию. Я бы тоже глядел на нее.
— Что делал без меня? Где вечером был?
— Скучал, ждал тебя. Читал «Записки охотника» Тургенева и ждал…
Пират был в восторге. В гостиной Лидия упала в кресло.
— Приехала… Ужасно я голодна, но потом поедим. Подвинь кресло, садись… Вот так. Теперь слушай…
В Харькове с вокзала она сразу отправилась по адресу. Дом оказался почти рядом, минут пятнадцать ходьбы. Лидия поднялась на второй этаж, позвонила, как было условлено: один длинный, короткий, снова длинный. И опять короткий. Дверь открыл солидный мужчина, лет под шестьдесят.
— Разрешите вам вернуть томик Гоголя, — сказала она.
Он впустил ее, тут же запер дверь. Провел в столовую, усадил. И тогда только заговорил:
— Здравствуйте, Лидия Викторовна, — произнес он и сел сам. — Я вас сразу узнал, хотя видел еще девочкой с косичками у вашего дяди, врача Алексея Сергеевича Золотарева. Я — Степан Тихонович Сазонов. Дядя ваш сейчас в моем доме живет. Как он? Как моя семья?
— Все хорошо, — сказала Лидия.
— Жену мою никуда еще не вызывали?
— Никуда, — ответила она. — Вы же знаете, дядю красные очень уважают. В доме все отлично. — Она помедлила и решительно сказала: — Мне срочно нужно видеть Андриевского. — Сазонов даже вздрогнул при имени капитана, и она поняла, что он трусит.
— Очень срочное дело к нему, — добавила Лидия.
— Хорошо. Я вас провожу к одному человеку. — Он умолк, долго смотрел на нее. — Лидия Викторовна, — заговорил он тихо, умоляющим голосом, — посмотрите вы на себя, подумайте о своем будущем! Милая вы моя, я хорошо знаю вашего дядю, знал вашего отца. Он был открытый и честный солдат. Но Андриевский… Примите мой совет: прервите с ним всякие отношения! Если сегодня увидите его, завтра же бегите отсюда! Он вас погубит. Денег я вам дам, деньги есть у меня. Езжайте в Москву. Остановитесь у моих знакомых. Вас примут там. А потом вернетесь к Алексею Сергеевичу. — Он некоторое время молчал, сжав ладонями голову. — Куда Андриевский меня затащил! По его настоянию я скрыл здесь, дурак, что у меня паровая мельница в Екатеринославе, что там живет моя семья… Он запугал меня перед приходом красных, Лидия Викторовна! Я с чужим паспортом живу! Я в подполье! Вы понимаете? А здесь, в Харькове, спокойно служит в губпродкоме бывший владелец сахарного завода. Бывший владелец двух кирпичных заводов живет в соседнем доме. И его не трогают? А я в каком положении? Екатеринослав рядом, там семья, а здесь каждую минуту могут признать меня на улице знакомые! Боже, боже! — И Сазонов забегал по комнате. — Но я не заговорщик, Лидия Викторовна!
— Я смотрела на него, Ваня, слушала. Мне стало противно. А он на колени стал и говорит: «Голубушка, Лидия Викторовна, если нет особой нужды в Андриевском, уезжайте сейчас же в Москву».
— Мне нужно встретиться с Андриевским, — сказала Лидия твердым голосом.
Старик поднялся с колен.
— Хорошо, — согласился он, — я отведу вас к тому человеку. Но передайте капитану: ко мне больше никого пусть не присылает и сам у меня не появляется. Больше никаких поручений я не приму.
В дачный поселок пошли они пешком. Пришли скоро, потому что Сазонов почти бежал бегом. В поселке, тяжело дыша, Сазонов указал ей издали дом под зеленой крышей. Там Лидия должна сказать человеку с протезом на правой ноге, что она от Сазонова, ей нужно заказать пенсне. Сазонов с ней даже не простился, потрусил прочь.
Она вошла во двор указанного дома. Возле крыльца стоял чернобородый человек с топором в руке.
— Добрый день, — сказала Лидия.
— День добрый, — ответил он и направился к гостье, сильно припадая на правую ногу. — Чему или кому обязан вашим посещением, прелестная девушка? — сказал он игривым тоном.
— Я от Сазонова. Он сказал, что у вас можно заказать пенсне по рецепту врача.
— А в городе разве нет мастеров?
— Мне нужно срочно. Для дяди. Сегодня же, а в городе срочно не делают.
— Проходите в дом. Придется подождать часа полтора, два. Вас устроит?
— Вполне.
В доме он представился ей только по фамилии — Игреневым. Угощал фруктами. Рассказал, как его ранило снарядом, как он лежал в госпитале, откуда и выписали и отпустили на все четыре стороны. Дом этот принадлежал его родителям, в восемнадцатом году они умерли от тифа. И он стал жить здесь, одинокий и всеми забытый. Но в один прекрасный день к нему вдруг явился Андриевский.
