к себе, впившись в нее дрожащими пальцами.
– Читала, – пискнула, тушуясь под буравящей сталью темнеющих глаз. – Я… – судорожно сглотнула, сделала вдох-выдох и уже смелее ответила, – я просто читала, Феррон. Я практически ничего не помню из-за травмы, вот и хотела восполнить пробелы. Но ты ведь не веришь, так что…
– Если рассчитываешь раскопать тут семейные тайны, то смею заверить, у тебя ничего не выйдет, – процедил дракон.
Я подняла голову и посмотрела в глаза мужчине, невольно отмечая, как нервно подрагивает его нижняя губа, как он напряжен и болезненно бледен. Поддавшись порыву, прикоснулась ладонью к его щеке, погладила. И он, наверное, не ожидая такого, потянулся ко мне и едва слышно застонал.
– Как же она тебя измучила, – прошептала с сожалением. Простишь ли ее когда-нибудь? – и сердце так предательски заныло, что хоть волком вой.
– Ты никуда не поедешь! И не старайся! – Феррон будто очнулся от наваждения, привычно скривился в усмешке, а потом впился грубым поцелуем, сминая мои губы, кусая их и вторгаясь языком в мой рот. Я чуть не задохнулась от такого напора и болезненно дернулась, когда он запустил ладонь мне в волосы и дернул, запрокидывая голову еще выше.
– Надеюсь, твоему кузену повезет больше, и ему не придется каждый день истязать и насиловать жену, чтобы добиться взаимности, – бросила с обидой, понимая, что никакие слова не убедят Феррона меня отпустить.
– Фер, ты тут? – в библиотеке появился Тобиан. Уверена, он прекрасно знал, что мы оба никуда не ушли, просто тактично намекнул о своем появлении. – Что вы решили? Ты позволишь Эрмине помочь мне с выбором? Я так мечтаю встретить кого-то вроде твоей жены. Так завидую, это такая редкость теперь – истинная пара. Это сокровище, которое не хочется ни с кем делить, понимаю. Но ты ведь Шэд! Практически глава рода. Разве не желаешь и мне хоть капельку счастья?
Феррон все еще держал меня за волосы, и я видела, как слова племянника бьют его похуже просоленной плети по открытым ранам. Глава рода обязан заботиться о ближних. И если есть хоть малейшая возможность укрепить семью, должен приложить все усилия. Чем больше крепких пар, тем здоровее потомство – будущее и опора, надежда Фиерры.
– Если не хочешь, я не поеду, – шепотом обратилась к дракону, и он отпустил меня, отошел на шаг назад. – Но ты сам сказал, что мне не убежать, и… куда я денусь? Я ведь тоже не хочу, чтобы кто-то из девушек повторил мою судьбу.
Сжимая от злости кулаки, он молча смотрел в мои глаза, а я с замиранием сердца ждала вердикта.
– Я подумаю, – бросил недовольный взгляд на Тобиана и тот пулей вылетел из библиотеки, оставляя меня наедине с чудовищем.
Нервно сглотнув, я прижалась спиной к стеллажу, продумывая пути отхода, но проход слишком узкий, чтобы прошмыгнуть мимо мужа. Была не была! Я смело дернулась с места, но сильная рука обхватила меня за талию. До треска в костях Фер прижал к себе и обдал горячим дыханием лицо, наклонился к уху и зашептал:
– Твоя была идея помочь ему? – прозвучало как утверждение, а не вопрос.
– Мой ответ что-то изменит? Ты же все равно не поверишь, – осмелев, мучаясь от вороха странных, смешанных чувств из ненависти, жалости и даже крупицы симпатии, я обхватила его затылок рукой и пальцами зарылась в мягкие волосы. – Какой смысл говорить правду? Она тебя не устроит. Но если хочешь знать, то нет. Тобиан сам попросил о помощи, и я не смогла отказать только потому, что никому из девушек не желаю такой участи, как у меня, – когда говорила, упорно, не моргая, смотрела в стальные глаза дракона. Не знаю, что он видел в этот момент в моих, но в серых озерах бурлило сомнение.
– Неужели впервые в жизни ты решила подумать о других? – и вот снова этот недоверчивый прищур. Я чуть не задохнулась от вспыхнувшей злости. Как же раздражало его полное недоверие! Как же неприятно всякий раз оправдываться за то, чего не делала! Он никогда не научится верить! Это бесполезно!
– Надо же когда-то начинать! – до боли в костяшках пальцев сжала пряди его волос и дернула, заставляя дракона зашипеть. Стиснула зубы от той ненависти, что кипела внутри. И вдруг совершила то, чего никак не ожидала!
Набросилась на Фера, впиваясь страстным поцелуем, чувствуя, как трепещет каждая клеточка тела. Казалось, впервые пробовала его на вкус, с удовольствием впитывая влагу, отчаянно и смело орудуя языком. От неожиданности он даже не сразу ответил, но вскоре мы гармонично сплелись в жарком поцелуе. Я извивалась в тесных объятиях, ощущая затвердевшую мощь внутренней частью бедер. Видимо, совсем сошла с ума и потеряла всякий страх, опустив руку на то самое место, сначала осторожно трогая, а потом и вовсе сжимая через ткань брюк.
Словно во сне, в безумном наваждении принялась торопливо сдирать с мужа одежду, даже не думая о том, что нас могут увидеть. Мое платье в унисон трещало по швам от его натиска и нетерпения. Дрожащими от возбуждения руками он сжимал мою грудь, на что я остервенело прикусила его нижнюю губу. На секунду он отпрянул, посмотрел в лицо подернутым страстью взглядом и с улыбкой слизнул каплю крови.
– Моя сладкая, – прошептал с придыханием и подхватил меня на руки.
Я обхватила его тело ногами, вцепилась ногтями в крепкую спину, раздирая горячую кожу и получая странное удовольствие от того, что причиняю ему боль.
– Как же я тебя обожаю, – шептал он безустанно, прижимая меня к стеллажу так, что стон сорвался с губ. – Моя Эрмина. Девочка моя, – медленно провел рукой по коже от колена вверх по внутренней части бедра, задирая ткань платья. Кружевная преграда затрещала, и вот я уже чувствовала его разгоряченную плоть между ног. Задрожала всем телом в предвкушении вторжения, изнемогая от желания вобрать его в себя, чтобы заполнить ноющую пустоту.
Поджала губы, чтобы не застонать, когда он начал осыпать мою шею поцелуями, влажной дорожкой спускаясь все ниже к ключице, а затем к груди. Вобрал ртом сосок, терзая его зубами и обводя ореол языком, будто залечивая раны после пытки.
– А-ах! – сорвалось с губ. Я тихо застонала, запрокинула голову. Устремила взгляд в потолок и замерла, чтобы прочувствовать каждый сантиметр входящего в меня естества. Мурашки пробежали по телу, когда стальная мощь одним сильным толчком вновь припечатала к стене. Опять эта до одури приятная боль, которую хотелось переживать снова и снова. Он будто слышал мысли, предугадывал желания! Вышел почти весь и снова вошел
