и трогается с места.
— У тебя замечательная мама, — сообщаю ему.
Женский силуэт удаляется и вскоре вовсе пропадает из виду. Я выпрямляюсь и смотрю перед собой.
— Даже не скажешь, что ты её сын.
— Это почему же?
— Она добрая и нежная, а ты грубый и бесчувственный.
— Потому что она женщина, а я мужчина. Мы во многом с вами отличаемся.
— Это я уже поняла. Слушай, а тебя точно не усыновили?
Кирилл хмыкает, но на вопрос не отвечает. Мне бы замолчать, но выпитое вино даёт о себе знать. Хочется уколоть своего бывшего мужчину. Сделать ему больно, неприятно. Хотя бы чуточку. Главное, вовремя остановиться, иначе о его помощи можно забыть.
Мы едем по ровной дороге. Надо как-то подойти к разговору с сестрой, но я совершенно не знаю как. Ещё и телефон начинает звонить в сумочке. Взглянув на дисплей, ужасаюсь. Это Серёжа!
На экране светится фотка, где он улыбается, сидя на скамейке в парке. Это я его фотографировала. В груди копошится совесть. Пока он зарабатывает деньги, чтобы свозить меня на море, я катаюсь в машине с бывшим. И к собственному ужасу, совершенно не испытываю угрызений совести. Возможно, потому что Серёжа далеко и не видит меня. К тому же не поддержал, когда я нуждалась в этом.
— Ответишь своему мальчику? — спрашивает Самсонов, прищурившись.
Он бросает взгляд чётко на мой дисплей. Видит фотографию того самого «мальчика». Разговаривать при Кирилле не хочется. Не стану же я второй раз называть Серёжу любимым? Точно не смогу потом оправдаться! Но всё же снимаю трубку.
— Алло.
— Привет, солнце! Чем занимаешься?
— М-м, с работы еду…
Отворачиваюсь к окну, чтобы не видеть самодовольное лицо Кирилла.
— Так поздно! Задержали?
— Угу.
— Вита, ты извини меня за вчерашнее. Я вспылил, ты вспылила. Давай я вернусь, и мы спокойно всё с тобой обсудим. Взвесим все за и против.
Да, и дождёмся того момента, когда Майю заберут в приёмную семью. Этого вслух я, конечно же, не озвучиваю. Просто не хочу, чтобы Кирилл стал свидетелем очередной нашей ссоры. Пусть думает, что между нами всё хорошо и я безумно счастлива иметь такого парня, как Серёжа.
— Договорились, — отвечаю я. — Давай, как только доберусь домой, сразу же тебя наберу?
— Ладно. Я пока в спортзал сгоняю. Фотку прислать?
— Обязательно!
— До связи тогда.
Серёжа кладёт трубку, я блокирую телефон и тут же возвращаю его в сумочку. Бросаю беглый взгляд на Кирилла. Он задумчиво смотрит на дорогу. Едет быстро и уверенно. Ни слова не спрашивает о Серёже, хотя я более чем уверена — он слышал наш разговор.
Когда мы сворачиваем на знакомую улицу, Самсонов даже не уточняет мой адрес! Я всё жду, что хотя бы номером дома поинтересуется, но не тут-то было. Он уверенно тормозит у нужного подъезда, глушит двигатель и выходит из машины.
Я выбираюсь следом. До того, как он подойдёт и протянет мне руку. Прикасаться к нему сложно, почти больно.
На улице темно, во дворе слабо горит фонарь. Кирилл поднимает голову и смотрит прямо на мой этаж. Пятый.
На кухне возится бабушка. Наверняка ждёт внучку и греет ужин. А тут я приду, совершенно не голодная. Она расстроится.
— Пиздец домик, — качает головой Самсонов.
— Нормальный он! Не элитный, конечно.
— Восьмидесятого года?
— Семидесятого, — поправляю я. — Вернее, семьдесят четвёртого.
— В гости, как я понимаю, не позовёшь?
— Не позову, — мотаю головой. — Я не одна живу.
Кирилл переводит на меня взгляд. Делает глубокий вдох, подходит ближе. Не знаю, о чём он подумал! Что я с Серёжей живу? Уточнять не решаюсь, только инстинктивно пячусь назад и упираюсь лопатками в дверь его автомобиля.
Дыхание сбивается, тепла и запаха Кирилла так много, что начинает кружиться голова. Мне кажется, или он… поцеловать меня хочет?
Увернуться бы и сбежать куда глаза глядят, но я стою обездвиженно и позволяю Самсонову обнять меня за талию. Крупные ладони скользят по спине, проходятся по рёбрам. Он вплотную к себе прижимает. До хруста и нехватки кислорода.
Серёжа, прости. Я делаю это с благими намерениями.
Жёсткие губы касаются моих, ладонь поднимается выше, обхватывает затылок, пресекая все попытки вырваться или отстраниться. Поздно, слишком поздно.
В ушах гудит так громко, что я больше ничего не слышу. Только чувствовать могу. Как влажный язык приоткрывает мой рот, как скользит внутрь. Как ласкает и задевает мой. Думать буду потом. Жалеть тоже. Анализировать. И грызть себя за то, что так легко позволила Кириллу сломать высокую стену, которую я старательно возводила эти два года. Кирпичик за кирпичиком. Ему удалось разрушить её за считаные секунды.
Я выхожу из оцепенения и целую его в ответ. Переплетаю наши языки, опускаю ладони Самсонову на плечи. Осторожно, потому что помню все его шрамы под футболкой. Они до сих пор стоят перед глазами. Он не дёргается и никак не реагирует. Значит, не больно.
— Лучше бы я не видел тебя сегодня, — с жаром шепчет на ухо. — Крышу сносит, Вита.
— Лучше бы я никогда тебя в своей жизни не встречала, Самсонов!
Он улыбается. Целует мой висок, ухо и шею. Настойчиво, быстро. Словно боится, что начну кричать и звать на помощь. Я буду звать на помощь, но только его. Больше никто не откликается.
Кирилл приспускает тонкую бретельку платья, гладит плечо, затем оголяет грудь. Я без белья. Соски затвердели и сладко ноют. Какое счастье, что сейчас темно и ничего не видно!
— Ты дрожишь, — заключает он. — Боишься меня?
Боюсь. После того, что он со мной сделал, я боюсь подпускать его близко. Слишком свежи все те жуткие воспоминания. Как скулила и выла от бессилия. Молилась ночами, чтобы он пришёл. Но он меня не слышал.
Отрицательно мотнув головой, позволяю его шероховатым ладоням сжать грудь. Несдержанно и грубо, вырывая из лёгких громкий, протяжный стон.
Не растерявшись, опускаю руку ему на ширинку.
