анестетика. Заваливаюсь на диван и включаю телевизор. Сейчас бы пальцем у виска покрутили все те, кто был в курсе, почему я оставил должность в Москве и воевать полетел. Их было немного, но они и тогда не особо подбирали выражений. Придурок, долбоёб, смертник. Лучше бы девица положенный срок отсидела. Передачки бы носил, ждал. Чем быть должным генералу.
Косминин не сразу условия выдвинул. Спустя две недели после того, как Виту отпустили. Сказал, мол, поздравляю! Летишь, Самсонов, в жопу мира, где пачками гибнут наши люди, выполнять важную миссию. Решаешь боевые задачи, преданно служишь родине. Генералу нужен был свой проверенный человек и раз уж я не стал его преемником, то хоть где-то должен был сгодиться.
Изначально речь шла о месяцах, затем на год-полтора затянулось. Меня всё сменить обещали, но ни фига не выполняли. Когда в плен попал, я сам виноват был — потерял бдительность. Потому что сил воевать уже не было. Домой тянуло адски. В мирную жизнь, подальше от бесконечных взрывов и выстрелов.
И я вернулся. Полуживой, правда. Будто одна оболочка осталась. В больничке пролечился, на несколько месяцев вегетарианцем стал. Всё вспоминал пытки паяльником и запах палёного мяса, вбивающийся в ноздри.
Потом полностью в себя пришёл. Жизнь наладилась, купил машину. Приспособился. Вот только, казалось, чувствовать перестал. Всё делал на автомате, словно робот. Занялся фирмой отца, уволил управленца. Вспомнил основы финансов, которым учился кода-то в универе, до того как жизнь занесла меня в армию. Просыпался, ел, принимал душ, выполнял базовые действия, потому что надо было. Познакомился с девушкой. Спокойной, послушной. Решил, что больше, блядь, никаких малолеток. Хватит с меня.
Но стоило только встретиться с Витой в больничной палате, как устоявшаяся жизнь вновь полетела в чёртовой матери. Хватило нескольких фраз и взглядов, чтобы почувствовать тягу. К жизни, к людям, к ней. Как получивший наркотик, остановиться не мог, хотя пресечь всё на корню было в моих силах. Не в её.
Я упорно настаивал на присутствии Виты. Когда в кафе подвозил, когда в гости к матери пригласил. Думал, смотреть на неё не смогу после выходок дурацких. Меня вполне устраивало заочно знать, что у неё всё хорошо. Но нет, наоборот. Смотреть хотелось. И целовать, трогать, гладить. Такую нежную, красивую, чистую. Она будто побуждала меня жить. Здесь, сейчас, вчера и завтра. На латинском vita означает «жизнь». Для меня она сама была этой жизнью.
Встаю с дивана, потому что воспоминания вызывают очередной приступ зуда. Неконтролируемый. Иду в душ, долго стою, упершись ладонями в настенную плитку. Выхожу, потому что отпускает, но ненадолго. Достаю мази, обрабатываю живот. Помогает отлично, но до спины я не дотягиваюсь и впервые начинаю жалеть о том, что попросил Тамилу не приезжать сегодня.
Впрочем, видеть её после Виты совсем не хочется.
Глава 13
Вита
— Ну же! Не молчи! — умоляет Катя, когда мы закрываемся в сестринской на обед.
— О чём рассказывать-то?
— Ты издеваешься? Вчера с работы сбежала со своим бывшим, а теперь говоришь, что рассказывать нечего? Не поверю!
Катя ждала рассказа полдня, а я вела себя как партизан и ни слова не промолвила. Держала интригу.
Подруга греет контейнеры с едой в микроволновке, включает чайник. Смотрю на то, как она старается, и даже смешно становится.
— Всё прошло хорошо. Душевно посидели, потом Кирилл отвёз меня домой. Ему по пути было. Сказал, что постарается помочь, — отвечаю я, принимая чашку горячего чая.
— Ну вот! А я тебе что говорила? — улыбается Катя. — Он ради тебя на всё готов! Так смотрел тогда в машине, что даже у меня мурашки шли по коже.
Я цокаю языком и отвожу взгляд. Делаю глоток обжигающего чая. Обычно Кирилл смотрел, ничего особенного. По крайней мере, я ничего не замечала ровно до вчерашнего вечера, когда Самсонов накинулся с поцелуями во дворе дома. Это было очень неожиданно! Он целовал, трогал и нагло раздевал. А я стояла, как дура, со спущенным платьем и обнажённой грудью. И ничего не могла с этим сделать! Потому что боялась его отказа. Ага. Господи, да кому я вру? Потому что тоже этого хотела. Не дай бог кто-то из соседей увидел бы и доложил бабушке о том, чем занималась её внучка… Я бы со стыда сгорела!
Другое мучает. Чисто женское любопытство. Всю ночь и утро об этом думала. Если Кирилл вёл себя настолько несдержанно, означает ли это, что в отношениях с новой женщиной у него не всё гладко? Или просто захотелось развлечься и вспомнить прошлое?
— Майя теперь будет жить с тобой и бабушкой! — продолжает Катя. — Чудесно же!
— Да, чудесно. Сестра нормальной жизни не знала. Родители — алкоголики, дома есть было нечего, одежды никогда новой не покупали. Если бы не бабуля, которая всегда о ней заботилась, Майя бы пропала.
— Какая бабушка у тебя молодец!
— Согласна.
Правда, утром мы с бабушкой нехило повздорили. Она посчитала, что я сижу, сложив руки, и ничего не хочу делать для того, чтобы забрать сестру. Будто это так просто! Сказала, что у меня дырявая голова — несчастные справки забыла! Я грубо ответила, вспылила. После чего бабуля психанула и сообщила, что как только опека отдаст нам Майю, она свалит из Москвы в деревню и заберёт сестру с собой. Слова о том, что так не пройдёт, — не действовали! Опека будет как минимум ежемесячно в течение первого года заявляться ко мне в квартиру и интересоваться тем, как я справлюсь с обязанностями. А просто забрать Майю и свалить в посёлок… Да не выйдет так!
— Не обращай внимания, — отмахивается Катя. — Она уже старенькая, не понимает, что получить одну несчастную справку — это целый квест! Можно убить всю нервную систему. Останется бабуля в столице, никуда не денется.
— Хорошо бы. В Москве для девочки больше возможностей. Я запишу её в хорошую школу, художку. Майе понравится, я уверена!
— Всё получится, Вит! — Катя кладёт ладонь на моё плечо и слегка сжимает в знак поддержки. — Но ты главное мне скажи: что ты должна будешь Кириллу в обмен на помощь?
Дверь в сестринскую с грохотом
