– И неизвестно, что еще может вырваться отсюда.
– И вырывается, к сожалению… Пока болезни косят местное население – это нормально.
– Так говорит представитель Красного Креста!
– У меня свои взгляды на существующий миропорядок. Двойственные – как врача и философа. Как врач я обязан лечить людей и, не щадя сил, биться со смертью. А как философ… На этом континенте явный переизбыток населения. Туземцы плодятся, как тараканы. Это у них в генах. Чтобы выжить в таких условиях, нужно быстро плодиться.
– Чем они занимаются с удовольствием, – иронично заметил Игорь.
– Сегодня в Африке проживают, точнее прозябают, девятьсот миллионов человек. А в 1960 году население составляло чуть больше двухсот пятидесяти миллионов. Виной тому лекарства, которые снизили смертность во много раз. Континент лопается от демографического перегрева. И дикари хлынули в цивилизованный мир.
– В него кто только не хлынул.
– И это печально, уважаемый русский. Печально.
– То есть вы за регулирование демографии? Даже крайне жестокими мерами.
– Конечно! Иначе наша планета погибнет. Останется пустыня, усеянная костями чернокожих вандалов.
– Я всегда говорил, что врачи самые гуманные люди, – хмыкнул Великанов.
– Врачи циники. Без здорового цинизма в этой профессии не выжить.
– Союз цинизма и гуманизма.
– Иногда цинизм побеждает. Особенно это фатально для микробиологов. Появляется искус поставить смерть себе на службу… И нет для этого места лучше, чем Африка.
– Сокровищница болезней.
– Точно, – добродушно улыбнулся доктор. – Здесь всегда толкались локтями ученые с военным уклоном со всех развитых стран мира. В том числе и ваши соотечественники. Искали новые штаммы.
– И создавали новые?
– Вирус нельзя создать, – возразил доктор. – Его можно трансформировать.
– И придать заданные свойства?
– Это реально. Но об этих вещах лучше не говорить слишком громко вслух. Дурной тон. Особенно для вирусологов.
У Великанова создалось четкое ощущение, что доктор пытается его прощупать на эту тему. Но не слишком настойчиво. Что тут имеет место – простое любопытство? Профессиональный интерес?
– Мне будет недоставать общения с вами, – протянув руку, произнес доктор.
– Даст бог, еще увидимся, – улыбнулся Великанов, пожимая протянутую руку.
– Нас через неделю перебрасывают в Габон.
– Тоже теплое местечко.
– Даже горячее. Еще лучше этого…
Дружески распрощавшись со словоохотливым циничным шведом, Великанов в сопровождении охраны вышел за территорию бригады. Судя по всему, карантин будет скоро снят и часть заживет обычной жизнью.
Его встретили привычные духота и жара. Но адское африканское солнце казалось сегодня ласковым. Он будто выбрался из выгребной ямы на свет божий. Так чувствует себя человек, который, стоя у стенки перед расстрельным взводом, слышит вместо команды «Огонь!» решение о помиловании.
У ворот части его ждала машина – джип песочного цвета, с водителем-метисом в форме с сержантскими нашивками. Он встретил русского военспеца, четко откозырял и отрапортовал:
– Вас приказано доставить в Генштаб.
– Ну если приказано, – добродушно кивнул Великанов. В его душе пели арфы.
Здание Генштаба колониальной французской постройки, в отличие от других памятников архитектуры в Катанге, было отреставрировано, выкрашено и выглядело вполне прилично. На третьем этаже в просторном кабинете Великанова ждал его друг полковник Тхиоро Лванга. Он похлопал русского по плечу, потряс руку и сказал:
– Игорь, ты не представляешь, как я рад тебя видеть! Мне сильно не хватало тебя.
– Спасибо на добром слове, – Великанов устроился поудобнее в огромном плетеном кресле, заказанном под огромную тушу полковника Лванга. – Какие новости? Меня еще не решили зажарить живьем?
– После рейда на Лагуну? – полковник улыбнулся во весь рот. – Даже не буду спрашивать, что у тебя там произошло с Шинамано.
– Неинтересно?
– Я и так все знаю. О том, как ты чуть не прикончил его перед атакой, знает последний повар в армии.
– Это несколько преувеличено. Просто в нужный момент я попросил передать мне управление операцией. И убедил его не поднимать бойцов в лобовую атаку на укрепленные позиции.
– Убедил! – Лванга ударил ладонью по низкому плетеному столику и захохотал – это было похоже на пыхтение подходящего к перрону паровоза.
– Хоть он и был пьян, но моим доводам внял, – Великанов тоже улыбнулся.
– Ты умеешь просить, – вытерев выступившие от смеха слезы, кивнул Лванга.
– Теперь, как я понимаю, Шинамано жаждет моей крови. И как он надеется ею напиться?
– Он подумывает, конечно, как тебя уничтожить. Но вслух не высказывается. Формально ведь он командир, руководитель операции, которая закончилось успешно.
– Успешно, – нахмурился Великанов. – Я не могу свыкнуться с таким уровнем боевых потерь. У нас бы командира подвесили за одно место, угробь он при спец-операции треть личного состава.
– У вас другой личный состав. Иная подготовка. Другая дисциплина! У нас потерять треть – это нормально, ты прекрасно это знаешь… Не будем о грустном. Шинамано представлен к ордену Военной доблести второй степени.
– Просто счастлив за него.
– Пока он будет сидеть тихо. Но планы мести в отношении тебя вынашивать не прекратит. Эту проблему я беру на себя.
– Может, мне лучше взять ее на себя? – хмыкнул Великанов.
– Я подумаю, – вполне серьезно произнес Лванга. – Кое-кто хочет увидеть Шинамано в должности моего заместителя. А потом… Возможно, в какой-то момент тут и понадобится твоя помощь. Но пока рано.
Великанов горько усмехнулся. Лавры киллера его не прельщали. Но майора Шинамано Чилумбу после всего случившегося он завалил бы с удовольствием.
– Ладно, – полковник махнул рукой. – Не забивай голову всякими глупостями. Отдыхай несколько дней.
– Пойду отпраздную орден, который получил Шинамано.
– Пойми, Игорь. Это дань политической ситуации. И министр, и президент прекрасно знают, кто чего стоит. Тебя же могу порадовать, что премиальные переведены на твой счет. И премиальные щедрые.
– Спасибо. Мне, как солдату удачи, это греет душу и карман, – с неожиданной горечью прорезалось у Великанова.
– Отдохни. А потом… Ты мне нужен. Нам нужен, – с нажимом произнес он. – Бери машину с шофером. Она сегодня твоя. Встряхнись. У нас впереди еще много дел.
Распрощавшись с полковником, Великанов вышел под палящее солнце. Его радостный настрой поблек. То, что жив и здоров, пуля не взяла и бацилла миновала – это хорошо. Но проблемы. Проблемы.
Оказавшись на воле, перво-наперво он сбросил через Интернет закодированное сообщение в Москву, где описал все произошедшее с ним, добавив некоторые выводы, среди них главный – на территории Республики Макао разрабатывается современное бактериологическое оружие на основе вируса свиного гриппа. Он подозревал, что в Центре и так об этом осведомлены. Теперь оставалось только ждать. Он знал, что задание будет.
На следующий день он получил ответ из Москвы с инструкциями на ближайшее время.
Великанов не ошибся в прогнозах. Он снова в игре! И она предстоит забойная. Та, которой он давно не пробовал. Когда бьешься не за интерес и не за выживание, а за идею. И за Родину. И жизнь твоя ничто перед большой целью. А это уже совершенно другой расклад.
«Пирамида» затевает действительно нечто серьезное. Об этом говорил хотя бы масштаб бюджета, выделяемого на разведывательные мероприятия. Суммы, которыми Великанов мог оперировать, вызывали уважение.
Первоочередное задание было нелегким. Но, прикинув ситуацию, Игорь оценил его как вполне выполнимое. Правда, придется явить чудеса изворотливости и интриганства, но жизнь научила его и этому. Иначе в Африке не выжить.
Главное, чтобы не было форс-мажора. Не настигла бы шальная пуля, которые вьются как мухи цеце при любой операции. Ему нужно всего лишь несколько дней затишья.
Великанов встал, прошелся по роте. Потом взял мобильный и нащелкал номер, который известен очень немногим людям.
Через три минуты он уже знал – с ним согласны встретиться завтра…
А через пять минут прозвучал сигнал боевой тревоги.
Еще через две минуты Великанов был проинформирован, что началась крутая заварушка. И надо брать оружие и снаряжение.
Ну все, понеслось. Как подгадали, гады!
– Группа спецназа – на боевые!
Глава 10
– Конгресс народов Африки озвучил предложение лишить доктора Уэйса Нобелевской премии из-за позиции, несовместимой с понятиями цивилизованности и гуманизма. Воинствующее мракобесие никак не сочетается с современной наукой и не соответствует высокому званию лауреата премии, имеющей значение для всего мира, – на одном дыхании выдал ведущий новостной программы телевидения и передал слово своей напарнице.
