— Я надеюсь мы с тобой теперь часто будем видеться. Хорошую внучок пару себе выбрал. Скромная, застенчивая. И не пьёт совсем. Сейчас редко таких встретишь.
Её внук, успевший отрезать и положить себе в рот приличный кусок стейка чуть не подавился им от этих её слов. Я залилась румянцем, с горечью опустив взгляд в тарелку. Всё-таки пришлось свое нежелание выпить за встречу с ними оправдать своими принципами и тем, что нам ещё нужно возвращаться на работу. И так сильно задержались. Не говорить же ей, что я беременна от бывшего мужа. По-моему, знай они всю мою ситуацию, то ещё неизвестно как бы меня приняли. Может удар не только деда, но и бабку бы хватил.
К тому же и «женишок» мой сразу оживился, чтобы я не обольщалась, да и чтобы восторги стариков поумерить.
— Бабуль, слишком часто вряд ли получится, — мне даже стало неловко за то, как он это выговорил. Его так тешила его эта мысль о скором расставании с ними, что мне стало обидно за его стариков. Ну видно же, что они в этом паршивце души не чают. А он? Вот у меня из бабушек и дедушек были только соседи. Единственная бабуля, которую я знала, умерла, когда мне было три года. Вторая не желала знать меня. Может поэтому я так любила болтать с бабкой Христиной. Просто потому что своих у меня не было, а она ещё и конфетами угощала. А у Славы и дед и бабушка живы, но первым, что я услышала, когда он дожевал наконец своё мясо было:
— Вы далеко живёте. У нас работа. Да и во сколько ваш поезд вечером?
Даже мне стало ясно, как он спешит отделаться от них.
Его бабке тоже. Но поерзав на стуле, она заломила руки и как-то виновато выговорила, вперив в меня жалобный взгляд, будто решение этого вопроса именно от меня зависело:
— Ксюша. Славушка. Мы ведь хозяйство всё продали пока дед болел. Так что там нас больше ничего и не держит. Да и больницы здесь опять же рядом для деда. Так что мы со стариком надеялись у вас хотя бы на месяцок задержаться. Не прогоните?
Вячеслав Сергеевич переглянулся со своей мамой. По-моему, даже слепому в этот момент стало бы непонятно, как он рад такой затее. Начал лопотать что-то про климат в их родном поселке, да и морской воздух опять же, который был бы более благоприятен для его бабушки с дедушкой, но его мать резко его перебила.
— Мама, папа! Ну конечно не прогоним! О чём вы говорите вообще! Как вам не стыдно!
Как по мне так стыдно должно было быть только Вячеславу Сергеевичу, но он так сердито зыркнул на меня, когда его мать обнималась с родителями, пуская слезу, что я опять промолчала.
Лишь вилку в своих руках сжала сильнее и нижнюю губу закусила. Надо ли полагать, что если его родственники здесь задержатся, то эта встреча станет не единственной, а соответственно и сумма моих премиальных только возрастёт?
Пока глупо лелеять такую надежду, но в моём безвыходном положении мне приходится радоваться любой возможности заработать. В конце концов «Горько!» нам никто не кричит, а рассчитывать кроме себя мне действительно больше не на кого.
19
Хоть на обратном пути до нашего офиса мой начальник и предупредил меня, что постарается минимизировать мои встречи с его родственниками, но я всё равно была довольна как слон. Потому что ещё два или три таких семейных собрания, как он сказал, мне было «не избежать». НЕ ИЗБЕЖАТЬ! Понимаете?!
Сразу после этого обеда мне на карту упала внушительная сумма. Понятное дело, что внушительная по моим скромным меркам. И я так воодушевилась этим, что решила даже тортик домой вечером купить. Надо же мне как-то мать задабривать. От мыслей о маме стало грустно на сердце, но доработав положенное, я всё-таки осуществила задуманное. По дороге домой зашла в супермаркет возле нашего дома. Купила мамин любимый бисквитный торт с кремом и кусочками фруктов и бутылку шампанского. Мне нельзя, но её порадовать хотелось. Пусть хоть с подружками отметит то, что скоро бабушкой станет. Хотя понимаю. Ей в этом поводов для радости довольно мало. И всё равно домой я шла почти счастливая.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Уже на лестничной клетке на нашем этаже услышала музыку из нашей квартиры. То ли мать опять своего Анатолия Николаевича позвала, то ли с подружкой квасит. И я не про капусту сейчас. Без особой надежды вставила ключ в замочную скважину, но судя, по тому как он легко провернулся и по закрытой двери кухни, за которой были слышны громкие женские пьяные голоса, которые я услышала, когда в квартиру зашла, скорее второе.
Тихонько села возле двери, отставила торт с бутылкой.
— Ингусь, ну мне этот ребёнок её сейчас вот совсем не упёрся, — заплетающимся языком лопочет мать своей подружке, пока я вожусь со своей обувью в коридоре. — Мне мой Николаевич сказал, что ушёл бы от своей жены наконец, да тут моя коза поселилась. Ну куда он придёт, если здесь дочка моя всё время?
— А ты уверена, что это не очередные его пустые обещания? — с сомнением спрашивает её подруга. Та самая из женской консультации.
- Нет. В этот раз точно! — с уверенностью в голосе выдала мать. — Думаю, может ей хоть таблетки подсунуть, чтобы выкидыш спровоцировать? А то моя дура уперлась рогом рожать и всё…
Моя рука так и замерла на ремешке босоножек. Что она собралась сделать? Застегнула замочек обратно, потянувшись к уже расстегнутому на второй ноге. А мать продолжает выкладывать свои планы, прикрывая это всё заботой обо мне.
— С её мордашкой и фигурой она в два счета нового мужика найдет. С квартирой. С машиной. А не как в прошлый раз. Надеюсь хоть теперь мозгами будет думать. Но сама понимаешь с прицепом, кому она такая нужна будет? Сама идиотка не понимает, что жизнь свою губит.
Её подруга не так в этом уверена.
— Ну это внук всё-таки твой. Да и ты думаешь твоя Алиса на это пойдёт? Сама же сказала, что дочка твоя рожать решила.
Моя мама со смешком хмыкнула:
— Да кто её дуру спрашивать будет! Подсыплю во что-нибудь. Потом ещё спасибо мне скажет!
Инга, накатив стакан, ударяется в воспоминания, пока я похолодев замерла в коридоре. Это какой-то адский п*здец! Мать что же уже совсем свихнулась на почве своего одиночества, чтобы такое со мной сотворить? Но она же всё-таки мама моя, а не мачеха. Неужели этот её брехливый Анатолий Николаевич стоит жизни её внука или внучки? Слушаю дальше, о чем они говорят. Но в основном сейчас говорила именно Инга.
— Я тут по молодости попробовала, то о чём ты говоришь. Мне моя подруга подсунула. Вместе медучилище с ней заканчивали. У меня тогда сыночку всего полгода было, а тут вторым залетела. Ещё и она убедила, что ну куда мне его сейчас. Второго-то? Муж постоянно в разъездах. Мне с ним и посоветоваться даже возможности не было. Да ещё и с грудничком и по месяцу тогда сидела одна. В общем послушала сдуру, выпила твою как ты говоришь таблетку. Даже сразу несколько штук, хотя и знала последствия, но чтобы наверняка, — подружка моей матери громко вздыхает, вспоминая всё это. — Валь. Я думала я сдохну. Всю ночь меня мотало. Так херово мне ещё никогда не было. Наутро ещё муж приехал. Отругал меня конечно. Потом ещё и подруга эта добавила. Потому что я не рассчитав дозу не только ребёнка скинула, но и сама коньки тогда чуть не отбросила.
— Но не отбросила же! — стоит на своем мать. Из-за чего уже я прихожу к соответствующим выводам. Нет. Она не откажется от своей затеи. Но что же мне теперь делать? По-хорошему надо было бы съезжать от неё, но я так надеялась накопить сейчас денег перед родами. Да и те небольшие накопления что у меня уже есть быстро закончатся. Всё уйдет на оплату съемной квартиры. А дальше как? Опять побитой собакой возвращаться к матери только теперь без гроша за душой? Но и оставаться с ней как? Что мне теперь совсем в этом доме ничего брать что ли нельзя? А уж тем более из её рук? Она ведь сейчас и угробить меня готова лишь бы с мужиком своим наконец сойтись. Хотелось бы конечно надеяться, что это просто пьяные разговоры и она оттает и передумает, но зная мою маму…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
