— Ну что там ещё? — проворчала, нахмурив брови. Слишком уж он близко. Так что даже поры на его лице могу рассмотреть. Прижимается своим бедром к моему, что тоже доставляет мне своеобразный дискомфорт. Как-то мне неспокойно рядом с ним. То ли уже по привычке из-за любого его прикосновения дергаться начинаю. Но на Игоря же иначе реагировала. Что он есть, что нет, со мной из-за его присутствия рядом ничего такого не происходило.
— Да вот здесь кое-что осталось, — подозрительно хрипло выговорил Степнов. Одной своей рукой всё ещё удерживает мое запястье. Не больно, но уверенно. А вот сам. Я не успела спросить, о чем он, как он вжал свои губы в мои. Смял их.
Я приоткрыла рот, чтобы запротестовать. Но лучше бы этого не делала. Потому что внутрь тут же скользнул его язык. Мой вздох удивления утонул в откровенном поцелуе.
Ну, вот, Глеб! Ну ёпрст! Ты конечно тот ещё МЧСник! Ведь почти же хорошо начал! Почти поговорили по-человечески! И на тебе! Стоило мне один единственный раз подпустить его к себе чуть ближе, чем обычно, как он тут же повёл себя как обыкновенный мужик и набросился на меня словно одичавший бык. И в этом он весь! Сюсюкаться и обещать золотые горы, чтобы даму утешить, это совсем не его. Скорее слёзы вытер. Помощь предложил. И всё, мать. Теперь можно и к делу! Бородой своей все губы и подбородок мне исколол. И мне конечно же хотелось поддержки сегодня. Какой-то нежности и даже ласки. Но не такой же! Можно ведь было ограничиться просто хорошими словами. Женщину во мне пробуждать вовсе не обязательно было! Тем более, что когда он совсем разошелся я над собой ещё и голос матери услышала. Как, и когда, она рядом появилась я даже не поняла. Не было у меня такого, что меня целуют, а я в это время думаю выключила ли я утюг дома. Замечаю всякие мелочи и как мать из подъезда выходит. А вот нет. Хотя должно было быть именно так! Мне же Глеб никогда не нравился! Только я подняла на неё глаза, когда она, кутаясь в свой цветастый халат, уже выговаривала мне.
— Дочь, ну ты даешь конечно! Я тут волнуюсь, как она там. Одна. Ночью. На улице. А она здесь звёзды с соседом под подъездом ловит!
Смутилась жутко. Отпрянула от Степнова, который не очень-то был и рад появлению моей маман. А мать, взглянув на нас ещё раз, только усмехнулась и покачала головой.
— Ладно. Я тебя дома жду, — это мне. Потом задумчиво посмотрела на Глеба и насмешливо сказала, отметив его физиономию, измазанную в моей помаде. — Глебушка, этот розовый оттенок кажется тебе очень к лицу.
Хорошо хоть после этого она, не нарочно хлопнув деревянной дверью, всё-таки ушла обратно в подъезд. Иначе мое желание провалиться сквозь землю из-за её новых искрометных реплик только ещё больше возросло бы.
Перевела взгляд на Глеба и поняла, что опять краснею. До появления матери, мне казалось, что Степнов меня так крепко держит. Так крепко, что я просто никак не могла вырваться. Но оказалось, что он по-прежнему просто удерживает одной рукой моё запястье, которое я с легкостью могла бы выдернуть если бы только захотела. Но я почему-то этого не сделала. Поэтому только ещё больше на Степнова разозлилась. И что это вообще была за наглость такая с его стороны?
— Ты…! Это…! Я же не давала такого разрешения?! — я до такой степени растерялась из-за его поступка, что мой мозг аж мысли формулировать в адекватные или хоть какие-то предложения отказывался. В общем плюнула на это бесполезное занятие, и, замахнувшись влепила Глебу пощечину.
— Чтоб больше такого не было!
Вскочила. Даже за ручку двери парадного схватиться успела, когда Степнов крикнул вдогонку:
— Алис, так ответила же?
Повернулась к нему красная, как помидор, и испепелила взглядом. Да просто прав ведь он. Так прав, что я от неожиданности и непонимания своего поведения веду себя как дурная школьница, а не взрослая двадцатипятилетняя женщина. Отчего он только скалится надо мной.
Ведь я действительно ответила. Пусть неуверенно и неосознанно, но ответила! И не то чтобы он принуждал. Или в руках своих сжал до хруста костей. Да чёрта с два! Могла ведь сразу от него отстраниться! Отпрянуть. Накричать на него и гордо уйти. Но почему-то не сделала этого. Сама от себя в шоке. Какая-то порочная женщина, а не будущая мать! Хлопнула тяжелой дверью от досады и скрылась в подъезде под смех Степнова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
14
Осторожно захожу в квартиру. Хотя какой смысл красться, если мать и так меня только что видела во всей красе. Уже через несколько секунд, после того как открыла и закрыла входную дверь, щелкнув замками, слышу её голос.
— Дочь, а ты молодец, — доносится из единственной комнаты, которая служит нам и залом, и спальней. — Не пропадёшь.
Мне даже думать не хочется на что она намекает. Просто молча разуваюсь, когда она выходит ко мне в коридор.
— Зря я вообще переживала за тебя.
В её руках открытая банка с кремом. Из тех что часто рекламируют, но ужасно впитываются в кожу. Мать наносит этот крем на лицо и поглядывает на меня сверху вниз, пока я снимаю обувь, устроившись на низкой полке прихожки. Крем на её физиономии уже похож на низкопробную белую маску, но маму больше заботит другое.
— А Глеб-то вообще знает про твоё интересное положение? Или это его ребёнок?
Я краснею из-за такого её предположения. Обидно, что она вот так обо мне думает.
— Не было у меня с ним ничего такого! — выпаливаю, отставляя обувь на полку.
— Ну, так может надо чтобы это случилось?! У тебя сколько недель? На маленьком сроке ещё вполне можешь сделать вид, что этот твой ребёнок от него.
Я ошарашенно поднимаю голову, понимая к чему она клонит. Нет, у меня конечно есть сомнения знает Глеб о моей беременности или нет, но его дед-то точно в курсе, что мой ребенок не от его внука. А даже если бы они оба не знали, то я бы все равно не стала пытаться никого обмануть и делать вид, что мой малыш от Глеба. Как-то это слишком подло что ли. Вот и бросила матери сердито:
— Не говори ерунды! Я всё равно не стала бы делать ничего подобного!
Резко поднимаюсь. Мне хочется избежать этого неприятного разговора и на десять минут скрыться от неё хотя бы в ванной. Но мама догоняет меня язвительной репликой:
— В таком случае мне даже интересно как ты собираешься ему сообщить такую новость. Ведь «ничего такого», — передразнила она меня, — у вас ещё не было, а ребёнок через несколько месяцев у тебя уже появится! Представляю, как Глеб подобному «обрадуется»!
По её словам, так Степнов такому точно рад не был бы. Уж очень она выделила это слово особенной интонацией. Я поджала губы от досады, потому что действительно не знаю слышал он мой разговор с его дедом или нет. Но и выяснять у него это мне кажется глупым и по меньшей мере странным. Не такие у нас с ним отношения, чтобы я лезла к нему с подобными вопросами или разговорами. А мать продолжает наседать.
— Нет. Глеб конечно мужик хороший, но я бы на твоем месте сделала сейчас аборт, пока он интерес к тебе не потерял. Ведь наверняка же сразу решит, что ему не нужны такие проблемы. У него и без тебя женщин хватает. А значит он точно с беременной возиться не будет. Зачем? Если и так желающих хватает его к рукам прибрать.
Она говорит и не останавливается. А мне, чем больше она говорит, тем противнее становится. Почему-то задевают её слова, хотя мне дела не должно быть, как до женщин Степнова, так и до интереса или его чувств ко мне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Не должно быть, но психанув брякнула матери:
— Значит и мне никакой Глеб не нужен, если его мой ребёнок так пугает!
Быстро прошла мимо неё и хлопнув дверью закрылась в ванной.
Опять она меня довела до такой степени, что всю трясёт. Закрываю дверь на защёлку и подхожу к зеркалу. Включаю холодную воду.
Глядя на свое отражение вижу вспухшие и покрасневшие от поцелуя Глеба губы и щупаю их пальцами. Их до сих пор почему-то покалывает. С Игорем больше нежности в поцелуях было. Хотя если честно признаться, то дело даже не в нежности, а как сказала бы Надька довольно слабой химии между нами. А здесь я действительно ловила звёзды, как говорит мать. Чему я и сама удивилась немало. Чтобы я так от одного поцелуя горела это ещё надо постараться. Причем Игорь за всё время сколько я его знаю так расстараться не смог.
